Марина Серова - Огуречный рай
Я вышла из подъезда и остановилась, прислушиваясь к разговорам старушек, которые на лавочке мирно отдыхали после трудового дня и сплетничали по поводу убийства Нины Еремеевны. Пропустить хоть слово из таких разговоров было выше моих сил. Я сделала вид, что жду не дождусь того типчика. Старушки на лавочке обычно знают все и про всех на свете. Но на сей раз разговор крутился в основном вокруг доходов погибшей. Из всего, что я услышала, следовало, что Нину Еремеевну вполне могли убить из-за денег.
— А вы Виктора Ивановича, что ли, поджидаете? — поинтересовалась старушка в жилетке из искусственного меха, надетой поверх фланелевого халата.
— Да вот позвонила, а его дома нет.
— Так он, наверное, на танцах. Он же на танцы ходит у нас. В клуб «Строитель».
— Вот как? Он что, в танцевальном ансамбле?
— Да в каком ансамбле, господи, твоя воля? Клуб есть такой, «Кому за тридцать» называется, не знаешь, что ли?
— А ему разве не больше сорока?
— Какое там, не больше? Ему, похоже, около шестидесяти. Но ты, гражданочка, не знаешь разве, что мужчин не хватает в нашем городе? Вот дедки и молодятся. На них, видно, тоже спрос есть.
Бабушки решили, что знают меня уже достаточно, чтобы перейти на «ты».
Про дефицит мужчин я, конечно, слыхала, но представить себе этого шибзика в клубе «Кому за тридцать»… Для этого требовалась богатая фантазия.
— Он вообще-то чудной немного. Мы уж просто привыкли к нему. А ты кто ему будешь-то?
— Да никто. Знакомая просто попросила ему кое-что передать, а то ей самой некогда. — Ничего лучше я придумать не смогла, а разговор поддержать было необходимо, чтобы понравиться бабушкам и почувствовать, в чем им поддакивать. Уж тому, кто им понравится, они все как на духу выложат.
Сама не знаю почему, но я сделала ставку на Виктора Ивановича. Мне хотелось узнать про него побольше. Ведь именно он сказал, что Нина Еремеевна носила куда-то или откуда-то сумку. Бабушки про эту сумку ничего не знали.
— А что ж сразу-то не передала, на поминках-то? Ты ж там вроде была.
— Она меня уже вечером попросила.
— А-а, ну подожди маленько, — милостиво разрешили бабушки.
Я решила воспользоваться их советом и села на лавочку.
— А ты, милая, давно, что ли, его знаешь? — спросила сухонькая, как былиночка, старушка, которую ее собеседница называла Петровной.
— Да нет. Я же говорю, меня просто попросили к нему зайти.
— А-а, ну-ну. А то вот нам уж больно интересно, а спросить не у кого. У самого-то неудобно как-то, раз он это скрывает.
— А что он скрывает?
— Чудно, конечно, но он иногда поздно вечером, когда у подъезда никого нет, в зимнем пальто куда-то ходит. Вроде и жара нонешним летом вон какая, а он в пальто.
— В пальто? — удивилась я. — Может, вам просто показалось? В темноте-то что только не покажется.
Почему-то этот факт меня тоже заинтересовал. Во-первых, я тоже любознательная — профессия такая. Во-вторых, я в таких вещах доверяю своей интуиции. Уж если старушкам, которые в меховые жилетки кутаются, прогулки в жару в зимнем пальто показались дикостью, то мне тем более.
— А то! Дочь моя сама видела. А у нее глаза вострые.
— Ну вот вы же про танцы знаете, спрашивали, наверное. Можно бы и про пальто спросить.
— Что ты, доченька, кто ж его спрашивал, — вмешалась в разговор бабушка в жилетке. — Он разве скажет. От него слова не добьешься. Это он, только когда выпьет, разговаривает с народом, а так… — Она махнула рукой.
— Его Верка Авдеева видела, она тоже по танцулькам бегает, она и сказала.
— Ну так после поминок и спросили бы. Он же навеселе был.
Мой совет бабушки восприняли на полном серьезе. Одна посетовала, что не успела, а другая сказала, что постеснялась, момент был неподходящий.
Старушки еще поговорили о такой странности. Предположили даже, что Виктор Иванович к какой-нибудь секте принадлежит, ну и прочую ерунду. Я взглянула на часы и поднялась, решив зайти к Оксане. Наверное, она уже освободилась, и мне удастся с ней побеседовать.
— Уходишь, доченька?
— Да пойду, пожалуй, Оксану еще навещу, узнаю, как она там. Небось одиноко одной.
— А ты им родня, что ли, будешь?
Ох уж эти любопытные бабушки. От них не уйдешь просто так. Если бы они вот так же за Ниной Еремеевной приглядывали! Вот бы мне работу облегчили!
— Нет, мать моего знакомого была подругой Нины Еремеевны.
