Деон Мейер - Пик Дьявола
В комнате воцарилось молчание.
— Можешь идти, Джейми, — сказал Яуберт.
Кейтер испустил вздох облегчения.
— Бенни, я тут подумал…
Все досадливо посмотрели на него.
— Я подумал: как они раздобыли адрес твоей дочери? И номер твоего сотового… В общем, все про тебя узнали.
— Что ты хочешь нам сказать?
— Тот, кто это сделал, должен был звонить ему. Брату Карлоса. А не только факсы посылать.
— Ну и что?
— Комиссар, у него наверняка есть сотовый телефон. У брата. И там есть пропущенные вызовы, принятые вызовы, исходящие…
Они не сразу поняли, что он имеет в виду.
— Мать твою.
Гриссел поднялся.
— Извини, Бенни, — сказал Кейтер.
Когда Гриссел оказался рядом, Кейтер поспешно отдернулся, но Гриссел уже прошел мимо. Он направлялся к двери.
К половине первого они доехали до Брандвлея, и Гриссел решил остановиться у кафе с бетонными столиками под тростниковой крышей. В пыли играли босоногие цветные ребятишки.
Карла проснулась и спросила, где они. Гриссел ей сказал. Она посмотрела на кафе.
— Хочешь чего-нибудь съесть?
— Не очень.
— Тогда давай попьем.
— Ладно.
Он вышел и стал ждать дочь. В машине было жарко и душно. Перед тем как вылезти, Карла обулась, надела кроссовки. Потом она потянулась и обошла машину. На ней была блузка с коротким рукавом и линялые джинсы. Его красавица дочка. Они сели за один из столиков. Здесь, под крышей, было немного прохладнее.
Он увидел, что Карла наблюдает за цветными детишками с их проволочными машинками. Интересно, о чем она сейчас думает?
— До Апингтона еще далеко?
— Где-то сто пятьдесят до Кенхардта, еще семьдесят до Кеймуса, а потом километров пятьдесят до Апингтона. Всего километров триста, — быстро подсчитал он.
Цветная официантка принесла им меню на одной страничке. Сверху на ламинированном листке было напечатано: «Кафе «Оазис». Ниже кто-то довольно неумело нарисовал пальму. Карла заказала грейпфрутовый сок с минералкой.
— Принесите два, — велел Гриссел.
Когда официантка отошла, он сказал:
— Я еще никогда не пил грейпфрутовый сок с минералкой.
— Никогда?
— Я не интересовался напитками, которые не сочетаются с бренди.
Карла улыбнулась, но только кончиками губ.
— Здесь как будто другой мир, — сказала она, окидывая взглядом главную улицу городка.
— Так и есть.
— Думаешь, мы что-нибудь найдем в Апингтоне?
— Может быть.
— Но зачем, папа? Какой смысл?
Он взмахнул рукой, словно желая сказать, что и сам не знает.
— Не знаю, Карла. Просто уж такой я есть. Вот почему я стал сыщиком. Хочу докопаться до сути. И узнать факты. Хочу понять. Даже если никакого толку от этого не будет. А когда концы обрываются… Мне это не по душе.
— Ты странный, — сказала дочь. Протянула к нему руку, сунула пальцы в его ладонь. — Но замечательный.
В кабинете Яуберта он включил громкую связь на телефоне Цезаря Сангренегры и стал вызывать номера, значащиеся в рубрике «Принятые вызовы». Первые три оказались автоответчиками, которые отвечали по-испански. Четвертый номер… Долго длинные гудки. Наконец телефон переключился в режим автоответчика.
«Здравствуйте, говорит Буши. Перезвоню вам, когда переловлю всех воров и жуликов».
— Из-за Карлоса я в ад не попаду, — сказала Кристина. — Потому что я видела выражение его глаз, когда он смотрел на Соню. И я знаю, Бог простит меня за то, что я — девушка по вызову. Я знаю, Он поймет и то, что мне пришлось пролить кровь. И украсть деньги. — По выражению лица священника она поняла, что тот с ней не согласен. — Но Он накажет всех за Карлу Гриссел. — Она развернула еще одну газетную вырезку. Заголовок гласил: «Скандал! Массовая коррупция в полиции». — Брат Карлоса и его телохранители. Артемида. Все мертвы. А эти полицейские сядут в тюрьму. — Она постучала пальцем по двум фотографиям, сопровождающим статью. — Но… как же я?
— Я их даже не знал, — сказал Буши Безёйденхаут.
— Но ты давал им сведения, — сказал Яуберт.
— За деньги, ах ты, сволочь поганая!
Гриссел привстал.
Яуберт предостерегающе положил свою большую руку на плечо инспектору.
Безёйденхаут вытер пот со лба и покачал головой:
— Один я за это отвечать не намерен!
