Фридрих Незнанский - Пермская обитель
Музыканты его нынешнего ансамбля «Золотой запас» сказали, что сразу после концерта продюсер собирался по личным делам во Владимирскую область. У него там домик в деревне, нужно было кое-что подготовить к зиме: отключить воду, отнести к соседям электроплиту и телевизор, иначе к весне их могут умыкнуть.
— Это только говорится — домик. На самом деле его точнее назвать коттеджем.
— Кто же едет в такую даль на ночь глядя? — удивился Яковлев.
— Сева всегда ездит рано утром или поздно вечером, когда на дорогах мало машин. Тогда он добирается до своей деревни за три с лишним часа. В часы пик туда и за пять не доехать, из Москвы будешь два часа выбираться.
Домашний телефон Ноговицына до сих пор не отвечал. Как объяснили музыканты, скорее всего, продюсер поехал вместе с женой. Кажется, вылазка в деревню была ее инициативой. Мобильник упорно талдычил о том, что абонент временно недоступен. У музыкантов «Золотого запаса» нашлось объяснение и для этого. Деревня Ноговицына находится в так называемой «мертвой зоне», по какому-то неудачному стечению обстоятельств туда не доходят волны усилителей. Если Сева хочет позвонить оттуда, ему нужно выйти далеко на шоссе или забраться высоко на дерево. Тогда есть шанс. Сколько он собирался там пробыть? День, от силы — два. Ноговицын и не любит долго торчать там из-за отсутствия связи, он все дела по телефону делает.
— Зачем же он покупал дом в такой глуши?
— Раньше там не было проблем. В доме стоял обычный телефон, можно было вести междугородные разговоры. Однако летом сильный ураган порушил много столбов, порвал провода. Связь прервалась, и на восстановление, видимо, нет денег.
Время от времени оперативники наудачу набирали номер Ноговицына, и в одиннадцатом часу случилось чудо — он откликнулся. Романова так обрадовалась, что, даже не представившись, спросила:
— Всеволод Сергеевич, где вы находитесь?
— Возле Петушков, еду в Москву. А кто это?
— С вами говорит оперуполномоченный управления уголовного розыска МВД Романова. Я хотела задать несколько вопросов по поводу убийства певицы Репиной.
— Что?! — завопил собеседник, и в это время связь прервалась. Восстановить ее, несмотря на старательные попытки Галины, не удалось, абонент вновь был недоступен.
Александр Борисович, которому Романова тотчас позвонила домой, отнесся к ее взволнованному сообщению с олимпийским спокойствием.
— Маловероятно, что этот Ноговицын хлопнулся при таком известии в обморок. Опять, наверное, въехал в какую-нибудь «мертвую зону».
— Да вряд ли такие есть совсем близко от Москвы. Может, он вовсе не сюда едет, а рванул в другую сторону.
— Теоретически возможен и такой вариант. Верится в него с трудом. Догадываетесь, Галочка, почему?
— Тогда все будет ясно и просто.
Глава 9
О ПОЛЬЗЕ МЫТЬЯ МАШИНЫ
У Леонида, водителя микроавтобуса группы «Яблочко-ранет», существовала собственная теория насчет мытья транспортных средств, в которую он непоколебимо верил. Он утверждал, что чем чаще машина соприкасается с водой, тем это для нее вреднее. Выношенную им не столько в наблюдениях, сколько в размышлениях истину молодой водитель был готов отстаивать даже под страхом смертной казни. Поэтому его «Газель» мылась предельно редко, практически все лето Леонид игнорировал автомойку и уж тем более не делал этого самостоятельно. К тому же он давно сформулировал несколько законов автомобильной подлости, один из которых гласил: стоит помыть машину, как обязательно пойдет дождь.
Однако сейчас на дворе стоял ноябрь, дело неукоснительно близилось к зиме. Если грязь на «Газели» останется и замерзнет, потом ее смыть будет чрезвычайно сложно. Придется то и дело бегать с ведром за горячей водой. Поэтому Леонид, скрепя сердце, принялся за столь муторное дело на следующий день после милицейского праздника, несмотря на то что сегодня «Яблочку-ранет» предстоял выезд на концерт в Подмосковье.
Надо отдать ему должное, во всех своих действиях Леонид руководствовался принципом «редко, да метко». Уж если мыл машину, то так, что она выглядела, будто сейчас сошла с заводского конвейера. Дело не ограничивалось внешней стерильностью. Он и салон пылесосил, и протирал специальными салфетками приборную панель, мыл «Мистером мускулом» стекла с обеих сторон, драил резиновые коврики. Как раз, приподняв один коврик, Леонид обнаружил между ним и порожком маленький прямоугольный значок. На черном фоне был изображен серебристый скрипичный ключ и написана римская цифра XX.
