Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
— Именно, — ответил Аллейн.
Он замолчал так надолго, что Фоксу пришлось даже легонько кашлянуть.
— А? — отозвался Аллейн. — Да, Фокс, верно. Так и придется поступить.
Он открыл телефонный справочник и набрал номер.
— Могу ли я поговорить с доктором Медоузом? А, это вы! Не припомните, мистер Хислоп когда-нибудь говорил вам, что привычка Септимуса Тонкса облизывать пальцы просто выводила его из себя? Эй, вы меня слышите? Не помните? Уверены? Хорошо. Хорошо. И говорите, Хислоп позвонил в десять двадцать? А вы когда ему звонили? В одиннадцать. Насчет времени уверены? Ясно. Был бы рад, если бы вы зашли. Сумеете? Что ж, приходите, если сможете.
Он повесил трубку.
— Фокс, не позовете ли снова Чейза?
Появившийся Чейз решительно настаивал на том, что мистер Хислоп говорил об этом с доктором Медоузом.
— У мистера Хислопа как раз был грипп, сэр. Я поднялся к нему вместе с доктором. У него был жар, и он очень возбужденно разговаривал. Все говорил и говорил — хозяин, мол, догадался о том, что эта привычка действует ему на нервы, и нарочно продолжал, чтобы вывести его из себя. Говорил, если это будет длиться и дальше, то он… да ведь он сам не понимал, сэр, что говорит.
— Так что же он обещал сделать?
— Ну, сэр, обещал, что… что сделает с хозяином что-то ужасное. Но это же был только бред, сэр. Думаю, он и не помнит ничего.
— Да, — сказал Аллейн, — думаю, не помнит.
Когда Чейз вышел, он сказал Фоксу:
— Разберитесь-ка с алиби сыновей. Не предложат ли они быстрого способа их подтвердить? Попросите мистера Гая подтвердить заявление мисс Филлипы о том, что она была заперта в своей комнате.
Фокс уже ушел, а Аллейн какое-то время работал со своими записями, когда в кабинет ворвался доктор Медоуз.
— Слушайте-ка, вы, ретивая ищейка! — прорычал он. — Что это за расспросы о Хислопе? Кто сказал, что он терпеть не мог мерзких привычек Сепа?
— Чейз сказал. И не орите на меня так. Я нервничаю.
— И я тоже, черт подери. К чему вы клоните? Неужто вы себе вообразили, что… этот маленький, сломленный жизнью человечек способен убить кого-нибудь током, тем более Сепа?
— Я лишен воображения, — устало произнес Аллейн.
— Господи, как я жалею, что вас вызвал. Если все дело и впрямь в радио, то только потому, что Сеп сам в нем что-то подкрутил.
— И сразу после смерти привел все в порядок?
Доктор Медоуз молча уставился на Аллейна.
— Итак, — сказал Аллейн, — ответьте мне честно, Медоуз. Хислоп, пока был в лихорадке, говорил, что привычки Тонкса вызывали у него желание убить его?
— Я и забыл, что там был Чейз, — сказал Медоуз.
— Да, об этом вы забыли.
— Но, Аллейн, даже если он и говорил что-то в забытьи, что с того? Черт побери, вы не можете арестовать человека из-за сказанного им в бреду!
— Я и не предлагаю. У нас появился и другой мотив.
— То есть… Вы о Фипс… Вчерашняя ссора?
— Это она вам рассказала?
— Шепнула пару слов утром. Я очень люблю Фипс. О господи, вы уверены в том, что делаете?
— Да, — ответил Аллейн. — Простите. Думаю, Медоуз, вам лучше уйти.
— Вы арестуете его?
— Мне нужно выполнить свой долг.
Воцарилась долгая тишина.
— Да, — наконец сказал доктор Медоуз. — Вам нужно выполнить свой долг. Прощайте, Аллейн.
Вернулся Фокс, сообщив, что Гай и Артур ни на секунду не покидали своих приятелей. Ему удалось переговорить с двумя их друзьями. Гай и миссис Тонкс подтвердили историю с запертой дверью.
— Вычеркиваем одного за другим, — сказал Фокс. — Это секретарь, точно. Он поковырялся в приемнике, пока покойный был наверху. Потом, наверное, поднялся и пошептался через дверь с мисс Тонкс. Думаю, после этого он околачивался где-нибудь внизу, поджидая, пока Тонкс себя не поджарит, чтобы привести все в порядок и снова включить радио.
Аллейн молчал.
— Что теперь делаем, сэр? — спросил Фокс.
— Я хочу взглянуть на крючок у входной двери, на который они вешают свои ключи.
Фокс с недоумевающим видом проследовал за своим начальником в холл.
— А вот и они, — сказал Аллейн, указав на крючок — там висели два ключа. — Не заметить трудно. Идемте, Фокс.
В кабинете они застали Хислопа и Бейли.
Хислоп переводил взгляд с одного представителя Скотленд-Ярда на другого.
— Скажите, это все же убийство?
— Похоже на то, — сказал Аллейн.
— Я хочу, чтобы вы поняли: Филлипа — мисс Тонкс — весь вечер была заперта у себя в комнате.
