Полина Дашкова - Никто не заплачет
Она могла сдержаться, но почувствовала, как водитель беспокоится за чистоту салона своего авто. Вот и пусть остановится. Пусть. Далеко Соня убежать не сумеет, но вдруг там какие-нибудь люди…
Женщина сунула руку в сумку, и Соня увидела маленький пистолет.
«Газовый, — подумала она, — но возможно, что настоящий… заряженный. Ой, мамочки…»
— И без фокусов, — предупредила крыса. — Из машины не выходить. Я сейчас открою дверь. Нам все равно, живая ты или мертвая. Поняла?
Соня поняла и жутко разозлилась. Так разозлилась, что дурнота прошла. Нельзя такое говорить ребенку. И делать такое с ребенком нельзя. Даже если ты крыса и тебе за это заплатят очень много денег, ты все равно подавишься этими деньгами.
Машина съехала на обочину. Соня подняла вверх рычажок блокировки и открыла дверцу. Крыса уперла дуло пистолета ей в спину.
«Я буду думать, что он газовый, — сказала себе Соня, — иначе я не смогу шевельнуться».
Она медленно высунула ногу из машины, чуть наклонилась вперед, чувствуя холодок пистолетного дула сквозь тонкую футболку. Крыса одной рукой держала пистолет, а другой вцепилась в Сонино плечо.
«Если бы он был настоящим, она не ухватилась бы за меня так крепко», подумала Соня, напряглась, как струнка, и, резко распрямившись, саданула затылком, сама не зная куда.
Наверное, она попала крысе по подбородку, потому что ударилась обо что-то твердое. Рука, державшая плечо, ослабла на миг. Соня выскочила из машины и кинулась через неглубокую канаву в рощу, не оглядываясь.
Она слышала: крыса и водитель мчались за ней, оба топали и громко матерились. Где-то рядом взвизгнули тормоза, но Соня не обратила внимания. Она споткнулась о камень, с разбегу стукнулась об него большим пальцем. На ней были открытые босоножки, получилось ужасно больно.
— Мама! — кричала Соня. — Помогите! Кто-нибудь!
Несколько метров она проскакала на одной ноге. Нет, так она не убежит далеко… И на крик уходит много сил. Лучше не кричать, не хватит дыхания…
Мат и топот были все ближе. Она не оглядывалась, но понимала: ее сейчас догонят. Уже догнали. Белобрысый водитель сопел совсем близко. Грубая рука схватила за волосы. Соня извернулась, лягнула его куда-то в колено. Но подоспела крыса, они уже держали ее вдвоем. Дуло пистолета было у самого лица.
И тут прозвучал выстрел. А потом сразу — второй.
«Настоящий… — подумала Соня, — пистолет настоящий».
Белобрысый водитель стал падать прямо на нее. Она видела его глаза, совсем белые, странно выпученные и пустые, будто кукольные. Рядом что-то стукнуло, мягко и тяжело. Женщина-крыса упала лицом вниз.
Деревья, облака, кусок шоссе с прижатыми к обочине вишневыми «Жигулями», все закружилось со свистом, будто Соня неслась на очень быстрой карусели. Карусельщик сошел с ума и запустил свой смертельный аттракцион. Надо бы спрыгнуть, но разобьешься…
— Сонечка, не бойся, все кончилось… — Кто-то совсем незнакомый не дал ей упасть, подхватил на руки, назвал по имени.
Соня увидела молодое, почти мальчишеское лицо, светлые ясные глаза. Маленький человек в клетчатой ковбойке держал ее на руках. Она обняла его за шею, он был теплый и живой. Теперь уже не так страшно. Она не одна с этими двумя мертвыми в пустой подмосковной роще.
— Вы кто? — спросила она, когда он вынес ее из рощи и бережно усадил на заднее сиденье желтого «Москвича».
— Меня зовут Володя, — сказал он, сел на водительское сиденье, завел мотор, развернул машину. — Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю. У вас есть что-нибудь попить?
— Там около тебя куртка, в кармане банка «Спрайта».
— Вы из милиции?
— Нет, я сам по себе.
Соня взяла в руки куртку из тонкой светло-серой плащевки, нащупала в большом кармане какие-то тяжелые штуки.
— Осторожно, — сказал Володя, — там в правом кармане гранаты, в левом «Спрайт». Не перепутай.
— Гранаты — в смысле фрукты? — спросила Соня.
— Нет, в другом смысле. Не бойся, они не взорвутся. Но лучше не трогай. Нашла «Спрайт»?
Он гнал машину к Москве очень быстро, не отрываясь смотрел на дорогу.
— Нашла. А зачем вам гранаты? — Соня открыла банку, сделала несколько жадных глотков и протянула Володе:
— Хотите?
Он оторвал руку от руля, не оборачиваясь, взял у нее банку, отхлебнул немного и отдал ей.
— Можешь допивать. У тебя есть ключ от квартиры?
— Есть, — Соня проверила на всякий случай, ключ лежал в кармане шортов, а вам зачем?