— Выдай нам остальных, Буши! Знаешь, если ты будешь сотрудничать…
— Господи, шеф…
— Оставьте меня на пять минут наедине с этой сукой, — попросил Гриссел.
— Господи, Бенни, я же не знал, что они намерены сделать! Я не знал! Неужели ты думаешь, что я бы…
Гриссел жестом заставил его замолчать.
— Кто, Буши? Скажи мне, кто они?
— Бёкес, мать его! Бёкес, в своей поганой кепочке, принес мне целую кучу денег в долбаном коричневом конверте…
В просторном кабинете резко прозвучал голос Матта Яуберта:
— Бенни, нет! Сядь. Я не пущу тебя!
Через четырнадцать километров после Кеймуса Гриссел увидел знак и повернул направо, к Канонейланду. Они пересекли реку, которая мирно несла свои коричневые воды под мостом, и поехали между виноградниками, на которых висели тяжелые гроздья.
— Изумительно, — сказала Карла, и Гриссел понял, что она имела в виду. Здешнее плодородие — поразительное зрелище. Но, кроме того, его радовало, что дочь наблюдает за происходящим, что она уже меньше погружена в себя. Надежда вновь затеплилась в его душе.
По длинному бульвару, обсаженному соснами, они подъехали к гостинице, и Карла ткнула пальцем в его сторону и сказала:
— Смотри!
За деревьями он увидел лошадей: крупных, арабских — трех гнедых и одну потрясающе красивую кобылу серой масти.
Когда Кристина ван Роин шла вниз по улице в Реддерсбурге, из-за горизонта Свободного государства взошло солнце, огромный шар оторвался от гор и озарил своим светом луга.
Она свернула с главной улицы, пошла по немощеной улочке, мимо домов, которые были еще темными и тихими.
Она пристально вгляделась в один из них. Няня сказала, что там живет писатель, мужчина, который прячется от мира.
Неплохое он выбрал место!
Секретарша в местной средней школе покачала головой и сказала: она работает здесь всего три года. Пусть он лучше расспросит мистера Лоспера. Мистер Лоспер давным давно работает в школе. Преподает биологию. Но сейчас каникулы; скорее всего, мистер Лоспер дома. Она дала ему адрес и подробно объяснила, как идти. Добравшись до места, он постучал в дверь.
Лосперу было где-то за пятьдесят — человек с морщинами курильщика и грубым голосом. Он пригласил Гриссела войти, потому что в столовой прохладнее. Не хочет ли он пива? «Нет, спасибо, — ответил Гриссел. — Мне и так хорошо».
Когда они уселись за столом в столовой и он задал свой вопрос, мистер Лоспер на секунду закрыл глаза, как если бы торопливо послал моление к Небесам, а потом сказал:
— Кристина ван Роин! — Торжественно положил руки на стол, сплел пальцы.
И начал рассказывать, то и дело извиняясь и пытаясь дать рационалистические объяснения случившемуся. Он рассказал о Марти ван Роин, которая потеряла своего мужа-солдата в Анголе. О Марти ван Роин, блондинке с большой грудью и маленькой блондинкой-дочерью. О Марти ван Роин, о которой в городке сплетничали еще при жизни ее мужа. К ней захаживали гости-мужчины, когда муж был в тренировочных лагерях или на границе.
После гибели своего Рыжика она очень скоро нашла ему замену. А потом еще. И еще. Она знакомилась с мужчинами в баре отеля «Река»; соблазняла их красной помадой и низким вырезом. А пока мать развлекалась, ее дочка слонялась по двору, прижимая к груди игрушечную собачку. Наконец игрушка стала такой грязной, что стала просто неприличной.
Поговаривали, что мужчина, сменивший Рыжика, бил Марти. И иногда забавлялся не только с матерью.
Но в Апингтоне любят наблюдать и не любят действовать. Пробовала вмешаться социальная служба, но мать послала их подальше. В общем, в таком окружении росла Кристина ван Роин. Странная девочка с печальными глазами. Скоро о ней самой поползли слухи. Она считалась девушкой легкого поведения. Была доступной. Скандальные истории начались, когда она еще училась в школе. Говорили об одном старом приятеле ее отца, который… ну, вы понимаете. И об учителе африкаанса. В школе с ней вечно что-то приключалось. Трудная была девочка. Курила, пила, шаталась с компанией самых отпетых. В каждой школе всегда есть такие. Тем более в таком своеобразном городке — почти военном.
Лоспер слышал: когда Кристина закончила школу, она ушла из дома с чемоданом, пока мать развлекалась в постели с очередным заместителем отца. Вроде бы уехала в Блумфонтейн, но что с ней стало дальше, он не знает.