Леонид уже был готов выбросить значок, который к тому же сломан — без иголки, как вдруг вспомнил вчерашнего попутчика, ехавшего с ними от Дворца торжеств до Арбатской площади. «Газель» была до отказа забита инструментами, поэтому тот ехал стоя, спиной к двери * Открывать дверь в таком положении было несподручно. Парень с трудом справился с ней и, спрыгивая на тротуар, задел курткой край двери. Андрею даже показалось, что упала оторвавшаяся пуговица. Но было уже темно, и вокруг шел чудовищный поток машин. Попутчика сразу след простыл, он быстро нырнул в подземный переход.
Сегодня группа собиралась сразу после репетиции ехать на выступление в подмосковный дом отдыха. В назначенное время Леонид припарковался у дома клавишника, где репетировали ребята, и ждал их.
Первым в автобус забрался ударник по прозвищу БуАсы, и водитель показал ему свою маленькую находку.
— Улика, — сразу авторитетно изрек Бутсы.
Надо заметить, ударник не имел к спорту вообще и к футболу в частности ни малейшего отношения. Более далекого от спорта человека даже представить трудно. Появление его прозвища было связано с тем, что музыканты «Яблочка-ранет» очень любили разгадывать кроссворды, и ударник Игорь считался тут первейшим эрудитом. Он знал весьма замысловатые слова, мог угадать название горной вершины в Венесуэле или фамилию румынского филолога XVII века. Но и на старуху бывает проруха. Однажды в кроссворде попался вопрос «Спортивная обувь». «Четыре буквы, последняя «ы», — дал наводку заполнявший клеточки Семен. «Кеды! — раздались уверенные голоса. — Пиши». — «Погодите! — урезонил ребят Игорь. — Может, это бутсы». — «Там же пять букв». — «Как пять? — удивился ударник. — Неужели два «ц»?!»
Тем не менее даже после того конфуза его коэффициент интеллекта среди соратников по-прежнему оставался высоким, и к суждениям ударника прислушивались с таким же пиететом, как и прежде. Когда в автобусе появился гитарист Семен, Бутсы настоятельно посоветовал ему отдать значок следователю, который интересовался вчерашним попутчиком.
— При случае звякну, — согласился тот.
— Зачем тянуть! Позвони туда сейчас.
— Неохота. Они меня там сегодня с этим фотороботом заколебали.
Слова гитариста мало соответствовали правде жизни. Можно было подумать, будто муровцы замучили его придирками. На самом деле это Семен довел их до белого каления, скрупулезно пытаясь довести изображение на фотороботе до совершенства.
— Позвони, Сема! — настаивал Бутсы. — С Петровкой нужно поддерживать хорошие отношения. Мало ли что.
Оптимистический намек ударника был сильным козырем. Гитарист позвонил, и уже по голосу Александра Борисовича понял, как сильно заинтересовала того находка. Следователь буквально затрепетал, сказав, что сейчас пришлет за значком кого-нибудь из оперативников. Однако музыканты решили обойтись без жертв со стороны силовиков. Они великодушно согласились проехать мимо Петровки, 38, а там их уже нетерпеливо поджидал вышедший на улицу Володя Яковлев.
Дешевый алюминиевый значок был из числа тех, выпуском которых небольшие организации отмечают свои юбилеи. Для следователей он содержит больше информации, чем для музыкантов. На оборотной стороне имеются крошечные выпуклые буквы ТЮФ. Не составило труда выяснить, что это Теремковская ювелирная фабрика. Тут же отправили запрос — кто и когда заказал этот значок, каким тиражом он выпущен.
Глава 10
ПРОДЮСЕРСКИЕ СТРАДАНИЯ
Поездка Ноговицына во Владимирскую область была единственной проблемой, которую он, да и то невольно, создал следственной группе. Вернувшись в Москву, в пятницу утром Всеволод Сергеевич пришел на допрос точно в назначенное время.
Перед Турецким сидел сорокалетний брюнет с одутловатым бледным лицом, на котором выделялись близко посаженные карие глаза. Они были такими круглыми, что казались испуганными.
Александр Борисович заранее поинтересовался его подноготной и узнал, что на заре туманной юности Ноговицын провел шесть лет в местах не столь отдаленных. Будучи организатором рок-группы «Великолепная семерка», этот не в меру предприимчивый человек загремел в тюрьму за фарцовку и спекуляцию валютой. В противоречие с тогдашними законами вступил потому, что ему привозили из-за границы тряпки, музыкальные инструменты, пластинки, а он здесь их перепродавал.
