Камилла Лэкберг - Проповедник
— Ты вообще как себя чувствуешь? — спросила Анника участливо и посмотрела на Патрика поверх очков.
— Ну а как ты сама считаешь? Как можно себя чувствовать при таких раскладах?
Патрик нервным нетерпеливым жестом провел рукой по волосам, в результате разлохматил их совершенно и стал похож на сумасшедшего профессора из мультика.
— Значит, как я подозреваю, дерьмово, — без обиняков констатировала Анника.
По большому счету она никогда особенно не стеснялась в формулировках и предпочитала называть вещи своими именами, дерьмо ведь всегда дерьмо и дерьмом воняет, поливай духами или не поливай. Для нее это было своего рода жизненным девизом.
Патрик улыбнулся:
— Да, вообще-то что-то в этом роде. Ну да фиг с ним, хватит об этом. В регистрационных записях нашлось что-нибудь?
— Нет, извини, к сожалению. Нет никаких упоминаний о каких-то еще детях от Йоханнеса Хульта, и я бы не стала особенно рассчитывать на то, что они найдутся в других районах.
— Но все-таки, возможно, у него все же были дети и их просто не зарегистрировали?
Анника посмотрела на него, как на больного на всю голову, и фыркнула.
— Ну конечно, слава богу, нет никакого закона, который заставлял бы мамаш признаваться, от кого у них дети. Так что, само собой, ребенок, может быть, и скрывается под графой «отец неизвестен».
— Так, дай я попробую угадать: и этих детей, по-видимому, немало…
— В общем-то необязательно, все зависит от того, как широко, я имею в виду географически, проводить поиск. У нас в округе народ по большей части на редкость добропорядочный и респектабельный или, по крайней мере, хочет таким казаться, и, потом, ты уж, пожалуйста, не забывай, что речь идет не о сороковых годах. Йоханнес шустрил тут в шестидесятых — семидесятых, а тогда уже не считалось превеликим позором заводить детей вне брака. Можно даже сказать, что в определенные периоды шестидесятых это считалось почти что обычной вещью.
Патрик рассмеялся:
— Ну да, хиппи, эпоха Вудстока и все такое прочее. Дети цветов, свободная любовь. Но вообще-то до Фьельбаки это не докатилось, по крайней мере, мне так казалось.
— Ну не скажи. Как говорится, в тихом омуте… — сказала Анника, ужасно довольная тем, что ей удалось хоть немного разрядить обстановку. Последние дни их полицейский участок больше смахивал на похоронное бюро, но Патрик опять стал очень серьезным: ему было явно не до шуток.
— Но по крайней мере, чисто теоретически все-таки есть возможность составить список детей, в первую очередь в нашей коммуне. Дети с неизвестными отцами.
— Ну почему же теоретически, я смогу это сделать и практически. Но конечно, это потребует какого-то времени, — предупредила Патрика Анника.
— Попробуй сделать это так быстро, насколько возможно.
— А как ты себе все это представляешь? Ну, потом, когда у тебя будет список, как ты будешь узнавать, кто из них ребенок Йоханнеса?
— Ну, я собирался начать с того, чтобы обзванивать и спрашивать. А если из этого ничего не выйдет, то тогда как-нибудь решу эту проблему позже.
Дверь в приемную открылась, вошли Мартин и Ёста. Патрик поблагодарил Аннику за помощь и вышел в коридор встретить их. Мартин стоял и ожидал его, а Ёста с мрачным видом, глядя в ковер, направился в свой кабинет. Патрик посмотрел вслед Ёсте, а потом на Мартина.
— Можешь и не спрашивать, — сказал Мартин и покачал головой.
Патрик наморщил лоб: не хватало им сейчас только проблем друг с другом. Все и без того достаточно паршиво, принимая во внимание Эрнста. Мартин, казалось, прочитал мысли Патрика.
— Плюнь, выкинь из головы. Ей-богу, ничего серьезного.
— О'кей. Ну что, может, пойдем дернем по кофейку и немножко подумаем?
Мартин согласно кивнул, они направились в комнату отдыха, налили себе кофе и сели за стол друг напротив друга. Патрик спросил:
— Ну и что, нашли вы какие-нибудь следы Якоба в Булларене?
— Нет, абсолютно ничего. Похоже, он там вообще не появлялся. А у тебя как дела, что-нибудь произошло?
Патрик вкратце рассказал о своей поездке в больницу.
— А у тебя есть какие-нибудь соображения, почему анализы ничего не дали? Мы знаем, что тот, кого мы ищем, — близкий родственник Йоханнеса, но это никак не Якоб, и не Габриэль, и не Йохан, и не Роберт. А учитывая то, что речь идет о сперме, дамочек мы можем исключить целиком и полностью. Какие-нибудь идеи есть?
— Да, я попросил Аннику попробовать найти какие-нибудь данные насчет того, был ли у Йоханнеса ребенок на стороне.
