Хуан Мадрид - Прощай, принцесса
Будь ты в Мадриде, я бы непременно тебе позвонил. Но никого рядом не было, а я боялся хранить у себя дома пистолет и перчатки Лидии, завернутые в мой платок. Так что я тщательно упаковал все, завернув в пакет для мусора, и отдал Ангус. Она оказала мне услугу, оставив сверток у себя.
Матос ничего не знает, и Лола тоже. Матосу я сказал, что в ночь преступления не выходил из дома, это официальная версия. Но я не учел существование дневника Лидии, и о заговоре мне ничего не было известно. Да еще прозорливость этого Гадеса. Я боюсь за свою жизнь. Я сразу понял, что если меня арестуют, мне придет конец. Вполне возможно, они знают о том, что я вел запись на встрече с Сараголой. Я нежелательный свидетель.
Тони, с той ночи, когда Лидия покончила с собой, мне начал сниться Бабель. Двенадцать ночей я думал о Бабеле, о том, что его судьба в чем-то схожа с моей. Темные силы, которые действуют под прикрытием нашего правительства, вынесли мне смертный приговор.
Лола, моя дорогая верная подруга Лола простила меня. Она принесет тебе домой эти пленки или пошлет по почте. То, что ты слушаешь сейчас эту запись, говорит о том, что меня арестовали. Если мои слова так и не дошли до тебя, значит, я на свободе, но такое будущее представляется мне маловероятным. Прошу, добейся свидания со мной. Лишь ты можешь помочь мне, Тони. А пока не делай ничего, жди моих указаний. Если я решу, что жизнь моя в опасности, то обнародую обстоятельства самоубийства Лидии. В противном случае, это останется тайной. Я не хочу делать достоянием прессы частную жизнь бедной девочки. Я считаю, что должен защитить ее. Это мой долг перед ней. А больше я ничего ей не должен. Обнимаю тебя твой друг Хуан Дельфоро.
Глава 24
Матос и Луис Санхусто пришли к соглашению в последний момент. В обмен на пленку с записью разговора между Дельфоро и Сараголой Матос выступил на пресс-конференции, заявив, что бедняжка Лидия в самом деле покончила жизнь самоубийством, что доказывают наконец обнаруженные перчатки. Нам гарантировали, что Хуана выпустят из тюрьмы в ближайшие двадцать четыре часа, а Сарагола предпримет все возможное, чтобы замять дело. Мы с Лолой согласились. Этой кассеты никогда не существовало. Журналисты ее не услышали.
Пресс-конференция стала настоящей бомбой. Дельфоро в одночасье превратился в знаменитость. Издательства оспаривали право печатать его книги. Хуан в ответ весьма непрозрачно намекал, что у него готов набросок романа, в котором будут описаны все злоключения последнего времени. Потом они с Лолой отбыли на отдых в неизвестном направлении.
Через несколько дней я встретился с подполковником Эстрачаном и вручил ему копию пленки. Заместитель начальника Канцелярии безопасности Королевского дома был мне очень благодарен. Он сказал, что для него это самый настоящим туз в рукаве, и вскоре он пустит его в дело, чтобы закрыть «Тоталсекьюрити».
Некоторое время спустя после описываемых событий я принимал участие в крупной игре в покер. Она проходила на вилле «Кларита», в Пуэрта-де-Иерро.[29]
Я прошел через двор к парадной двери. Карлитос Рапапорт, он же Аргентинец, и его жена Гризельда Леви слыли лучшими организаторами подпольных карточных партий во всем Мадриде. Они обычно устраивали состязания раз в год, чаще всего осенью или в начале зимы. В этом году график проведения был сдвинут немного вперед.
Карлитос с супругой арендовали виллу на три дня, изображая, будто собираются устроить праздник для своих испанских друзей, — на случай, если отдел борьбы с подпольным игорным бизнесом организует облаву. Но, насколько я помнил, ребята из этого отдела ни разу не вмешались в это дело. И все пять лет, с самого начала, игра шла без помех.
В салоне, куда я вошел, собралось уже как минимум десять игроков, все они держали в руках бокалы и болтали между собой, словно бы речь и вправду шла о дружеской встрече. Карлитос и Гризельда расположились около какой-то старухи в черном. Та сидела в инвалидном кресле и поедала конфеты, беря их прямо с подноса. При ней был слуга-южноамериканец, который и должен был возить кресло.
Большую часть гостей я знал по прошлым годам или встречал в других игровых залах. Но, как это принято в нашей среде, мы сделали вид, что не знакомы. Я прошел в комнату, где был устроен разменный столик, и постоял в небольшой очереди.
Отдав пятьдесят тысяч песет за фишки номиналом в двадцать пять песет каждая, я вернулся в основной зал. Там уже были готовы два стола, за каждым стоял крупье. Обычно для этих целей нанимали юношей и девушек, обучающихся при казино «Мадрид». Оставалось лишь дождаться, когда Карлитос даст сигнал — входные двери закроются, и начнется игра. Следующие три дня можно, если у тебя есть на то желание, безвылазно провести на вилле.