— Когда мы приедем, ты останешься в машине. Я поднимусь. Мне надо войти тихо, не звонить в дверь. Он скорее всего уже там. Главное — успеть.
Соня прекрасно поняла, кого Володя имеет в виду, и только спросила:
— А как вы узнали, что он бандит?
— Он убил мою семью. Маму, папу и бабушку. Милиция поймать его не может уже три года. Далее больше.
— И вы решили сами? Своими силами? А вы давно за ним следите?
— Давно, Сонечка, очень давно.
— Значит, вы ждали его у нас во дворе, увидели, как меня затаскивают в машину, и поехали следом? Кстати, откуда вы знаете, как меня зовут?
— Я слышал, случайно. И Веру я знаю… То есть я с ней не знаком. Она очень похожа на мою бабушку в молодости. Если посмотреть старые фотографии…
— Если вы знали, что он бандит, почему не подошли к Вере или ко мне, не предупредили?
— Я хотел сначала. Но потом подумал, вы не поверите. Представь, подходит совершенно незнакомый человек и говорит такое. А далее если бы вы и поверили, все равно — ну что бы вы с ним сделали?
— Мы бы пошли в милицию. А почему вы не сообщили в милицию?
— Я не могу идти в милицию. Меня арестуют. Понимаешь, пока я его вычислял, выслеживал, я… В общем, я убил несколько человек. И вот сейчас, только что еще двоих.
— Вы меня спасали. Вы не виноваты. За это не могут арестовать.
— Могут.
Соня долго молчала, потом спросила:
— Этого, с ширинкой, вы застрелили?
— Я случайно зашел в подъезд, спрятался от дождя. И увидел… Я знаю, что такое астма. Если бы у девочки не начался приступ, возможно, я бы не стал в него стрелять. Я понимаю, он больной, сумасшедший, но я не мог сдержаться.
— Я бы тоже не сдержалась. Девочку зовут Лида. Ей уже лучше. Из реанимации перевели в обычную палату. Вы только его убили? И этих двоих? И все?
— Нет…
Впервые в жизни Володя мог выговориться. Он говорил тусклым, ровным голосом. Соня слушала затаив дыхание. Они давно въехали в Москву. Володя вел машину уже не так быстро, нельзя было превышать скорость.
— А что будет, когда вы убьете его? — тихо спросила Соня, дослушав до конца.
— Не знаю. Мы скоро приедем. Ты останешься в машине. Ни в коем случае не выходи. У тебя есть часы?
— Нет.
— Ладно. Там в куртке маленький карман, внутренний, на «молнии». Открой.
Соня осторожно достала круглую золотую коробочку с толстой короткой цепочкой.
— Ничего себе, — присвистнула она, — настоящие старинные. Такие в жилетном кармане носили. Неужели они еще идут? — Она прижала часы к уху и услышала тихое тревожное тиканье. — Можно открыть?
— Там плоская кнопка сбоку, нажми. Ты будешь ждать двадцать минут. Если через двадцать минут я не выйду, ты пойдешь в милицию. Ты знаешь, где милиция?
— Да. А он не убьет Веру?
— Сначала он должен получить от нее какую-то информацию. Ему что-то надо от нее. Если бы он хотел просто убить, давно бы это сделал. Я успею. Она ведь не скажет сразу, в ту же минуту.
— Она понятия не имеет, что именно он хочет узнать. Она вообще за него замуж; собралась. Представляете, за него замуж…
— Не отвлекайся, — перебил Володя, — у нас очень мало времени. Слушай внимательно. В милиции ты назовешь адрес и скажешь, что там находится Сквозняк. Ты поняла? Сквозняк.
— А если он выйдет первым из подъезда? — осторожно спросила Соня.
— Тогда ты тоже пойдешь в милицию, но так, чтобы он тебя не заметил. Ты пойдешь и все расскажешь про него.
— Они не поверят.
— Возможно, и не поверят сначала. Но потом все равно придется… И вот еще… если я не вернусь, ты эти часы оставь себе. Только не разбей, не потеряй, ладно? Их еще мой прапрадедушка носил, в жилетном кармане.
— Вы вернетесь, — убежденно сказала Соня, — я точно знаю.
* * *— Семен? Рад тебя слышать. Как здоровьице? Как Маша? — раскатистый генеральский бас гудел в трубке так, что уху было щекотно.
— Все нормально, Гена, спасибо. Скажи, пожалуйста, кто у тебя работает по Сквозняку?
В трубке возникла долгая пауза. Было слышно, как генерал напряженно сопит.
— А что? — спросил он наконец.
— А то, что я могу сказать адрес, по которому твои ребята его возьмут в ближайшие сутки.
Генерал тяжело, с присвистом, засмеялся.
— Сема, у нас сегодня разве первое апреля?
— Гена, — жестко сказал Кац, — мы с тобой оба старые слишком шутки шутить. Только что у меня были молодые люди. Они владеют информацией, которая Сквозняку нужна позарез. Суть информации они не знают. И никто не знает, но это сейчас не важно. Ты просто запиши адрес и пошли по нему группу захвата как можно быстрей.
