Френсис Дорнбридж - Ключ от Венеции
- О, извини, Ванесса, я не знал, что у тебя гость, - медленная речь человека была невнятной и гнусавой.
- Заходи, Томас, - миссис Кэртис казалась взволнованной. - Войди и познакомься с мистером Филиппом Хольтом.
Фигура отделилась от двери и предстала взгляду Филиппа целиком.
- Мистер Хольт, - с каким-то нервным смешком сказала миссис Кэртис, разрешите представить вам моего брата Томаса Квейла.
Посмотреть на Томаса стоило. Он был на несколько дюймов выше сестры, а от чрезвычайной худобы казался ещё выше. У темно-синего костюма были излишне высокие лацканы и чрезвычайно узкие брюки. Всю эту поразительную картину венчали белая гвоздика в петлице и незажженная сигарета в белом мундштуке. В руках он держал маленькую белую собачку.
Филипп протянул руку и пожал мягкую, безвольную кисть, казалось, едва державшуюся на запястье.
- Очень рад. Ты сказала - Филипп Хольт? Тот самый? Не вашу ли великолепную выставку на Флит-стрит я имел удовольствие недавно видеть?
- О, она прошла довольно давно, - радостно откликнулся Филипп, понимая, что ему льстят.
- Но мне она очень запомнилась. Особенно клошары на фоне туманной Сены. И ещё ваши шекспировские снимки. Такие фотографии не скоро забудешь.
- Благодарю вас.
- Ужасная вещь произошла с вашим братом. Примите мои глубочайшие соболезнования. Представляю, как вы огорчены. Такой ужасный удар...
- Да, вы правы.
- Как я понял, вы считали, что он в это время был в Ирландии?
- Да, он сказал мне, что едет в Дублин.
Квейл погладил мягкую белой шкурку крохотной собачки, которую держал на руках, и задумчиво добавил:
- Какой странный случай...
Миссис Кэртис выглядела встревоженной.
- Томас, если ты не возражаешь...
- Не беспокойтесь, пожалуйста, - быстро отреагировал Филипп. - Я, почти закончил и уже убегаю.
Квейл широким жестом распахнул дверь, ожидая, когда Филипп соберет свои заметки и засунет их в портфель.
- Надеюсь, вскоре мы увидим вашу новую выставку, мистер Хольт? спросил Квейл.
- Боюсь, что не скоро. Мне все время подбрасывают работу рекламные агенства. А её не назовешь искусством с большой буквы. Увы, я нуждаюсь в деньгах.
- О, да, проклятая жизнь заставляет думать о деньгах. Как хорошо я вас понимаю!
- А вы тоже заняты в гостиничном бизнесе, - заинтересовался вдруг Филипп.
Квейл в притворном ужасе взмахнул безвольной рукой.
- Упаси Боже! Убирать за старыми чудаками грязную посуду и разносить грелки - это не для меня. Пусть уж Ванесса занимается такими делами. А я занят антиквариатом. У меня небольшое дельце в Брайтоне. Ничего особенного, однако помогает мне не умереть с голоду, не так ли, сестренка?
- Томас, ради всех святых, - запротестовала Ванесса Кэртис, а Филипп поспешно распрощался и вышел из комнаты. Он уже собирался покинуть отель, когда из-за стоки его окликнул Альберт, намекнув, что хотел бы сказать ему пару слов по секрету. Филипп кивнул и остановился у парадного входа, под жидая. Его взгляд упал на сиреневый "остин", стоявший у подъезда. "Машина Томаса Квейла? "- подумал он. Она выглядела подходящей для такой персоны. Филипп вышел, чтобы поближе рассмотреть машину. Тут его догнал запыхавшийся Альберт и протянул ключ от английского замка.
- Думаю, он принадлежал вашему брату, сэр.
- О, благодарю вас.
- Дора, наша служанка, нашла его в двадцать седьмом номере.
- Это, должно быть, ключ от моей квартиры. Я одолжил его Рексу, когда он приехал в отпуск. Удивляюсь, как полиция не нашла его, обыскивая комнату.
- Он завалился в щель между досками пола. Дора никогда бы на него не наткнулась, если бы не было решено заново отделать комнату после вашего... - Альберт смущенно умолк.
- Я это хорошо понимаю, - успокоил его Филипп.
Альберт продолжал топтаться на месте, отчищая чуть заметные пятнышки на капоте сиреневой машины. Филипп протянул ему чаевые, на которые тот явно рассчитывал, и с одобрением в голосе спросил:
- Это машина мистера Квейла?
- Нет, сэр, я не знаю, где он поставил свою машину, - Альберт огляделся. - А это машина миссис Кэртис.
Филипп поблагодарил и сел в "лянчу", чтобы вернуться назад, в Вестминстер. Обычно, сидя за рулем, он поругивал или одобрял действия водителей встречных машин, но сейчас, задумавшись, просто не замечал их. Его мысли сосредоточились на беседе с Ванессой Кэртис. Перебирая в памяти детали разгово ра, он понимал, что мало чего добился, и к тому же рухнули его надежды на встречу с доктором Линдерхофом.
