Роберт Гэлбрейт - Зов кукушки
Своим обыденным тоном Страйк на мгновение застал ее врасплох. Элисон уже раскрыла рот, чтобы ответить, но осознала смысл услышанного, и от ее самоуверенности не осталось и следа.
— Это неправда! — выкрикнула она, покраснев. — Кто вам такое сказал? Ложь! Наглая ложь! Вранье!
За словами возмущенной женщины он услышал испуганного ребенка.
— Да? Тогда зачем седьмого января Киприан Мей отправил вас в Оксфорд следом за Тони?
— Чтобы… только… Он забыл отдать Тони на подпись кое-какие документы, вот и все.
— А факсом или услугами курьера он не воспользовался, потому что…
— Документы были очень деликатного свойства.
— Элисон, — Страйк наслаждался ее волнением, — мы оба знаем, что это чушь. Киприан небось подумал, что Тони сбежал на сутки с Урсулой?
— Не может быть! У него и в мыслях такого не было!
У бара тетушка Уинифред, как мельница, размахивала руками перед Бристоу и Робин, которые стояли с натянутыми улыбками.
— Вам удалось разыскать его в Оксфорде?
— Нет, потому что…
— В котором часу вы туда приехали?
— Около одиннадцати, но он…
— Должно быть, Киприан отправил вас туда в самом начале рабочего дня?
— Документы были очень срочными.
— Но Тони не оказалось ни в отеле, ни в конференц-зале?
— Мы разминулись, — сказала она, досадуя от собственной беспомощности. — Потому что он уехал в Лондон проведать леди Бристоу.
— Ах да, — протянул Страйк. — Как странно, что он не сказал о предстоящем возвращении в Лондон ни вам, ни Киприану, вы не находите?
— Ничего странного, — ответила она, пытаясь вернуть себе чувство превосходства. — Он все время оставался на связи. Отвечал на звонки. Как всегда.
— Вы звонили ему на мобильный?
Элисон промолчала.
— Может, вы позвонили, а он не ответил?
В том же гнетущем молчании она сделала глоток портвейна.
— В самом деле, зачем в рабочее время отвечать на звонки секретаря — только настроение себе портить, правда?
Он надеялся ее уязвить и не был разочарован.
— Вы гнусный тип. Гнусный, — еле слышно пробормотала Элисон, залившись краской стыда, который она попыталась скрыть под маской гордости.
— Вы живете одна? — спросил он.
— А это тут при чем? — Элисон окончательно растерялась.
— Просто интересно. То есть вас не удивило, что Тони снял на ночь номер в оксфордской гостинице, на следующее утро отправился в Лондон и вернулся в Оксфорд как раз ко времени, когда нужно было выехать из гостиницы?
— Он вернулся в Оксфорд, чтобы присутствовать на конференции, — упрямо стояла на своем Элисон.
— Неужели? Вы его дождались?
— Он там был. — Она ушла от ответа.
— А доказать сможете?
Элисон промолчала.
— Скажите, — обратился к ней Страйк, — что, на ваш взгляд, вероятнее: что Тони провел весь день в постели с Урсулой Мей или что у него вышел какой-то конфликт с племянницей?
У стойки бара тетушка Уинифред поправляла вязаную шапочку и по-новому завязывала пояс. Видимо, она собиралась уходить.
Несколько мгновений Элисон боролась с собой, а потом, словно выдав старую тайну, яростно зашептала:
— Между ними ничего нет. Я это знаю. Такого просто не может быть. Урсулу интересуют только деньги, ничто другое для нее не существует, а Тони далеко не так богат, как Киприан. Урсула не снизошла бы до Тони. Она такая.
— Как знать. Физическое влечение вполне могло затмить все меркантильные интересы. — Страйк не спускал глаз с Элисон. — Всякое бывает. Мне, как мужчине, трудно судить, но Тони довольно привлекателен, вы согласны?
От обиды и злости у нее перехватило дыхание.
— Тони прав… вы пользуетесь… вам лишь бы деньги… Джон не в себе… Лула выбросилась… выбросилась с балкона. У нее были психические отклонения. А Джон похож на свою мать: он склонен к истерии, воображает невесть что. Лула была наркоманкой, совершенно неуправляемой, всех изводила, вечно требовала к себе внимания. Избалованная. Сорила деньгами. Могла купить все и всех, но ей было мало.
— Кто бы мог подумать, что вы ее так хорошо знали.
— Я… Мне Тони рассказывал.
— Он ее терпеть не мог, да?
— Просто он видел ее насквозь. Она была порочной. — Грудь Элисон вздымалась и опускалась под мокрым плащом. — Бывают, знаете ли, такие женщины.
