Игорь Христофоров - Страх
- Я еще о машине не доложил, - вспомнил Тулаев.
- Машине? - Межинский посмотрел на телефон, из которого
час назад ему уже рассказали последние новости о красных "жигулях", трусливо бежавших от дружков-грабителей. - Ты имеешь в виду автомобиль бандитов?
- Так точно, - изобразил излишнюю служивость Тулаев. - Машину нашли не так уж далеко от места происшествия. Просто сейчас в каждом дворе столько автомобилей стоит, что поневоле запутаешься. Она оказалась, естественно, угнанной. Осмотр салона ничего не дал. Вы же знаете, Виктор Иванович, отпечатков пальцев сейчас никто не оставляет.
- Ты так считаешь?
- Я по телевизору слышал, - ушел от авторства бессмертной фразы Тулаев.
- Понятно, - улыбнулся одними уголками губ Межинский.
- Ну да... Это один эксперт говорил. А по тому шоферу, что
в "жигулях", пожалуй, самая хорошая новость. Его видели две женщины, ведшие собак на прогулку. Составлен фоторобот. Возможно, от этого шофера самая большая ниточка и потянется... Я как раз хотел, Виктор Иванович, в экспертизу съездить, остальные вещдоки посмотреть, фоторобот...
- Завтра, Саша, съездишь. Завтра, - упрямо повторил Межинский. - А сегодня вечером тебе нужно побывать в Бутырке.
- Где? - не понял Тулаев.
- В Бутырской пересыльной тюрьме, - хрипло вздохнул Межинский. - Там, где сидел Емельян Пугачев, а попозже - Клим Ворошилов... Вот... Но это все лирика. А дело такое: начальнику тюрьмы от одного из лиц, осужденных на смертную казнь, поступил сигнал на своего соседа по камере, тоже, кстати, приговоренного к высшей мере. Сигнал таков, что подпадает под компетенцию нашего отдела...
Тулаев с неохотой посмотрел на пекло за окном, которое здесь, в кабинете с кондиционером, совсем не ощущалось, и ему сразу стал неприятен этот смертник-сексот, заставляющий его ехать через весь город в каменный мешок Бутырки. Он слышал о множестве таких историй, когда осужденный ради лишней минуты нахождения вне камеры готов был давать самые фантастические показания. А если поверят, то такого героя могли и этапировать на место, где он бы хотел показать следы какого-то нового, нераскрытого преступления.
- Как туда ехать, знаешь? - спросил Межинский, и Тулаев, оглушенный своими мыслями, только теперь понял, что не услышал что-то важное.
- Только в общих чертах... Где-то на Новослободской...
- Правильно, - Межинский протянул листок с номерами телефонов. Созвонись с заместителем начальника тюрьмы. Начальник у них в отпуске. Этот зам, он - майор, паренек тоже ничего. Только пугливый. Но, может, оно и хорошо. Во всяком случае, он наверх доложил, а из МВД вышли на Службу безопасности президента...
- А что он сказал? Ну, дословно... - понимая, что может вызвать гнев, все же решился на вопрос Тулаев.
- Дословно?
Межинский и сам не заметил, в общих чертах он передал фразу смертника или слово в слово и, вытягивая из памяти весь этот странный текст, врастяжку произнес:
- "Ничего-ничего. Это не президент мне в помиловании отказал, а я ему. Еще немного - и он на том свете президентствовать будет..." Вот такую фразу этот убийца произнес в запале в камере.
_
10
Спекшаяся от жары июльская ночь висела над землей. И хотя казалось, что ничего в мире не может быть чернее этой ночи, на самом ее дне, между извилистой лентой речушки и серой полосой шоссе, плотным сгустком угля лежал лес. Ни одна травинка, ни один листок внутри этого мрачного сплава даже не шевелился, словно в онемелом ужасе перед случившимся. И когда лучи автомобильных фар ожгли сгусток, вырвали на свет его тайну - стволы и ветви - лес как-то странно вздохнул.
- Долго еще ехать? - прохрипели с заднего сиденья.
- А бел-лый лебедь на пруду кач-чает падшую звезду, - пробубнил в нос водитель, льдистыми, неживыми глазами провел по сплетениям веток и, будто прочтя в них что, ответил: - Приехали. Дальше на одиннадцатом трамвае потопаем, - и омертвил фары.
Чернота вернулась, но стон от странного вздоха остался, и когда трое выбрались из машины на издолбанный асфальт дороги, один из них, самый щуплый и низенький, первым услышал его.
- Что это? - потянув горячий воздух длинным носом, спросил он у ночи.
- Чего? - не понял самый высокий и хриплый, который еле распрямился после сидения в мелком для него салоне "жигулей".
- Вот это... Гул...
- Тут авиатрасса, - пояснил третий, выбравшийся с водительского места. - Потопали. Деревня за лесом. От шоссе - налево.