Поставив в гараж "лянчу", он повернул за угол и, подойдя к парадному входу, вставил в замок ключ, который дал ему Альберт. Ключ не поворачивался, что-то в механизме заедало. Он вынул ключ, чтобы проверить, в чем тут дело, и в этот момент дверь открылась.
- Я увидела вас из окна, - сказала Рут. - К вам посетитель.
- Что-нибудь важное? У меня так много дел...
- Думаю, для этого посетителя вы время найдете, - заметила Рут, пока они поднимались по лестнице. - Вас ждет немецкий доктор - тот, что был в отеле, доктор Линдерхоф.
- Боже мой! - Филипп был потрясен. - Да, конечно, я приму его, Рут! Он не сказал, зачем пришел?
- Нет, - покачала она головой. - Похоже, он не в своей тарелке.
Доктор Линдерхоф нервно расхаживал по кабинету. Время от времени он останавливался и, близоруко щурясь, всматривался в многочисленные портреты и ландшафты, развешанные по стенам. Когда Филипп вошел в комнату, на лице доктора отразилось то ли облегчение, то ли ожидание чего-то. Такие лица встречаются в кабинете зубного врача: пациент идет на тяжкое испытание, зная, что ему станет легче, когда все кончится.
- Рад видеть вас, доктор! Я думал, вы уже вернулись в Германию.
- Мой самолет вылетает вечером, и я выкроил время посетить вас.
- Очень рад вас видеть. Чем могу быть полезен?
Линдерхоф выжидательно покосился на Рут, и та тактично вышла из кабинета. Доктор подождал, пока за ней закроется дверь.
- Я вам должен кое-что сказать, - произнес он, понизив голос. - Не смогу спокойно вернуться в Германию, пока не расскажу. Это касается вашего брата.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - Филипп постарался подавить в своем голосе предательское волнение.
Линдерхоф нетерпеливо мотнул головой и глубоко вздохнул.
- Я не считаю, что ваш брат застрелился.
- Я такого же мнения, доктор. Но есть у вас что-то конкретное?
Линдерхоф снова тряхнул седой шевелюрой.
- Не знаю, что на самом деле произошло той ночью, но я уверен, это не было самоубийством. Знаете, временами я себя неважно чувствую, у меня язва, и она меня порою беспокоит, особенно ночами. Той ночью я вынужден был подняться и пройти по коридору в ванную. На мне были ночные туфли, а ковры в отеле очень толстые, поэтому меня никто не мог услышать. Вы помните, мистер Хольт, где в "Королевском соколе"на втором этаже находится ванная?
- Да. Рядом с двадцать седьмым номером.
- Верно. Рядом с комнатой, где спал ваш брат. Но он не спал, он ссорился. Я слышал сердитые голоса.
- Вы уверены, что голоса доносились из номера двадцать семь, а не какого-то другого?
- Уверен. С другой стороны ванной вообще нет комнаты.
Сердитые голоса доносились из двадцать седьмого номера!
- Вам не удалось услышать, о чем шла речь, доктор? Из-за чего был спор?
- Только кое-что. Но когда они повысили голос, я услышал, как ваш брат сказал:"-Я возвращаюсь в Лондон и не собираюсь торчать тут ни минуты с этой проклятой книгой". Вот что он сказал.
- Вы уверены? Вы уверены, что он произнес именно эти слова?
- О, да. Я слышал это совершенно отчетливо.
- А мужчина, с которым он ссорился, - что тот ответил?
- Это был не мужчина, мистер Хольт. - Линдерхоф замялся, его холодные голубые глаза беспокойно блеснули. - Голос был женский.
- Вы слышали, что она говорила?
- Она сказала:"-На вашем месте я бы подождала, даже если бы пришлось остаться здесь до конца недели". А ваш брат сердито закричал в ответ: "-Я не останусь здесь ни на день, и это окончательно!"
- Что произошло потом?
- Она, должно быть, упросила его говорить потише. Больше ничего не было слышно. Да я и не хотел. Нехорошо слушать... подслушивать. Я вернулся в свой номер, а утром был напуган страшной новостью, что ваш брат пустил себе пулю в лоб.
- А вы не слышали звука выстрела?
- Нет. Иначе я бы сообщил об этом полиции.
Филипп расхаживал по комнате, пытаясь решить, насколько достоверен рассказ этого явно неуравновешенного человека. Наконец он сказал:
- Не могу понять, почему вы не сообщили полиции об услышанном разговоре? Или я ошибаюсь, и ваши показания просто не попали в протокол следствия?
- Нет, я ничего им не сказал.
- Но почему же, доктор? Не потому ли, что не смогли узнать женщину по голосу?
Ответ Линдерхофа пригвоздил Филиппа к месту:
- Я узнал её. Это была миссис Кэртис.
- Миссис Кэртис? Хозяйка отеля?
- Да.
- Вы абсолютно уверены?
