Никита Воронов - Огненный лис
— Бендикс не срабатывает! Муля, бендикс, мать его!
— Что?
— Накрылась железяка ржавая!
А яхту, тем временем, неотвратимо тянуло к берегу. Уже зашуршало под килем песчаное дно, несколько раз борт ударился о какие-то камни. Пожалуй, ещё парочка хлестких волн, или добротный порыв ветра — и валятся красавице в виде фанерных обломков на отмели, прямо под глинистым, раскисшим от дождя обрывом.
— Ну, что же ты там? Ну? Давай! Давай мотор!
Палец не ответил — с тупой настойчивостью он продолжал крутить ключ зажигания, будто пытаясь разворотить в приборной доске приличных размеров дыру.
— Ой, Господи! Ой, Господи… — с каждым новым громовым раскатом приговаривала забившаяся в угол каюты девица. — Мы не утонем, да? Мы правда не утонем?
— Еще как утонем! — Успокоил её верный спутник. — Так удачно утонем пальчики оближешь… только пузыри по воде пойдут!
— Держись, братва! — Захлебываясь дождевой водой и пенными брызгами, Виктор перебежал на корму и схватился за шкот.
— Какого хрена? — Вытаращился Муля.
— Грот поднимаю! На парусах, может, выберемся…
— Уйди оттуда, утопленник! — Замахал Муля Папич руками на Виктора. Сшибет!
Однако, Виктору уже кое-что удалось. Освободившийся гик молниеносно перелетел от одного борта яхты к другому, а затем так же быстро вернулся обратно. И хотя Виктор успел уклониться, потерявшую управление яхту стало нещадно разбалтывать из стороны в сторону.
— Все, — опустился на палубу Муля. — Отплавались. Сейчас мачту сорвет… к едрене фене!
И в то же мгновение заработал двигатель. Взревел от натуги, набрал обороты — и воду за кормой взбурлили лопасти винта. Яхта вскинулась и подалась вперед.
— Андрюха! Палец! — Заверещал Муля. — Ну, Андрюха, Палец ты наш!
Судорожно вцепившись в руль, он потянул его влево, и яхта, с трудом преодолевая сопротивление волн, развернулась и клюнула носом на килевой качке.
— Витек! Вяжи гик «на родину»! — В голосе Папича вновь зазвучали командные нотки:
— Эй, трюмный механик! Наверх не вылезай, следи за мотором. Идем на большую воду!
— На глубину идем, мать её в душу!
Яхта подпрыгнула на первой встречной волне, и уже увереннее разбила в пену следующую.
Ветер крепчал.
— Кажется, шторм начинается. Настоящий.
— Что? — Из-за шума стихии не разобрал Виктор.
— Сильно задувает! Метров тридцать в секунду. Ты веревкой какой-нибудь к релингу привязался, а то сметет с палубы на хрен!
— А ты что, ветер пальцем наслюнявленным меряешь?
— По таблице Бофорта, — огрызнулся бывалый яхтсмен.
— Чего? Не понял!
— Короче, посудина наша на гонках хороша. А картинку Репина «Девятый вал» может и не выдержать.
— Айвазовского, — машинально поправил Виктор и посмотрел назад, на медленно удаляющийся остров. — Ерунда! Главное, от камней избавились, а теперь уже…
Фраза Виктора оборвалась на полуслове. В полном изумлении и он, и вцепившийся в штурвал Муля Папич, уставились на поверхность воды, которая вдруг, за какие-то доли секунды, успокоилась и затихла, сонно перебирая последние, медленные и безобидные волны.
Виктор выругался. По инерции.
— Это точно, — подтвердил Муля Папич.
Шторм закончился, будто и не было его вовсе. Казалось, дремавший до этого где-то там, наверху, режиссер, очнулся наконец, недовольно причмокнул губами — и распорядился сменить декорации.
Тишина, неспокойная и тяжелая, повисла над водами.
— Такого я ещё не видел, — признался Муля.
— Я тоже, — промямлил Виктор.
На палубу высунулся озабоченный Палец:
— Ребята! Я того, кажется… Посмотрите, кровь у меня из ушей не идет? Не слышу ни хрена! Наверное, перепонки барабанные от натуги лопнули.
— Успокойся. В порядке все.
Виктор, как завороженный, глядел на чудесным образом окрасившийся горизонт. Все возможные оттенки фиолетового, лилового, розового цветов чудным образом переливались на небе, отражаясь в поверхности моря — и от этого зрелища было не оторваться.
Сразу же заметно потеплело.
Красота…
Внезапный громовой раскат вернул людей к реальности: откуда-то с востока медленно выползала туча — огромная, мраморно-черная, полыхающая пронзительно яркими вспышками.
— Полундра! — Спохватился Муля Папич. — Все в трюм!