Он заботливо закрыл дверку на ключ, будто в этой владимирской глуши да еще и среди ночи мог объявиться угонщик, и первым канул во тьму. Двое - за ним.
- Ты что, бывал тут? - прохрипел здоровяк и потрогал макушку, которую он натер о крышу "жигулей".
- Ни разу, - ответил водитель.
- А чего тогда Сусанина изображаешь?
- Мне по карте показали. Иди, помалкивай, - вперед, во
тьму, огрызнулся водитель.
- Вот, сука, куда спрятался!- харкнул под ноги здоровяк.
- Это не самолеты! - обрадовался своему открытию самый маленький, семенящий за ними во тьме человечек. - Это ток идет по проводам. Видите опоры высоковольток?
- Заткнись! - еще раз огрынулся водитель. - Вон огонек видишь?.. А?.. Так это и есть село. Его дом - третий по левой стороне улицы. Секите во все глаза. А то вдруг он до ветру вышел. Шеф приказал его тепленьким взять. Забыли, что ли?
- Он у меня сразу холодненьким станет, - мрачно пошутил здоровяк.
- Я сказал, молчать, - шепотом прохрипел водитель.
Базар потом разводить будем... Не тормози...
Они гуськом спустились к реке, перелезли поочередно через
три ветхих деревянных забора, отделявших огороды за каждым из домов на этой стороне села, полежали в пыльной картофельной ботве после того, как взбрехнула в одном из дворов собака.
- Чего у него окно синее? - еле смог изобразить шепот
здоровяк.
- Телик смотрит, скотобаза, - раздавил водитель на шее
упавшего с ботвы колорадского жука.
- А здесь много жителей? - женским голоском пропищал самый маленький из трех.
- Лбов сорок будет. - Водитель до боли в коже стирал и
стирал мокрые осклизлые остатки жука по шее и, хоть давно
там уже ничего не было, все никак не мог успокоиться. - Он
этот дом с год назад купил. Втихаря.
Водитель оглянулся на реку, вяло тащившую на себе жару в обход села, и прошипел:
- Пш-шли! Воровской закон свят!..
Он хотел ногой высадить дверь, увидеть перекошенное испугом лицо бывшего кореша, потом пропустить здоровяка, чтобы он сделал то, что лучше него не делал в банде никто, но синее помаргивающее окно магнитом притянуло его. Водитель припал к углу стекла и в залитой мутным светом экрана комнате разглядел хозяина. У него было умиротворенное лицо тракториста, спокойно отдыхающего после нелегкого трудового дня, и то, что водитель увидел его таким, а вовсе не испуганным, на время остановило его. Он бросил удивленный взгляд на экран и вновь остановил свое движение вправо, к двери, хотя за спиной противно сопел навеки простуженным в колонии носом здоровяк.
По экрану ходила белокурая девица в одних-разъединственных плавках-ниточках и трясла двумя подушками своего бюста, будто очень хотела, чтобы груди оторвались, но они все никак не отрывались, и ее это очень забавляло. Водитель опустил взгляд на светящийся циферблат часов и сразу все понял: "Второй час ночи. Это ж "Плейбой" по НТВ крутят". Он сам любил записывать эти видеожурналы на кассеты и потом просматривать днем, хотя, конечно, во всем этом хождении в плавках по экрану была какая-то недосказанность.
- Пошли, што ли? - с пробулькиванием в горле прохрипел здоровяк.
- Давай, - согласился водитель, нехотя отрываясь от
окна.- Стой тут, - показал маленькому. - Со стремы - ни-ни! - И уже здоровяку: - Высаживай.
Тот радостно икнул и быком прыгнул на узкую деревянную дверь. Проржавевшие петли с писком отлетели от косяка, и здоровяк, не ожидавший столь легкого сопротивления, вместе с деревянной плахой рухнул на пол. Шершавая подошва водителя тут же отпечаталась на его распластанной спине, сбоку упало на ноги и окатило ледяной водой ведро, и здоровяк с рыком вскинулся и тут же с размаха ударился головой о деревянную полку.
- Еж твою мать! - дал он волю мужской глотке.
Водитель налапал на стенке выключатель, который оказался чуть ли не довоенным, повернул его рычажок и сразу изгнал из комнаты синий телевизорный полумрак. Хозяин за эти три секунды успел лишь вскочить, но, увидев ворвавшегося в дом человека, сразу ощутил, как налились свинцом ноги.
- На... На... Наждак, - еле выдохнул он.
- Ну, здравствуй, Тимур, - тоже тихо ответил водитель, которого только что назвали Наждаком, и своим холодным неживым взглядом вобрал в себя всю невысокую фигурку хозяина, на костистых плечах которого смешно висела растянутая майка, а по худым жилистым ногам из-под черных трусов стекало что-то жидкое.
- П-падлюка! - вырос сбоку здоровяк.