По затхлому пабу пролетел холодный ветер — это распахнулась дверь, выпуская тетку Рошели. Бристоу и Робин проводили ее вымученными улыбками и с облегчением переглянулись.
Бармен куда-то исчез. Они остались вчетвером. Только теперь Страйк обратил внимание, что в тесном зале звучит баллада восьмидесятых: Дженнифер Раш, «The Power of Love». К их столику направлялись Бристоу и Робин.
— Почему же вы не удосужились поговорить с теткой Рошели? — удрученно спросил Бристоу, будто желая знать, за что принял такие муки. — Может, объясните, в чем дело?
По выражениям лиц Робин и Бристоу Страйк понял, что оба винят его за необъяснимое бездействие. Элисон, потупившись, шарила в сумке.
Дождь прекратился, тротуары еще не высохли, а мрачное небо уже грозило новым ливнем. Женщины молча ушли вперед, а Бристоу честно пытался изложить Страйку все, что запомнил из словесного потока тетушки Уинифред. Впрочем, Страйк его не слушал. Он смотрел на спины идущих впереди женщин, одетых в черное: равнодушные прохожие не узрели бы между ними большой разницы. Ему вспомнились скульптурные столбы Ворот королевы Елизаветы, на ленивый взгляд совершенно одинаковые, но нет: с одной стороны изображено живое существо мужского пола, с другой — женского; порода одна, но разница огромна.
Увидев, что Робин и Элисон остановились у припаркованной «БМВ», он предположил, что это машина Бристоу, замедлил шаг и тем самым прервал сбивчивый рассказ о непростых отношениях Рошели с близкими.
— Джон, хочу кое-что уточнить.
— Конечно, пожалуйста.
— Вы утверждаете, что утром, перед смертью Лулы, слышали, как Тони Лэндри заходил в квартиру вашей мамы.
— Это так.
— Вы на сто процентов уверены, что это был именно он?
— Ну разумеется.
— Но его самого вы не видели?
— Я… — Кроличье лицо Бристоу вдруг приняло озадаченное выражение. — Нет, я… кажется, я его не видел. Но я слышал, как он отпирает дверь. Слышал его голос из коридора.
— А не может такого быть, что вы ждали Тони и потому решили, что это и есть Тони?
Еще одна пауза.
Потом, не своим голосом:
— Вы хотите сказать, что его там не было?
— Я просто хочу знать, насколько вы уверены, что это был он.
— Хм… До этой минуты я был абсолютно уверен. Ни у кого другого нет ключа от маминой квартиры. Кто же еще, если не Тони?
— То есть вы слышали, как некто отпирает дверь ключом и входит в квартиру. Вы слышали мужской голос. К кому он обращался: к вашей маме или к Луле?
— Э-э-э… — Бристоу призадумался над этим вопросом, и его верхняя губа открыла крупные передние зубы. — Я слышал, как он вошел. Кажется, обращался он к Луле…
— А как он уходил, вы тоже слышали?
— Естественно. Он прошагал по коридору, захлопнул дверь — я это слышал.
— Когда Лула заглянула к вам попрощаться, она упомянула, что виделась с Тони?
Опять молчание. Бристоу в задумчивости поднес руку ко рту:
— Я… она меня обняла, вот и все, что я… Да, кажется, упомянула… Или нет? Неужели я только потому решил, что она с ним разговаривала… Но если это был не наш с ней дядя, то кто?
Страйк выжидал. Бристоу смотрел на тротуар.
— Нет, это определенно был он. Лула же видела, кто заходил в квартиру, и ничуть не удивилась, значит это мог быть только Тони и больше никто. Ключа ни у кого больше не было.
— Сколько всего существует ключей от квартиры?
— Четыре. Мамин и три запасных.
— Это много.
— Ну как: один для Лулы, один для Тони, один для меня. Мама, особенно когда слегла, хотела, чтобы у нас всегда была возможность к ней зайти.
— Все эти ключи целы и в наличии?
— Конечно… то есть, думаю, да. Полагаю, ключ Лулы со всеми ее личными вещами вернулся к маме. Тони держит свой у себя, мой при мне, а мамин… наверное, где-нибудь в квартире.
— Иными словами, вам неизвестно, чтобы какой-то из ключей был утерян?
— Нет.
— И никто из вас никогда не давал свой ключ посторонним лицам?
— Господи, да с какой стати?
— Я помню, как из ноутбука Лулы, хранившегося в квартире вашей матери, удалили кучу фотографий. Если где-то гуляет лишний ключ…
— Быть такого не может, — сказал Бристоу. — Это… я… почему вы настаиваете, что Тони туда не приходил? Все указывает на то, что он приходил. Он сам говорит, что видел меня из коридора.
— На обратном пути от Лулы вы заехали на работу, верно?
— Да.