— Вон оно как, — многозначительно произнесла Петровна и, помолчав, добавила: — Жаль Еремеевну. Пожила бы еще. И чего ее в этот парк понесло?
Николаевна, та, что в меховом жилете, предположила:
— Может, сынок ейный убить ее кого подговорил из-за квартиры?
— Ну-у, ты скажешь тоже. Она квартирку-то свою давно приватизировала да завещание на Оксанку сделала. Нет. Это небось бандюги какие-нибудь. Щас озорников-то много всяких. Они вон все нонче опившиеся да обкурившиеся.
— И не говори, Петровна. Нынешняя молодежь — это страсть господня. Раньше такого не было.
Я направилась в Оксанин подъезд.
* * *— Кто там? — спросила Оксана через дверь.
— Оксана, я знакомая Евгения Петровича. Я бы хотела поговорить.
Дверь открылась.
Оксанка была не одна. У нее осталась какая-то дальняя родственница.
— Поживу пока у нее, что ж теперь делать. Одна она осталась. И это при живой-то матери. Вот горюшко-то горькое, — пояснила она мне, усадив меня в кресло. Они с Оксаной устроились на диване.
У девочки сразу навернулись слезы на глаза:
— Спасибо вам, тетя Вера.
— Да чего уж там. Надо же помогать друг другу.
— Вы уж извините меня, Вера…
— Васильевна. Можно просто тетя Вера. Как вам удобнее.
— А меня Татьяной Александровной зовут. Можно просто Таня. Вы извините, Вера Васильевна, я по делу к вам пришла. Я — частный детектив. Меня нанял сын покойной подруги Нины Еремеевны, Колокольцев Евгений Петрович.
— А, ну-ну. Это ж Марии Колокольцевой сынок, знаю. Давно я его не видела. А он что ж, и деньги вам заплатил? Это ж небось дорого-то как.
Я пожала плечами:
— Он сказал, что считает это своим долгом.
— Вон как. А я и не думала, что Нина с Марией так дружили.
— Расскажите мне немного о Нине Еремеевне.
— Что ж рассказывать-то? Жила себе, как все. Добрая была, — заговорила Вера Васильевна. Оксана слушала, изредка поддакивая.
— А на кого оформлена квартира, Оксана?
— Бабуля ее приватизировала и мне завещала.
— Понятно. А родители об этом знали?
— Бабушка не велела говорить. — Оксана немного смутилась, почувствовав себя заговорщицей.
— Они пьют ведь, родители-то Оксаночкины. Скандальные такие. Не хотела Еремеевна с ними связываться-то, — высказала свое мнение Вера Васильевна.
— А родители только про завещание не знали или про приватизацию тоже?
— Про приватизацию они знали. Было дело, уговаривали они Еремеевну квартиру продать да съехаться. Она категорически отказалась. Вот помру, — сказала, — тогда как хотите.
Итак, с этим ясно. Надо будет прощупать родителей. Может быть, они и убили старушку, надеясь вступить в права наследования. Позже займусь этим.
— Вы, Вера Васильевна, не будете возражать, если я наедине кое-что у Оксаны спрошу?
— Если так надо, отчего же? Только я полагаю, что у нас с ней теперь секретов друг от дружки не будет. Правда, Ксюша?
Та молча кивнула.
— Ну ладно, вы тут поговорите, а я чайку поставлю. — Вера Васильевна все-таки удалилась в кухню.
Девочка в ожидании вопроса задумчиво плела косичку из бахромы диванного покрывала. На ресницах ее дрожали предательские слезинки.
— Оксана, может быть, тебе мои вопросы покажутся немного странными, но ты уж постарайся ответить. Это поможет мне найти убийцу твоей бабушки.
Девочка всхлипнула и кивнула.
— Для начала скажи мне, пожалуйста, были ли у бабушки какие-нибудь сбережения или ценные бумаги?
— Долларов только немного. Она их на черный день берегла.
— А откуда они у нее?
Оксана, размазав слезы по щекам, покрутила головой:
— Не знаю. Она не говорила.
— Ты ведь большая уже девочка и знаешь, что с пенсии она отложить не смогла бы.
— Бабушка сердилась, когда я ее об этом спрашивала. Ерунду всякую придумывала. Может быть, она подрабатывала где-нибудь, а от меня скрывала. Может, на вокзале. Она как-то раз, когда вернулась домой, про вокзал обмолвилась.
— Про вокзал? А что конкретно?
— Просто сказала, что там около какого-то поезда базар дешевле, чем у нас.
Итак, Оксана тоже не знала, откуда у бабушки прибавка к пенсии. Ну что ж, пора было откланяться.
— А чайку-то не попьете, что ли, Татьяна Александровна?
— Да нет, спасибо. Мне уже пора. А где живут твои родители, Оксана?
* * *Так как Оксанкин сосед все еще не вернулся, я решила навестить ее родителей.
