KnigaRead.com/

Лилия Беляева - Убийца-юморист

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лилия Беляева, "Убийца-юморист" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В коридорах «сообщества» стояла тишина. Но из конференц-зала, если встать у дверей, слышались бодрые голоса, произносящие тосты, и звон ножей-вилок. Любопытства ради я приотворила дверь и заглянула внутрь. Батюшки-светы! С какой же торопливой энергией перемалывали халявную пищу все эти чиновные руководители неизвестно чего непонятно чем! С каким воистину неустрашимым энтузиазмом, склонив голову набок, пробовал изжевать нечто плохо поддающееся вставным челюстям сгорбленный дедок, пришлый из «активистов»! дело известное — «активисты», то есть «толпа» — вещь необходимейшая для создания миража бурной, благороднейшей деятельности любой кучки лицемеров-хапужников!

Я вышла в скверик, посидела у подножия памятника Льву Толстому, дожидаясь, пока съедят и выпьют чиновные приживалы, а затем опять, как кость в горле, застряла в приемной Омар Хаяма Булатова. и хотя он принял меня, даже предложил сесть, но разговора как-то не получилось. Он уставился на меня всем своим пренебрежением восточного владыки, который заранее знает, кто ему нужен, а кто — нет, кто принесет пользу, а кто — никакой.

— Ну, умерли, — согласился с непонятным раздражением. — Все умрем. Что дальше? Нет, я с ними не был знаком. Что дальше? Михайлова знал. Фигура. На похоронах не был — находился в Китае. Хотите из пальца какой-нибудь скандал высосать? Я вас не оскорбляю! Я знаю, что говорю! Я вижу, как газетчики желтизной всех мажут без разбора!

С этим человеком неприятно было находиться в одной комнате. Таких повидала уже довольно. Как правило, это бывшие парт и всякие иные шишки, которых в прежние времена держал в узде страх потерять партбилет, а с ним и выгодное место. Теперь такого страха нет, и вовсю прет из их кишечника, даже сквозь ноздри, зрачки, это самое дерьмо спеси и вседозволенности. Своим хамством они словно бы подзуживают: «А нукося, укуси! А нукося зацепи меня хоть как! Не выйдет! Теперь свобода! Захочу — по морде дам!»

… Мимо меня по коридору пронеслась пожилая тетя, та, что таскала тарелки в конференц-зал. на этот раз она с какой-то капризно-злой энергией кричала на седого человека с тростью:

— Сколько раз я буду вам все объяснять?! Эту бумагу вы должны были подготовить ещё в среду! Имейте совесть! У нас же через неделю юбилей! Надо же суетиться! Какой-то бардак кругом! Сплошной бардак!

Она умчалась. Седой человек как ни в чем не бывало отворил дверь в пустой кабинет, поставил трость в угол, сел за пустой стол.

Я вошла следом.

— Почему вы разрешаете оскорблять себя, кричать на себя? — спросила, стоя перед ним. — Кто она такая? Где она прежде обитала?

— Это Людмила Салтыковская из ЦК ВЛКСМ. Это её стиль — орать и не уважать. Перед Булатовым лебезит, начальник же, а с нами, у кого одна зависимость, — дерзит. Всем, независимо от возраста.

— Ну рявкнул бы кто хоть раз!

— Как-то не получается. Это же какое-то исчадие. Опять присосались… Видите ли, я вообще подозреваю, что и прежние наши властители от мала до велика, и нынешние делались по одному рецепту: наглость, бесстыдство и алчность. Но почему вас так задело хамство Салтычихи? Оно же падало мимо… Оно же призвано выполнять одну важную функцию — создавать видимость кипучей деятельности данной конторы «Рога и копыта».

— Но если вы все понимаете, почему…

— Увы! Повязали! Здесь мне хоть что-то платят. Жена у меня лежит в больнице после тяжелой операции… А на пенсию разве проживешь? Банальная истина… И без того почти ангел: не пью, не курю… А вы откуда? Какой у вас здесь интерес?

— Из газеты. Меня удивляет, как много теперь смертей… Умирают поэты, писатели…

— Тоска, девушка, немыслимой силы тоска! — старик стукнул по столу кулаком. — Как после землетрясения. Обвал. И великий обман. Мы думали поначалу, что вот кончим петь дурацкую песню «Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути…», разгоним партноменклатуру и начнется благодать, куда ни глянешь — честные, любезные, чуткие правители, готовые ради нас, народа, хоть на плаху. Не получилось.

— Но разве прежде мало было ничтожеств при почестях? Лизоблюдов? Рвачей?

— Увы, девушка, увы… Тоже хватало… Но тогда жила рядом Великая Надежда — прихлопнем и с чистого листа. Как говаривал мой приятель Пестряков Дмитрий Степанович, «в дерьме мы родились, в дерьме мы умрем»…

Я не поверила своему везению. И не стала торопиться, чтобы случайным словом не дать понять этому беловолосому старику с профилем актера-красавца Ланового, что страшно интересуюсь именно Пестряковым…

— Да-с, — произнес он мрачно. — Был человек и нет человека.

