Полина Дашкова - Легкие шаги безумия
Она вспомнила, как когда-то во время летней сессии готовилась всю ночь к экзамену, сидела у открытого окна в кухне. Окно выходило на Садовое кольцо. Ночью, особенно перед рассветом, стояла странная, напряженная тишина. И вот в этой тишине вдруг послышалось отчетливое, дробное постукивание. Выглянув на улицу, Лена увидела, как прямо под окном по пустынному тротуару идет человек.
Он шел очень медленно, держа в руках тонкую трость и осторожно простукивая асфальт перед собой. Это был слепой, но ослеп он совсем недавно. Он учится ходить ночами по пустынным улицам. И тогда она вдруг до ужаса ярко почувствовала это черное, безнадежное одиночество слепоты.
С тех пор прошло много лет, но тот одинокий слепой на ночном Садовом кольце накрепко врезался в память. Сейчас, сидя с завязанными глазами, она всей кожей чувствовала опасность, исходящую от невидимых стен и предметов в чужом доме, от всего мира вокруг…
Она не знала, сколько прошло времени. Ей сильно хотелось пить, во рту пересохло. Было очень тихо. Она подумала, что никого нет в доме, и в этот момент послышался щелчок дверного замка. Потом быстрые, легкие шаги. Кто-то стал молча развязывать узел на затылке. Повязку снимали осторожно, стараясь не дергать за волосы.
Сначала Лене показалось, что она по-настоящему ослепла. Свет в комнате не был ярким, но больно резанул по глазам. Это продолжалось несколько минут. Лена щурилась, хотелось потереть глаза руками, но руки были все еще скованы.
Наконец она смогла видеть и прежде всего увидела перед собой высокую круглолицую девушку. Девушка была одета почти так же, как Лена, в джинсы и длинный широкий свитер. На ногах у нее были толстые шерстяные носки и мужские домашние шлепанцы.
— Пожалуйста, дайте мне попить и снимите наручники, — попросила Лена, — я ведь не убегу.
Девушка покачала головой и выразительным жестом показала на свои уши.
«Ну вот, глухонемая…» — с тоской подумала Лена и оглядела наконец комнату, в которой провела, вероятно, уже несколько часов.
Комната эта была крошечной и почти пустой. Кроме кресла, в котором сидела Лена, здесь была только панцирная кровать с полосатым матрасом. Ни одного окна. Голая лампочка под низким потолком.
Лена судорожно сглотнула и передернула плечами. Девушка поглядела на нее спокойно и задумчиво. У нее были ясные ярко-голубые глаза. Она вышла, заперев за собой дверь. Но минут через пять вернулась со стаканом воды и поднесла стакан к Лениным губам. Это была кисловатая минералка. Лена выпила залпом. Поставив на пол пустой стакан, девушка достала из кармана джинсов маленький плоский ключ, расстегнула наручники, сняла их и тут же ушла. Щелкнул замок. Лена осталась в полном одиночестве.
Она встала и, разминая затекшие руки, обошла комнату. Стены были выкрашены бежевой масляной краской. Под самым потолком Лена заметила крошечное круглое окошко, больше похожее на отдушину. А в углу оказалась еще одна дверь. Осторожно толкнув ее, Лена обнаружила там крошечный туалет с унитазом и раковиной. Из крана текла не только холодная, но и горячая вода.
«Значит, я где-то в городе, — подумала она, — но из Тобольска мы выехали, а до Тюмени за полтора часа доехать не могли. Впрочем, я могу быть где угодно. Мафиози для своих нужд проведет канализацию и горячую воду куда угодно, даже в пустыню или в глухую тайгу».
Оставалось только ждать. Успокоиться и ждать, что будет дальше. Лена умылась теплой водой, сняла куртку, ботинки и улеглась на полосатый матрас. Она лежала и глядела в желтоватый потолок, стараясь не плакать.
* * *Майкл вздрогнул, услышав первые выстрелы. Саша гнал машину на предельной скорости. Сзади на перекрестке милицейский «газик» бросился наперерез темно-лиловому «жигуленку». Майкл вывихнул шею, оборачиваясь, глядя в темноту ночного шоссе сквозь заднее стекло. Там шла стрельба, пули мелькали во мраке, как длинные падающие звезды.
— Может, нам не стоит заезжать в гостиницу за вещами? — спросил он. — Я вижу, происходит нечто очень серьезное.
— У гостиницы ждет другая машина, — ответил Саша, — не волнуйтесь, все будет о'кей.
— Почему вы оставили Лену там? Почему она не поехала с нами?
— Она сама так решила.
— Но вы ведь все знали… Вы должны были настоять, забрать ее силой, в конце концов! — не унимался Майкл.
— Я повторяю, это было ее решение. Она взрослый человек, и у нас теперь свободная страна.
Где-то вдали, на шоссе, прогремел взрыв.
