Фридрих Незнанский - Пермская обитель
— Всеволод Сергеевич, в чем заключаются ваши функции как продюсера?
— У каждого продюсера есть своя специфика. Одни меньше занимаются административными делами, поручают их помощникам, для других на первом месте бизнес. Я возглавляю творческий процесс, финансирую артиста, занимаюсь его продвижением в средствах массовой информации. Короче говоря, делаю то, что сейчас обозначается достаточно противным словом «раскрутка».
— Это относится только к молодым певцам?
. — К любым. Если пустить дело на самотек, если артист на три-четыре месяца выпадет из обоймы, зрители могут его забыть за милую душу. Не помелькает по телевизору, и все — пиши пропало. Далеко за примером ходить не нужно: так произошло с Репиной.
— Прекрасно, что мы так органично подошли к вопросу о Репиной, из-за которой вы, собственно говоря, и вызваны сюда, — удовлетворенно сказал Турецкий. — Чем объяснить потерю ее популярности? Ведь начинала она круто.
— Репина оказалась на обочине нашей эстрадной жизни. Лет пять назад Людмила вышла замуж за крупного нефтепромышленника, который тогда работал в Малайзии. Не самое удачное место для российской певицы, мечтающей о популярности. Прожила она там два года, вернулась — и все нужно начинать сначала. А я тогда был в форме, сделал два хороших проекта, вот она ко мне и обратилась.
— Почему же вы с ней расстались?
— А почему вы об этом спрашиваете?
— Если не понимаете, могу объяснить, — медленно произнес Александр Борисович. — Дело в том, что в воскресенье вы были за кулисами Дворца торжеств. Недавно вы с Репиной разругались, питаете к ней не самые теплые чувства. Дворец вы покинули примерно, я подчеркиваю, через несколько минут после ее гибели. Сами подумайте, что может прийти следователю в голову после сопоставления этих фактов.
Суровый тон не смутил Ноговицына.
— Ну, разве что ушел вскоре после убийства, — невозмутимо произнес он. — Это подозрительно. А с точки зрения испытываемых симпатий львиная доля присутствующих запросто могла пристрелить Людмилу.
— Почему вы решили, что Репину застрелили?
— Разве это секрет? Позвонил клавишнику из ее ансамбля, он мне и сказал. Тоже, кстати, от горя не рвет на себе волосы — так Людмила доставала всех своим вздорным характером.
— Почему же вы согласились работать с ней?
— Согласился я работать с одним человеком, а позже пришлось с другим. Людмила, безусловно, изменилась в худшую сторону. Ее поразила типичная звездная болезнь. Она стала чванливой, высокомерной, капризной. А последнее время буквально хамила, мне, во всяком случае, говорила гадости постоянно. Стоит вспомнить подробности ее выкрутасов, как давление подскакивает. Просто свинья неблагодарная. Несла ахинею, будто я ее обворовываю, навариваю на ней деньги. Стала договариваться о концертах напрямую, минуя меня, не предупреждая об этом. Я договариваюсь насчет афишных выступлений в Новосибирске — она вдруг заявляет, что в эти же дни собирается на юбилей какого-то банка в Ярославль. Такое происходило не раз. Людмила получала наличные деньги, а я тем временем платил, по ее милости, неустойку. Кто же кого, спрашивается, «кидал»?!
Всеволод Сергеевич разволновался и принял таблетку, после чего продолжил плакаться в жилетку:
— В конце концов дело дошло до того, что Репина занялась элементарным шантажом. Я организовал тур по Ростовской области, а перед отъездом она вдруг заявила, что два концерта из девяти пропустит — ее пригласили сниматься в новогодней телепередаче. Я говорю, что билеты уже продаются, деньги за аренду зала перечислены. Она уперлась как баран — уеду и все тут! Больше того, потребовала, чтобы гонорары за два отмененных концерта я ей заплатил. У меня от такой наглости зашел ум за разум. А когда я возмутился, Людмила начала угрожать, что в случае чего сообщит в налоговую полицию про полученные где-то мною наличные деньги. Якобы доказательства у нее есть: тот разговор, когда я сообщил ей про те деньги, у нее записан на магнитофон. Я потом звякнул ее бывшему продюсеру, так тот даже удивился: «А ты не знал, что ли?! Эта мегера все разговоры записывает».
— Вас напугала перспектива заявления в налоговую полицию?
— Не очень. Не такая уж там астрономическая сумма, отделался бы штрафом. За подобные угрозы не убивают.