— Ну что ж, звучит вполне разумно. Принимая во внимание его репутацию, я очень удивлюсь, если этот малый не налепил детей по всей округе.
— А что ты думаешь о такой теории: что тот же самый преступник, который избил Йохана, потом добрался и до Якоба? Как тебе эта версия?
Патрик осторожно пригубил свой кофе, свежесваренный и огненно горячий.
— Однозначно можно сказать, что совпадение очень странное. А сам ты что думаешь?
— То же самое, что и ты. О том, что если это не одна и та же личность, то такая случайность просто чертовски невероятна. Ты посмотри, что выходит: Якоб исчез бесследно, будто его и на свете никогда не было, со вчерашнего вечера его никто не видел. И должен признаться, я беспокоюсь.
— Но ты мне сам говорил про свои подозрения, что Якоб явно что-то скрывает. Может быть, скрывал, скрывал и доскрывался, потому и пропал? — спросил Мартин задумчиво. — Предположим, разве не мог кто-нибудь прознать про то, что Якоба допрашивали в полиции, и подумать, что он мог что-то нам такое рассказать, что-нибудь важное, о чем никому не должно стать известно?
— Может быть, — сказал Патрик. — Но в этом-то и состоит наша проблема. Все возможно. Мы можем думать все, что угодно, и подозревать что угодно.
Он начал загибать пальцы:
— Что у нас есть: Сив и Мона, которых убили в тысяча девятьсот семьдесят девятом году, Йоханнес тоже убит и в том же году. Таню убили сейчас, двадцать четыре года спустя. Пропала Ени Мёллер, по-видимому, похищена тем, кто ее подвозил. Кто-то избил Йохана, а может быть, это даже убийство, учитывая, в каком он состоянии. Хотя, наверное, сегодня все выяснится. А теперь еще и Якоб сгинул, как корова языком слизнула. И все время, куда ни плюнь, кто-нибудь из Хультов поблизости. Но все же у нас теперь есть доказательства, что никто из них не причастен к смерти Тани. А вероятнее всего, тот, кто убил Таню, также убил Сив и Мону. — Патрик озадаченно развел руками. — Бред какой-то, мусор, вот что это такое. Мы копошимся во всем этом и не видим дальше своего носа, собственный конец без лампочки найти не можем.
— Да ладно тебе, брось, ты, по-моему, начитался антиполицейской пропаганды, — улыбнулся Мартин.
— Может, и так, но что же нам делать? — спросил Патрик. — У меня больше идей нет. Для Ени Мёллер часы запущены, и время идет, а может быть, мы уже на несколько дней опоздали.
Патрик внезапно радикально поменял тему для того, чтобы перестать жалеть себя.
— А ты как, ту деваху успел уже куда-нибудь вывести?
— Какую такую? — спросил Мартин и изо всех сил попытался придать своему лицу безразличное выражение.
— Ладно, ты лучше не старайся, сам прекрасно понимаешь, кого я имею в виду.
— Если ты говоришь про Пиа, то ничего подобного и в помине не было. Она всего лишь по моей просьбе помогала нам с переводом.
— Она всего лишь помогала нам с переводом, — передразнил его Патрик и покачал головой. — Ладно тебе фигней заниматься, приступай к делу, и чем скорее, тем лучше, кончай сидеть на заднице на скамейке запасных, давай на поле и загоняй шайбу. Я же слышу, каким голосом ты про нее говоришь, и вижу, какие у тебя глазки мечтательные становятся. Хотя она, может, не в твоем вкусе: молодая, красивая, незамужняя и даже без бойфренда.
И Патрик улыбнулся, хотя прозвучало все это и так достаточно ехидно. Мартин набычился, собираясь с мыслями, чтобы выдать достойный ответ, и тут как раз зазвонил мобильный телефон Патрика. Мартин навострил уши и с любопытством пытался понять, кто же это звонит. Судя по всему, речь шла об анализах ДНК, так что, наверное, звонил кто-то из лаборатории. Лаконичные реплики Патрика помогали Мартину весьма относительно.
— Ну и что, а что такого необычного? Ах, так. Ага. Да что ты за хреновину говоришь, как это вообще может… О'кей. Ага.
Мартин нетерпеливо ерзал на стуле. Судя по выражению лица Патрика, произошло что-то по-настоящему значительное и важное, но он по-прежнему продолжал разговор, отвечая короткими репликами своему собеседнику из лаборатории.
— Насколько я понимаю, вы, таким образом, выяснили точно, как выглядят их родственные связи.
И Патрик кивнул Мартину, показывая ему, что он специально пытается дать понять, о чем идет разговор.
— Но я по-прежнему не понимаю, как это складывается вместе… Нет, это совершенно невозможно, он мертв. Просто обязано быть какое-либо другое объяснение.
