Джоди Пиколт - Время прощаться
Голос в моей голове слабый, но очень знакомый. Эта южная медлительность речи, повышение и понижение тона звучит как музыка. Я где угодно узнала бы Люсинду!
Через час я в сопровождении двух полицейских направляюсь в заповедник. «Сопровождение» – модное словечко для описания того, что тебя усадили на заднее сиденье патрульной машины, потому что никто тебе не верит. Я иду по протоптанной в высокой траве дорожке, где ходила Дженна. Полицейские несут лопаты и лотки, чтобы просеивать грунт. Мы минуем пруд, где нашлась цепочка, и, немного попетляв, я вижу лиловые грибы под дубом.
– Здесь, – говорю я, – вот здесь я нашла зуб.
Полицейские пригласили с собой эксперта-криминалиста. Не знаю, что он там делает – наверное, анализ почвы или костей, или того и другого, – но он срывает одну шляпку гриба.
– Laccaria amethystina, – произносит он. – Лаковица аметистовая. Произрастает на влажных почвах с высоким содержанием азота.
«Черт возьми, Верджил!» – думаю я. Верджил оказался прав.
– Они растут только в этом месте, – сообщаю я эксперту, – больше нигде.
– Это может указывать на неглубокое захоронение.
– Здесь похоронен слоненок, – продолжаю я.
– Да вы кладезь полезной информации, как я посмотрю.
Эксперт-криминалист указывает полицейским место, и те, кто привез меня сюда, начинают осторожно копать.
Они начинают по ту сторону дерева, где мы вчера сидели с Дженной и Верджилом. Кучи земли просеивают через сито, чтобы не пропустить ни одного фрагмент тела, который повезет найти. Я сижу в тени дерева, смотрю, как растет земляная куча. Полицейские закатывают рукава; один спрыгивает в яму, что выбрасывать оттуда землю.
Рядом со мной сидит детектив Миллз.
– Пожалуйста, – просит он, – расскажите еще раз, что вы здесь делали, когда нашли зуб.
– На пикнике была.
– Одна?
«Нет».
– Да.
– А слоненок? Вы знали о нем потому, что…
– Я старый друг семьи, – выкручиваюсь я. – Именно поэтому знаю, что дочку Меткафов так и не нашли. Думаю, малышка заслуживает быть похороненной, как вы полагаете?
– Детектив!
Один из полицейских машет, чтобы Миллз подошел к яме. В темной почве что-то белеет.
– Слишком тяжелое, не передвинуть, – жалуется он.
– Обкопай вокруг.
Я стою на краю ямы, глядя, как полицейские сметают руками землю с костей, – так волна набегает и разрушает построенный детьми песочный замок. Наконец начинают вырисовываться очертания. Глазницы; пустоты, где должны расти бивни; ноздреватый череп, сколотый сверху… Симметрия, как чернильное пятно Роршаха[36].
«Ну, видите?»
– Я же говорила! – не сдерживаюсь я.
После этого в моем рассказе никто больше не сомневается. Полицейские систематически обкапывают по четверти круга, по часовой стрелке. В секторе два нашлись только остатки заржавевших приборов. Они переходят в сектор три.
Я прислушиваюсь к ритмичному свисту лопат, которыми роют, поднимают и кидают землю, когда наступает тишина.
Я поднимаю голову и вижу, что полицейский держит маленький веер сломанной грудной клетки.
– Дженна, – бормочу я, но в ответ слышу только свист ветра.
Несколько дней я пытаюсь отыскать ее по ту сторону. Представляю, как она расстроена и сбита с толку, а хуже всего – совсем одна. Я умоляю Дезмона и Люсинду найти Дженну. Дезмон отвечает, что Дженна сама меня найдет, когда будет готова. Что ей нужно о многом подумать. Люсинда напоминает, что причина, по которой мои духи-хранители семь лет молчали, заключалась в том, что я должна была вновь поверить в себя.
Но я спрашиваю: если это правда, почему же сейчас я не могу поговорить с одним несчастным духом?
«Терпение, – успокаивает Дезмон. – Ты должна найти то, что потеряно».
Я уже забыла, что у Дезмона всегда наготове подобные загадочные выражения эпохи хиппи. Преодолев вспышку раздражения, я благодарю его за совет и жду.
Звоню миссис Лэнгхем и предлагаю бесплатно погадать, чтобы загладить свою грубость. Моя бывшая клиентка не горит желанием, но она из тех милых женщин, которые готовы идти в самый дальний конец магазина-склада «Костко», чтобы отведать образцы продукции и не платить за обед, поэтому я знаю, что она меня не подведет. Когда она приходит, мне впервые удается действительно пообщаться с ее мужем Бертом, а не жульничать. И оказывается, что в загробной жизни он такое же ничтожество, как и при жизни. «Чего ей еще от меня нужно? – ворчит он. – Всегда пилила. Господи, я думал, что, когда умру, она наконец-то оставит меня в покое!»