— Ясно, — кивнул Турецкий. Пока у него не создалось однозначного мнения о личности продюсера. Не мог он понять, когда тот искренен, а когда фальшивит. Поэтому Александр Борисович не торопился с вопросами. Пытаясь выбрать тактику, задавал промежуточные. — Теперь скажите мне, пожалуйста, как вы уезжали в воскресенье из Дворца торжеств?
— На своем джипе.
— Вы где его оставляли?
— За Манежем, возле Кутафьей башни.
— И до машины вы дошли пешком?
— Разумеется.
— Всеволод Сергеевич, чтобы полностью развеять малейшие недоразумения, мы устроим вам встречу с пассажирами «Газели», которые утверждают, что подвозили похожего на вас человека.
— Они меня знают?
— Дело не в этом. Они составили фоторобот своего попутчика. Некоторые утверждают, что изображенный там человек похож на вас.
— Пожалуйста, пусть смотрят, сколько влезет. Убить ее я не мог при всем желании: у меня и пистолета отродясь не было. А вообще-то, должен вам заметить, Людка пала жертвой собственной жадности. Сколько раз ей, дурехе, говорили: возьми себе телохранителя, сейчас это в порядке вещей. Ведь случаются всякие эксцессы, особенно на гастролях. Она уже собралась раскошелиться, да ей показалось, что это дороговато. Муж хоть и олигарх, а скупердяй, каких еще поискать надо. Потом, когда стало известно, что в Европе в моде телохранительницы и для представителей шоу-бизнеса они вообще являются частью имиджа, Людмила загорелась обзавестись секьюрити в юбке. Особенно когда такие появились у Земфиры и Примадонны. Ей даже подыскали чуть ли не чемпионку по восточным единоборствам, да опять все уперлось в деньги.
— И еще один вопрос, Всеволод Сергеевич. Когда наша сотрудница разговаривала с вами впервые, вы ехали возле Петушков. В это время пропала связь. Почему?
— Батарейка в телефоне разрядилась.
Глава 11
ЧУЖИЕ ПЕСНИ
Вечер накануне похорон жены Светличный решил провести дома. Людмила Николаевна часто уезжала на гастроли, поэтому ему было привычно проводить время в одиночестве. За день столько общаешься с людьми, столько до хрипоты споришь на разных совещаниях, что вечером не грех посидеть в тишине, почитать. Правда, сегодня, когда в голове остались только мысли о погибшей жене, ему было не до чтения, да и тяготило одиночество. Поэтому Владимир Георгиевич охотно согласился на то, чтобы к нему приехали следователи. Он даже предупредил, что без них не станет ужинать.
— Значит, придется выпивать, — сделал вывод Турецкий, поговорив с ним, и обратился к Романовой: — Поэтому, Галочка, мы с Володей поедем вдвоем.
— Да у меня и тут дел на сегодня хватит. Мне понятно, почему вы не берете меня с собой, — сказала Галина. — У вас чисто эгоистические соображения: чтобы вам больше водки досталось. Уверена, за столом все дела решатся успешно.
Новый элитный дом, в котором жил Светличный, находится совсем близко от Петровки, поэтому Турецкому и Яковлеву было легко проявить завидную пунктуальность: они появились ровно в семь часов. Хозяин сразу провел их в огромную кухню, где был сервирован стол. Следователи подумали, что это постаралась домработница, но оказалось, Владимир Георгиевич хотел поразить их собственными кулинарными способностями: для этого он поджарил свиные отбивные, которые получились жестковатыми. Зато поразили своей безупречностью все салаты и закуски — но они были куплены в ближайшем супермаркете.
Предсказания Романовой о том, что мужчины решат дела за столом, оказались близки к реальности. После пятой рюмки Светличный предложил сыщикам чувствовать себя как дома, брать для пользы следствия любые вещи и повел их осматривать квартиру.
Для трудящегося в нефтяной компании Светличный, можно сказать, жил скромно. У него была всего лишь трехкомнатная квартира, правда, каждая комната метров по тридцать. В спальне стороннему человеку ничего не напоминало ни о роде деятельности Репиной, ни о самой Людмиле Николаевне. Зато кабинет Владимира Георгиевича был насыщен ее фотографиями сверх меры. Они висели на стенах и стояли на книжных полках. Холл и гостиная являлись безраздельной вотчиной певицы. Коридор пестрел ее афишами разных лет, в комнате стоял музыкальный центр и имелось бесчисленное множество «сидюшников» в плоских прозрачных коробочках и магнитофонных кассет, которые в первую очередь интересовали следователей. Большинство кассет были подарены Репиной коллегами, некоторые сопровождались памятными надписями.