— До тех пор, пока ее не выпустил брат, — сказал Аллейн.
— Тогда было уже слишком поздно. К тому времени он был уже мертв.
— Откуда вы знаете, когда он умер?
— Должно быть, это случилось тогда, когда раздался этот громкий треск.
— Мистер Хислоп, — спросил Аллейн, — отчего вы умолчали о том, как сильно раздражала вас привычка мистера Тонкса облизывать пальцы?
— Но… как вы узнали? Я никому не говорил!
— Сказали доктору Медоузу в бреду, когда болели.
— Не помню.
Он замолчал, губы у него дрожали. Внезапно он начал говорить:
— Все верно. Вы правы. Он два года надо мной измывался. Видите ли, он кое-что знал. Два года назад, когда умирала моя жена, я взял деньги — отсюда, из ящика стола. Потом я вернул все обратно и думал, что он ничего не заметил. Он заметил. С тех пор я был у него на крючке. Он сидел тут как настоящий паук. Протяну ему документы, а он давай облизывать пальцы. Звук такой — как щелчок, и на лице сытое выражение. Щелк, щелк. И тут он мог обронить пару слов о деньгах. Он никогда так и не обвинил меня напрямую, все только намеками. И я не мог ничего поделать. Сумасшедший — наверное, думаете вы. Это не так. Я мог его убить. Бывало, я только об этом и думал. И вот теперь вы, наверное, подозреваете меня. Но я невиновен. Вот что смешно. У меня духу не хватило. А вчера вечером, когда Филлипа призналась в своих чувствах, я был на седьмом небе от счастья — невероятное ощущение. В первый раз за все то время, что я тут проработал, мне не хотелось его убить. И что же — прошлой ночью его убил кто-то другой!
Он стоял перед ними, дрожа от ярости. Фокс и Бейли, глядевшие на него с участливым недоумением, посмотрели на Аллейна. Но едва тот открыл рот, чтобы что-то сказать, как вошел Чейз.
— Вам письмо, сэр, — обратился он к Аллейну. — Передали с посыльным.
Аллейн развернул письмо, пробежал глазами первые несколько строк и поднял голову:
— Можете идти, мистер Хислоп. Я получил то, что хотел, — то, за чем охотился.
Когда Хислоп вышел, они прочли письмо.
Дорогой Аллейн,
не арестовывайте Хислопа. Убийца — я. Если вы уже его арестовали, то отпустите немедленно и не говорите Фипс, что вообще его подозревали. Я был влюблен в Изабель еще до того, как она встретила Сепа. Я пытался уговорить ее развестись, но она отказывалась — из-за детей. Чертовы глупости, сейчас на них совершенно нет времени. Нужно поторапливаться. Он стал подозревать нас. Довел ее до нервного срыва. Я боялся, что она больше не вынесет. Я все продумал. Пару недель назад забрал ключ Фипс, висевший на крючке у двери. Держал наготове все инструменты, шнуры, провода. Я знал, где находится распределительный щиток и куда все спрятать. Я хотел дождаться, пока все не разъедутся на Новый год, но когда Хислоп позвонил мне вчера, решился действовать незамедлительно. Он сказал, что мальчиков и слуг дома нет, а Фипс сидит взаперти в своей комнате. Я велел ему оставаться у себя и перезвонить, если через полчаса все не уляжется. Он не перезвонил. Я позвонил сам. Трубку никто не взял, и я понял, что Сепа в кабинете нет.
Тогда я пошел к ним, вошел, прислушался. Наверху все было тихо, но в кабинете горела лампа — это означало, что он сюда еще спустится. Он говорил, что хотел поймать какую-то ночную передачу.
Я отпер дверь и принялся за работу. В прошлом году, когда Сеп был в отъезде, Артур малевал в его кабинете какой-то модный нынче ужас. Он упоминал, что ручки от карниза смотрелись очень выгодно. Тогда я и заметил, что они очень похожи на те, что были на радиоприемнике, а потом примерил одну и понял, что она как раз подойдет, если ее немного набить бумагой. Ну, я устроил все примерно так, как вы и подумали, и это заняло у меня всего лишь двенадцать минут. Затем я пошел в гостиную и принялся ждать.
Он вышел из комнаты Изабель, спустился вниз и, очевидно, сразу направился к приемнику. Я не ожидал, что раздастся такой грохот, и все думал, что кто-нибудь придет. Никто не пришел. Я вернулся в кабинет, отключил приемник и поменял пробку в щитке, посветив себе фонариком. Затем привел все в порядок в кабинете.
Торопиться было особенно некуда. Никто бы не вошел туда, пока Сеп был там, а я постарался поскорее снова включить радио, чтобы казалось, что он его слушает. Я знал, что когда его найдут, то вызовут меня. Хотел сказать им, что с ним случился удар. Я предупреждал Изабель, что это может приключиться в любой момент. Но стоило мне увидеть его обожженную руку, и я понял, что номер не пройдет. Я бы скрыл все, если бы не вертевшийся рядом Чейз, который без умолку причитал об электрическом стуле и обожженных пальцах. Хислоп тоже видел руку.