— А что случилось?

— Умер.

— От чего?

— Говорят, от некачественной водки. Очень может быть. Пил. Ну кто нынче не пьет? И возраст не мальчиковый! Семьдесят девять! Войну отбомбил! До самого Берлина! Мне-то полегче было — я генерала возил.

— Вы были на его похоронах?

— Был. Морг, автобус, кладбище и небольшие поминки у него в квартире, где все оказалось перевернуто. Даже пол в нескольких местах разворочен. Сначала дочь думала, что воры побывали. Потом решила, что у отца были приступы белой горячки, ну он и бузил… То же самое и на даче. Перерыто. Ну на даче могли бомжи орудовать. Он и с ними, говорят, пил — не брезговал. Такая вот грустная история, любознательная девушка. Тем более грустная, что Дмитрий Пестряков хорошо начинал. Его повесть «Это было под Вязьмой» гремела в пятидесятых. Его имя то и дело по радио произносили. Такое выпадает на долю не каждому.

— А что ж потом?

— Как говорится, «суп с котом». Остальные его повести послабее были… Романы пробовал писать… Ну, средненькие такие выходили… Слава и заглохла. Но писал, писал. Двоих детей надо было на ноги ставить. Поставил. Сын садится в тюрьму, потом исчезает. Остается дочь. Да и она не остается уходит от отца замуж. Жена умирает. Надергалась с сыном, чего уж тут… Оставаться с ним — верная и скорая смерть.

Он бы, наверное, рассказал мне ещё что-то полезное для меня. Но тут открылась дверь, в комнату не вошла, а словно ворвалась в процессе штурма Людмила Салтыковская, старая тетка с грязно-седыми космочками, в очках, с поджатыми губами.

— Вам звонил Вяткин?

— Нет.

— Как же он не звонил вам, если он говорит, что звонил?! — закричало это странное существо, отряженное историей «вправлять мозги» и тем и этим.

— Я же говорю, мне Вяткин не звонил, — членораздельно повторил старик.

— Но он же сказал?! Он же обещал?!

— Немедленно саблю и коня! — сказала я, обращаясь к ней.

— Какую саблю и коня? — опешила она.

— Ну чтоб сразу в бой! Там и орите, там это уместно! — посоветовала я. — А здесь хватит. Уши болят от вашего хамства.

— А вы кто такая?! — она вытянула голову в мою сторону. — Что вы тут делаете? Откуда?!

— Из «службы спасения». Укрощаю психопатов и психопаток. А теперь не мешайте. Мне надо договорить.

Вот тебе и раз: Салтычиха замерла и тихо вышла за дверь и даже не отлаялась…

— Потрясен! — воскликнул старик с профилем Ланового в роли князя Андрея Болконского. — Так легко обуздать стихию!

— Когда вы в последний раз видели Дмитрия Степановича живым?

От неожиданности и стремительности моего скачка на новую тему старик немного растерялся, но довольно скоро ответил на вопрос:

— Да на кладбище, когда хоронили Михайлова.

— Давайте познакомимся. Меня зовут Татьяна Игнатьева, вот моя визитка. А вас?

— А меня Константин Константинович Ермолаев.

— Пестряков дружил с Михайловым?

Константин Константинович посмотрел на меня долгим и словно бы придирчивым взглядом, пожал плечами, улыбнулся улыбкой проигравшего:

— Какая может быть дружба между барином и нищим? Вельможей в орденах и Поприщиным? Видимость дружбы — это да, но — не более…

— И все-таки Пестраков пришел на похороны Михайлова.

— Очень может быть потому, что когда-то вместе начинали писать. Михайлов в тех же пятидесятых выпустил повесть «Последняя пуля» и был расхвален не просто критикой, но партийной. Получил лауреата в первый раз.

— А Пестряков не получил?

— Нет.

— Почему?

— Поясняю: в те годы, после войны, была установка — про бои, про военные страдания писать поменьше, чтоб народ забывал огромную цену, какой нам далась победа. Партийный Олимп теперь приветствовал правдоподобные рассказы из жизни сел, деревень, городов, где рассветы-закаты, любовь-морковь и прочее. Владимир Сергеевич со своей «Последней пулей» явился как та ложка к обеду. Есть, Танечка, замечательное слово — «удача». И к кому-то она в руки так и бросается. А кто-то, тоже не бездарный, но бесталанный, неудачливый, просидит всю жизнь в забвении. Михайлову удача улыбнулась вовремя, в полном соответствии с решениями-постановлениями партии и правительства. Спонтанно ли из него вылетела эта «Последняя пуля», или же в результате проведенной рекогносцировки литместности — кто знает. Но факт есть факт. Заметьте — наиболее воспитанные люди непременно ходят на похороны своих товарищей по перу. Бывшие фронтовики эту традицию особо чтят. Дмитрий Степанович чтил…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*