KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Детектив » Матильде Асенси - Последний Катон

Матильде Асенси - Последний Катон

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Матильде Асенси, "Последний Катон" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Глаузер-Рёйст напряжённо смотрел на меня пару секунд и, должно быть, решил, что будет быстрее дать мне позвонить, чем ждать, пока у меня улучшится настроение, или со мной спорить. Он резко отпустил меня, подошёл к отцу Каллистосу и Патриарху, остававшимся по ту сторону стеклянных дверей, и сказал им, что нам нужно позвонить в Италию. Я видела, как они что-то говорили, а потом капитан вернулся ко мне с недружелюбным видом.

— Можете позвонить с телефона, находящегося в кабинете вон там, но будьте осторожны в словах, потому что линии прослушиваются турецким правительством.

Мне было всё равно. Только бы услышать голос матери, чтобы раз и навсегда покончить с этим ужасным ощущением беззащитности и одиночества, которое возникло у меня в душе. Что-то нашёптывало мне, что, если я с ней поговорю хоть полминутки, ко мне вернётся рассудок, и я снова обрету почву под ногами. Так что, закрыв двери, я завладела телефоном, набрала международный код и девять цифр домашнего телефона и стала ждать сигнала подключения.

Трубку снял Маттео, самый серьёзный и немногословный из моих племянников, один из сыновей Джузеппе и Розалии. Как обычно, узнав меня, он не проявил ни малейшей радости, так было всегда. Я попросила, чтобы он передал трубку бабушке, и он сказал мне подождать, потому что она занята. Именно тогда я поняла, что дети тоже задействованы в этой игре. Без всякого сомнения, им тысячи раз говорили, что, когда позвонят дядя Пьерантонио, тётя Лючия или тётя Оттавия, они не должны говорить, кто чем занимается в доме, и что, когда мы дома, нельзя спрашивать или говорить о таких-то вещах. Голова у меня снова закружилась от лицемерия, одиночества и странного ощущения беззащитности, глодавшего меня изнутри.

— Оттавия, это ты? — В голосе матери слышалась радость, она была счастлива, что я позвонила. — Как ты, солнышко? Где ты сейчас?

— Привет, мама. — Я едва могла говорить.

— Твой брат Пьерантонио сказал мне, что ты несколько дней была с ним в Иерусалиме!

— Да.

— Как он? Хорошо?

— Да, мама, — сказала я, пытаясь придать весёлость своему голосу.

Мать засмеялась.

— Ну, ну а ты? Ты ещё не сказала, где ты!

— Да, мама. Я в Стамбуле, в Турции. Послушай, мама, я подумала… я хотела тебе сказать… Знаешь, мама, когда всё это кончится, я, наверное, уйду с работы в Ватикане.

Не знаю, почему я это сказала. Раньше я об этом даже не думала. Может, для того, чтобы сделать ей что-то неприятное, вернуть ей часть боли? На другом конце линии воцарилась тишина.

— Почему это? — в конце концов проговорила она ледяным тоном.

Как ей это объяснить? Эта идея была столь нелепой, столь абсурдной, что казалась совершенным безумием. Однако в данный момент уход из Ватикана представлялся мне освобождением.

— Мама, я устала. Думаю, мне пошло бы на пользу уединение в одной из общин моего ордена в сельской местности. В провинции Коннот в Ирландии есть одна такая община, я могла бы заниматься там архивами и библиотеками ближайших монастырей. Мне нужен покой, мама, покой, тишина и долгие молитвы.

Она не сразу отреагировала, а сделав это, заговорила самым презрительным своим тоном:

— Да ну, Оттавия, не говори глупости! Ты не можешь бросить должность в Ватикане! Хочешь меня расстроить? У меня и так забот по горло! Только-только умерли отец с Джузеппе. Почему ты говоришь мне такие вещи, дочка? Ну всё, больше мы об этом не говорим. Ты не уйдёшь из Ватикана.

— А что будет, если уйду, мама? По-моему, решение принимать мне.

Решение принимать мне, несомненно, но оно касалось и моей матери.

— Разговор окончен! Ты что, решила меня расстроить? Что с тобой, Оттавия?

— Вообще-то ничего, мама.

— Ну, значит, давай берись за работу и выбрось глупости из головы. Позвони мне как-нибудь в другой раз, хорошо, солнышко? Ты же знаешь, я всегда рада тебя слышать.

— Да, мама.

Когда я садилась в машину, я уже обрела твёрдую почву под ногами и внутренний покой. Я знала, что ни на секунду не забуду обо всём этом, потому что мой мозг работал под действием навязчивых импульсов, но по крайней мере я уже смогу пережить настоящую ситуацию, не теряя головы. Однако знала я и кое-что ещё, что, как бы мне ни было больно и как бы я ни отрицала это, было неизбежным: я уже никогда не буду прежней. В моей жизни произошёл болезненный разлом, её расколола трещина, разделившая меня на две неузнаваемые части и навсегда отдалившая меня от моих корней.