— Что это? — выдохнул Майкл. — В вашей свободной стране, по-моему, началась война! Вы, лейтенант ФСБ, можете мне объяснить, что происходит? — Не могу, — честно признался Саша.
— Меня поражает ваше спокойствие!
— Работа такая. — Саша закурил в закрытой машине.
Ни разу за все время, пока он возил в своем «Москвиче» активного борца за здоровый образ жизни, он не выкурил при нем в салоне ни одной сигареты. А сейчас закурил.
Майкл не сказал ни слова. Но окошко все-таки немного приоткрыл.
В гостинице их ждали трое оперативников. Саша передал им Майкла с рук на руки. Они проводили его в номер. Ему хватило трех минут, чтобы собрать вещи. Фээсбэшный «Мерседес» домчал Майкла до Тюменского аэропорта за два с половиной часа. По дороге не было ни погонь, ни стрельбы.
— Такое чувство, что меня выдворяют из страны, — заметил Майкл, обращаясь к тому из провожатых, который говорил по-английски.
— Вас никто не выдворяет, мистер Баррон. Так сложились обстоятельства.
— Где Лена? — спросил он в последний раз, когда поднимался по трапу в самолет.
— Вы встретитесь с ней в Москве, — ответил оперативник, капитан ФСБ Станислав Коваль.
Ему было поручено проводить этого американца прямо до Москвы и сдать московским коллегам целым и невредимым. Пусть делают с ним что хотят. Пусть сами вывихнут мозги, думая, почему его появление в Тюменской области вызвало такой переполох у местной мафии.
Ежу понятно, что авторитет по кличке Кудряш, сибирский «крестный отец», не по зубам местным силовым структурам. Он — фигура всероссийского масштаба, и пусть они там, в центре, разбираются, чем это его величеству Кудряшу так не понравился скромный профессор из Нью-Йорка Майкл Баррон. Здесь только мертвого американца не хватало! Ведь случись что, не дай Бог, с гражданином США на вверенной территории, такой раздуют международный шухер, представить жутко. И виноватых будут искать здесь, в Тюмени, а где ж еще? Как всегда, за все ответят стрелочники.
Этот майор Иевлев из Москвы тоже хорош! Нашелся умный! Приехал, всех на уши поставил, Кудряша решил зацепить. Как же, зацепит он! Положит всех, кого ему дали в помощь, если уже не положил. Видел капитан Коваль на своем коротком веку таких героев, видел — в гробу в белых тапочках.
Хорошо, что с профессором пока никаких хлопот. Сидит, надутый, молчит в тряпочку и уже не спрашивает: «Где Лена?». Жратву принесли — отказался, ни к чему не притронулся, буркнул: «Сорри, ай эм веджетериан». Вегетарианец он, мать его… ну и хрен с ним, пусть голодает. Коваль с удовольствием умял двойную порцию аэрофлотовской курицы с рисом.
Самолет летел в Москву сквозь звездную, бархатную ночь, над тяжелыми мартовскими облаками, над огромной заснеженной тайгой, над ледяными сибирскими реками. Майкл смотрел в круглый черный иллюминатор и видел свое расплывчатое отражение. Он думал о Лене и очень волновался. Он давно понял, что спрашивать бесполезно.
В американских средствах массовой информации то и дело сообщают о всевластии русской мафии и о бессилии и коррумпированности правоохранительных органов. Но чем он помешал мафии? За кого приняли его местные бандиты? Этот странный парень Саша наплел что-то про пьесу Гоголя «Ревизор» и ничего толком не объяснил. Наверное, они сами не понимают, что происходит у них под носом. Майклу захотелось домой, в уютный чистый Бруклин…
* * *На окраине Тобольска, в ста метрах от Дома ветеранов работала при свете прожектора опергруппа и пыталась разобраться, почему вдруг, ни с того ни с сего, взорвалась пустая старая «Волга» на обочине. Она взлетела на воздух на глазах пяти сотрудников ФСБ, сидевших в «газике» совсем близко. Взрыв получился мощный, оглушительный, но никаких жертв пока не нашли.
В двадцати метрах от входа в Дом ветеранов, в высоких густых кустах у главной аллеи был обнаружен труп майора Иевлева из Москвы.
Саша Волковец разбудил уже задремавшую старуху Градскую и выслушал рассказ о том, как около половины одиннадцатого Лена ушла, сообщив, что доберется до гостиницы на автобусе.
Разумеется, охранник у дверей не видел, как женщина в черных джинсах и в коричневой кожаной куртке выходила из здания.
«Допрыгалась…» — сказал про себя старший лейтенант и сплюнул сквозь зубы в твердый затоптанный снег.
* * *Когда Кудряшу позвонили из Москвы и сообщили «любопытные новости», он напрягся значительно больше, чем следовало ожидать.