– Ваш муж, – говорю я, – эгоистичный, неблагодарный сукин сын, который хочет, чтобы вы перестали за ним гоняться.
И я дословно повторяю услышанное.
Миссис Лэнгхем минуту молчит, потом говорит:
– Это очень похоже на Берта.
– Угу.
– Но я любила его, – признается она.
– А он этого не заслуживает, – отвечаю я.
Через несколько дней она вернулась посоветоваться по финансовым вопросам и важным решениям и привела с собой подругу. Эта подруга привела сестру. Не успела я и глазом моргнуть, как опять обросла клиентами и даже не успевала принимать всех желающих.
Но каждый день я делаю перерыв на обед и провожу время у могилы Верджила. Найти ее оказалось легко, поскольку в Буне всего одно кладбище. Я приношу туда то, что могло бы ему понравиться: овощи в кляре, иллюстрированный «Спорт», даже «Джек Дэниелс». Его я выливаю на могилку. По крайней мере, хотя бы сорняков не будет.
Я разговариваю с Верджилом. Рассказываю, как газеты хвалили меня за то, что помогла полиции обнаружить останки Дженны. Как история о гибели заповедника заняла первые полосы газет – собственная «буновская» версия бестселлера «Пейтон-плейс». Рассказываю, что сама находилась под подозрением, пока детектив Миллз не доказал, что я была в Голливуде, снималась в телепередаче в ту ночь, когда погибла Невви Рул.
– А ты общаешься с Дженной? – спрашиваю я однажды, когда на небе нависли грозовые тучи. – Нашел ее? Я за нее волнуюсь.
Верджил пока мне тоже не отвечал. Я обсуждала это с Дезмоном и Люсиндой, и они сказали, что если Верджил умер, то, возможно, пока не понял, как можно снова оказаться в третьем измерении. Это требует сосредоточенности и огромного количества энергии. Должен появиться навык.
– Мне не хватает тебя, – признаюсь я Верджилу.
И не шучу. У меня были коллеги, которые делали вид, что любят меня, но на самом деле просто ревновали; были знакомые, которые отирались рядом, потому что меня приглашали на голливудские вечеринки… Но у меня всегда было мало настоящих друзей. И уж точно никто из них не относился ко мне столь скептически, однако при этом принимал безоговорочно.
Чаще всего я одна на кладбище, если не считать сторожа, который обходит его с тяпкой и наушниками «Биц». Однако сегодня что-то происходит. Я вижу людей у забора. Похороны, наверное.
И тут я понимаю, что знаю одного из мужчин у могилы. Детектива Миллза.
Он сразу узнает меня. Одно из преимущества розовых волос.
– Мисс Джонс, рад вас снова видеть.
Я улыбаюсь ему.
– Я тоже.
Оглядываюсь и понимаю, что здесь не так много людей, как мне показалось вначале. Женщина в черном, двое полицейских, сторож засыпает землей крошечный деревянный гробик…
– Хорошо, что вы пришли, – продолжает детектив. – Уверен, доктор Меткаф оценит вашу поддержку.
На звук своего имени поворачивается женщина в черном. Ее бледное лицо с заостренными чертами обрамляет львиная грива рыжих волос. Я как будто увидела Дженну во плоти – только старше, с парой душевных травм.
Женщина, которую я так отчаянно пыталась найти, протягивает руку и в буквальном смысле оказывается у меня на пути.
– Я Серенити Джонс, – представляюсь я. – Это я нашла вашу дочь.
ЭлисОт моей девочки мало что осталось.
Как ученый я знаю, что тело в неглубокой могиле будет разлагаться. Что останки ребенка – пористые, с высоким содержанием коллагена, – скорее всего, сгниют в кислой почве. Что хищники станут растаскивать части скелета.
И все же я не была готова увидеть то, что увидела: кучку узких костей, напоминающих настольную игру «Собери из палочек фигуру». Позвоночник. Череп. Бедренная кость. Шесть фаланг.
Остальное растащили.
Буду предельно честной: я не хотела возвращаться. В глубине души я ждала, что дело доведут до логического конца; меня не оставляло предчувствие, что это ловушка, и, как только я сойду с трапа самолета, на меня наденут наручники. Но это моя дочь. Этого конца я ждала многие годы. Как я могла не поехать?
Детектив Миллз уладил все формальности, и я прилетела из Йоханнесбурга. Смотрю, как гроб с телом Дженны опускают в замерший в беззвучном крике зев земли, и думаю: «Это не моя дочь».
После погребения детектив Миллз спрашивает, не хочу ли я перекусить. Я качаю головой.
– Я очень устала, – отвечаю я. – Я хочу отдохнуть.