* * *

Чтобы доехать до Фатих Джами, мы не стали пользоваться автомобилем нунциатуры Ватикана. Исходя из соображений благоразумия, и монсеньор Льюис, и капитан решили, что гораздо лучше будет воспользоваться машиной патриархата, не имевшей внешних знаков отличия. С нами поехала только Дория, и именно она вела машину до Мечети Завоевателя, быстро прокатив нас вдоль Золотого Рога и бульвара Ататюрк. Внезапно возникшая перед нашими глазами за Боздоган Кемери (акведуком Валента) мечеть была огромной, мощной и мрачной, с высокими, испещрёнными балконами минаретами, громадным центральным куполом, вокруг которого множились полукупола, и мириадами верующих, снующих взад-вперёд на площади перед зданием, окаймлённой медресе и религиозными сооружениями.

Дория, на которую по дороге я ни разу не взглянула и с которой ни разу не заговорила, как, впрочем, и она со мной, остановила машину на парковке, расположенной на одном из концов площади, и, смешавшись с полчищами шатающихся здесь туристов, мы направились ко входу. Я заметила, что Фараг чуть замешкался, чтобы идти рядом со мной, оставив Дорию с капитаном, но поскольку сил на то, чтобы вынести его близость, у меня не было, я ускорила шаг и укрылась в присутствии Кремня, единственного, кто в силу своей холодности был готов оставить меня в покое. Мне ни с кем не хотелось говорить.

Мы переступили через порог и очутились в окаймлённом портиками большом дворе, где росли деревья и в центре высилась беседка, похожая на газетный киоск, но на самом деле бывшая фонтаном для омовений. Колонны галереи тоже были настоящими колоссами, и я не могла не обратить внимание на то, что, несмотря на то, что это мусульманские здания, на всём комплексе лежал заметный отпечаток неоклассики. Но это впечатление полностью исчезло, когда после того, как все разулись и мы с Дорией покрыли головы большими чёрными покрывалами, которые нам выдал старый привратник, следящий за моралью рассеянных туристов, мы вошли внутрь мечети. От красоты и великолепия у меня захватило дух. Мехмет II действительно соорудил для себя мавзолей, достойный завоевателя Константинополя: восхитительные красные ковры полностью покрывали пол, по площади легко сравнимый с размером ватиканской базилики Святого Петра; разноцветные витражи украшали окна, хитро расположенные под сводами куполов и в местах соединения трёх уровней постройки и пропускающие внутрь заполнявшие всё пространство яркие горизонтальные лучи. Арки и своды привлекали внимание ярко окрашенными в красный и белый цвет камнями, и в каждом большом и малом парусе свода в нарядном голубом медальоне красовались светлые каллиграфические надписи из Корана. В довершение всего на уровне половины высоты здания сеть проводов удерживала массу золотых и серебряных ламп.

Галереи для женщин располагались на втором этаже, и в какой-то момент я побоялась, что привратник прикажет нам сидеть там, пока Фараг с капитаном будут осматривать мечеть. Но, к счастью, это было не так. Мы с Дорией смогли передвигаться в этой огромной мечети где угодно, но молча, потому что, похоже, у иностранных туристок были определённые привилегии, недоступные мусульманским женщинам.

Больше часа мы бродили туда-сюда, разглядывая всё, что попадалось нам под руку, чтобы в конце концов совсем ничего не найти. Мы начали с киблы, храмовой стены, сориентированной на Мекку, в центре которой находится самое священное место храма, вытесанный в камне михраб, нечто вроде ниши, точно указывающей направление. Осмотреть максуру было гораздо сложнее, так как это отгороженный участок мечети перед киблой, на котором находится кафедра имама. Потом мы разделились, и Фараг проявил бесконечное терпение и ловкость, чтобы, не привлекая к себе внимание, осмотреть висячие лампы, а я взялась за все до единой колонны всех трёх этажей, включая женскую галерею. В свою очередь, капитан, вцепившийся в свой спасительный рюкзак, как будто нас вот-вот поджидает какая-то неприятность, просмотрел все рисунки на коврах, осмотрел скамьи, деревянную резьбу и скромный саркофаг, где хранились останки Мехмета II, а Дория взялась за витражи и двери. В конце концов нам оставалось только поднять каменные напольные плиты, но это было невозможно.

К концу нашего осмотра Мечеть Завоевателя почти полностью опустела, за исключением нескольких стариков, дремавших у пилястров. Но эта тишина была всего лишь затишьем перед бурей. Мы вздрогнули от зазвучавшего в громкоговорителях крика муэдзина, призывающего к молитве с высоты минарета, и переглянулись между собой. Капитан сделал нам знак собраться у входной двери и поскорее выйти, потому что нахлынувшими неизвестно откуда волнами в храм стали сходиться сотни верующих, которые затем рассаживались в идеально ровные, параллельные ряды, чтобы начать вечернюю молитву.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*