Я еще раз прошелся по салону, обмениваясь короткими кивками с некоторыми из игроков. Сегодня здесь собрались лучшие: Луисито Рубио, Пако по кличке Герцог, Санчес, Кесада, Мария Асунсьон…
И тут я увидел их. Кукита держал под руку Лус Марию и… трудно было поверить своим глазам — Элену Ортуньо. Она была одета в джинсы, простенький пиджачок, а волосы собрала сзади. Женщины встали в очередь к разменному столику, а Кукита направился в мою сторону.
— Тони, какое счастье видеть тебя! — Мы обнялись. — Я звонил тебе, но ты никогда не отвечаешь по мобильнику! Что с тобой происходит?
— У меня нет мобильного, Кукита. Впредь звони на городской, как и прежде, если я тебе нужен. Как идут дела с Лус Марией?
— Ты спрашиваешь, как дела с Лус Марией? Да она настоящее сокровище, Тони. — Мой приятель понизил голос: — Я планирую жениться на ней, клянусь тебе. Ко всему прочему, она чудесно играет в покер… Мы теперь играем в паре.
— Дай вам бог, Кукита.
— Слушай, Тони, я звонил тебе, чтобы вернуть деньги, которые ты мне дал в долг. Мне здорово подфартило тогда. — Он сунул руку в карман и вытащил оттуда пачку банкнот.
— Я ведь их не просто «дал в долг», как ты выражаешься. Это была плата за определенную работу. Вернее, аванс. Ты забыл, что ли?
Кукита опустил голову:
— Понимаешь, Тони… Не хочу тебе врать, но… Короче, я никого не расспрашивал тогда, никуда не ходил, а просто проиграл эти деньги в покер, понимаешь? А потом начал встречаться с ней, с Лус Марией, и она принесла мне удачу. Возьми их, они твои.
— То есть ты даже не пытался ничего узнать?
— Нет, Тони.
Я взял деньги и сунул в карман пиджака. Кукита похлопал меня по плечу и сказал, понизив голос:
— Слушай, Элена дважды приходила в «Охотничий клуб» и спрашивала о тебе. Я дал ей твой номер, и мы оба звонили, но ты… Мы тогда не знали, что ты больше не пользуешься мобильником. Кажется, Элена хочет с тобой поговорить. Она ведь не пьет теперь, знаешь?
— Я рад за нее, Кукита.
Кукита и Лус Мария удалились, держась за руки. Элена приблизилась ко мне:
— Здравствуй, Тони.
— Здравствуй.
— Я хотела… поговорить с тобой. Кукита тебе успел что-нибудь сказать?
— Да, успел.
— Пару раз я разыскивала тебя в клубе, но безуспешно. Кажется, ты теперь не часто там бываешь, да? Слушай, давай сыграем вместе, а? Я одна здесь. Если, конечно, ты ничего не имеешь против.
— Ты говорила, что у тебя кто-то есть.
— Правда? Я так сказала? — Она поводила перед лицом рукой, словно разгоняя дым. — Да, у меня есть друг или… может, приятель. Не знаю, как его лучше назвать. — Она улыбнулась. — Знаешь… несколько дней назад я получила письмо от Хуана, он отослал его, еще когда сидел в тюрьме. Чудесное письмо — и он просил, чтобы ты тоже его прочитал. Но я оставила его дома, так как не была уверена, что встречу тебя здесь. Дельфоро просит прощения у нас обоих… Понимаешь… Дело в том, что мы с Хуаном пару раз кутили вместе, когда мы с тобой расстались. — Она потупилась, но тут же вскинула подбородок, твердо глядя мне в лицо своими прекрасными зелеными глазами. — Это ведь он облапал тогда мою девочку, Тони… Он был пьян и полон отчаяния… Он сходил с ума по Лидии, кажется, всегда был влюблен в нее… То есть так написано в письме, а еще там сказано: когда он залез к ней под одеяло, был уверен, что она понимала, что происходит, и не… в общем, не возражала. Короче говоря, Тони, я в это вполне могу поверить и хочу закрыть эту историю. Я хочу попросить у тебя прощения, Тони. Ты простишь меня?
— Давай больше не будем об этом, хорошо? — ответил я.
Карлитос Рапапорт возник на пороге столовой и торжественно провозгласил:
— Добрый вечер, дорогие друзья… Игра начинается. Прошу всех занять свои места.
Элена взяла мена за руку и легонько сжала ее. Я понял, что этой ночью мне повезет.
Свадьбу Ангус гуляли весело. На праздник явился почти весь квартал, так что гости еле поместились в «Ривьере», старом, но очень красивом банкетном зале Мансанареса. Ангус была ослепительна в своем белом платье, и две ее сестры тоже принарядились. Я был представлен жениху, Бальдомеро Уманесу, серьезному здоровяку, одетому в парадную форму сотрудника муниципальной полиции, который немедленно пожелал стать моим другом. Я привел с собой в «Ривьеру» Элену, и мы танцевали до упаду под звуки оркестра, игравшего популярные мелодии — и новые, и те, что никогда не устаревают.