— Что это? — Замешкавшийся Виктор почувствовал хлесткую боль над лопатками. — Это что такое?
— Прямо под ноги ему сверху брякнулась небольшая льдинка.
— Это откуда?
В следующее мгновение по палубе начали с остервенением лупить куски льда, некоторые из которых размерами и формой не уступали голубиному яйцу.
— Град это, идиот! Сваливай оттуда, быстро!
Очередная льдинка угодила Муле Папичу прямо по темени, и отважный яхтенный капитан с диким криком спрятался вниз, в укрытие. Однако, примеру приятеля Виктор почему-то не последовал. Подхватив спасательный жилет, он прикрыл им голову и часть тела, оставшись на палубе.
— Настоящие камни, — шептал он беззвучно. — Огромные, ледяные…
Страшной силы электрический атмосферный разряд ослепил его.
— Господи, что же это?
Однако, зрение, странным образом, почти сразу же вернулось к Виктору. Он успел даже краем глаза заметить то место на берегу, возле самой кромки воды, в которое впилась молния. Потом была ещё одна огненная стрела, потом ещё и еще… пока Виктор не сообразил, что все они устремляются к одному и тому же месту.
— Вон там! Там оно, мужики!
— Чего ты? — Не поняли снизу. — Прячься к нам! Зашибет!
— Там золото! Золото!
— Где?
— Я место видел! Слышите? Ах, ты… мать его перемать! Я знал! Я знал!
В следующую секунду прямо над островом, в разоренном огненными сполохами небе, возникло видение: на Виктора в упор смотрели холодные, но прожигающие насквозь этим холодом глаза зверя.
— Это ты, Лис? — Пошевелил губами Виктор. — Да, это ты… Ты не оставил меня в покое?
Видение не исчезало.
— Почему?
— Убей…
— Кого? Зачем?
Пасть Огненного Лиса опять раскрылась:
— Убей его. И ты убьешь себя. И вернешься. Вернешься обратно на грешную землю. Вернешься ко мне.
Голос зверя теперь звучал не только внутри Виктор. Он был везде.
— Ты ведь очень хотел вернуться? Ты ведь уже возвращался?
Виктор вздрогнул и без сознания повалился на палубу.
Глава 3
Ураган причинил много бед.
Особенно пострадали от него жители окрестных сел. Неукротимая стихия ревела, буйствовала и клокотала на протяжении нескольких часов, и за это время погубила большую часть посевов. На многих подворьях дома лишились крыш, а хозяйственные постройки попросту рухнули, и лишь груды потрескавшихся, торчащих из раскисшего самана, досок могли напомнить об их прежнем существовании.
В общем, полное разорение… Жалостливо мычали коровы, блеяли перепуганные овцы. Домашняя птица суматошно носилась по дворам, не даваясь в руки не менее суматошных хозяев.
Пострадал от стихии и Светловодск. На окраине города, возле Андрюшкиного Яра, в многоэтажной «общаге» радиозавода, напрочь перебило все стекла с восточной стороны, а телевизионные антенны полегли, как высокие травы в поле. Центральным улицам тоже досталось, но, к счастью, природное бедствие не унесло ни одной человеческой жизни.
Сразу же после того, как стих ураганный ветер, с неба перестала литься вода и на землю упал последний, сорванный с крыши, кусок кровельного железа, местные жители высыпали из домов, чтобы оценить причиненный родному Светловодску ущерб.
В общем, как бы то ни было, горожане теперь оказались больше всего озабочены восстановлением и ремонтом своих жилищ, и на вернувшуюся в порт яхту мало кто обратил внимание.
Оказалось, что после стихийного бедствия даже войти в гавань не так-то просто. Муле Папичу пришлось изрядно попотеть, прежде чем он, искусно лавируя между затонувшими катерами поднявшимися со дна топляками, привел яхту к причальной стенке. Палец с Виктором, как умели, намотали на кнехты швартовые концы, весело затрещала лебедка…
Дальнейшие события развивались совсем неожиданно. Из-за ближайшего лодочного ангара выскочили облаченные в камуфляж вооруженные люди, и, стремительно развернувшись в боевой порядок, бросились к яхте. Одновременно с ними на открытое пространство вылетела голубая «шестерка» с довольно известными в городе номерами.
— Менты, — понял Виктор и крикнул приятелям:
— Не сопротивляться!
Папич уже сошел на берег, и поэтому первым распластался на причале, уткнувшись лицом в мокрые, позеленевшие доски. На запястьях Папича щелкнули наручники.
Арест Виктора был не менее живописен. Бывший зэк сам сделал шаг навстречу бегущим, предусмотрительно вытянув перед собой обе руки, но люди в камуфляже без церемоний подхватили его, сбили с ног, перевернули и с маху впечатали в палубу. Виктор не сопротивлялся, но на него уселись сразу двое — здоровые и тяжелые, как боевые слоны.
