Валерий Барабашов - Изувер
— Ну ты даешь! — восхищенно говорил он. — Не противно самой-то?
— Ты даешь, я беру, — усмехалась она. — Не противно, нет. Питаешься хорошо, сладкий.
За сеансы любви (в основном вечерние, ночные) Кашалот платил Надежде отдельно, по повышенной ставке. За эти деньги ей можно было бы потом не сидеть в ларьке с полмесяца, но Надежда была женщиной экономной и расчетливой — работала на себя и на дочку. А двум женщинам, большой и маленькой, деньги всегда были нужны.
* * *Кататься по водохранилищу на моторных лодках и катерах городская власть запретила. Придонск — город огромный, жителей больше миллиона, много и любителей разъезжать по водохранилищу на «казанках», плоскодонках и даже на скоростных, гоночных скутерах. Но несколько лет назад, когда водохранилище только сделали, косяки этих самых «казанок» и плоскодонок с мощными подвесными моторами стали носиться туда-сюда, вдоль и поперек. Лодок расплодилось сотни. Над водохранилищем (а оно довольно узкое, мелкое, в самом центре Придонска) с раннего утра и до позднего вечера стоял рев мощных моторов, над водой висел сизый смог. Начались аварии, как на автомобильных дорогах: лодки сталкивались, гибли люди. Всякие ОСВОДы и речные патрули с авариями не справлялись. Зароптали и любители загорать на городских пляжах, шумно, дымно стало, опасно — лодки носились рядом с купальщиками.
Мэрия вынесла моторкам приговор: запретить.
На веслах, под парусом, на небольших яхтах — пожалуйста. А все остальные суда — на прикол.
Получили права на жизнь и небольшие прогулочные теплоходы, весельные шлюпы морской школы, небольшие катера спасательной службы и береговой охраны Дом Кашалота — как раз на берегу водохранилища. Он вырос на реке, у воды, радовался рукотворному «морю», гонял в свое время на отцовской «казанке» с подвесным мотором «Вихрь».
Теперь у Кашалота — яхта. Небольшая, с косым белым парусом, с маленькой каютой и тесной палубой. Но для его бригады или для прогулок с женщиной в самый раз. На яхте Кашалот катается либо со своими парнями, либо берет кого-либо из девиц, по настроению. Но чаще других на палубе и в каюте «Виктории» оказывается Надежда.
Мосол и Колорадский Жук на яхте катаются с удовольствием, а Рыло воду не любит, боится ее.
Особенно с тех пор, как замочили они в прямом смысле слова того предпринимателя, владельца «Витязя». Поймав его у дома и задушив тут же, в машине, помчали потом к водохранилищу, отвезли на плоскодонке подальше от берега да и спустили рыбам на корм. Может быть, Рыло в тот момент и о себе подумал — и его могут вот так же в случае чего… Кашалот на все способен, это безжалостный, жестокий человек. Пьяница, развратник, наркоман. Сегодня ты ему друг, а завтра — враг. С ним ухо надо держать востро. Не дай Бог что-либо сказать поперек!..
Кашалота не только его ближайшие сподвижники опасались. За каких-то полтора года он взял власть в Заводском районе, раздавив конкурентов, разбогател, купил еще пару киосков и павильон «Пиво-воды», теперь подумывал о расширении влияния во всем городе. Как ни странно, эту мысль подал ему Мерзляков. В очередной свой визит в «Братан», после второй бутылки шампанского и десятого бутерброда с черной икрой, мент, сытно рыгнув, сказал Кашалоту.
— Ты распространяйся, шеф. Центр пора уже к рукам прибирать, Юго-Запад. Там одна барахолка чего стоит. Знаешь, какие бабки твои корефаны на барахолке имеют?.. Не знаешь. А я тебе скажу: о-очень большие А центральный рынок возьми — у черных, что за прилавками, деньги несчитаны. Или тот же авторынок в Северном.
Золотое дно… Разворачивайся, пока я у власти, помочь могу. Найдем нужных людей и среди наших. Ментам тоже жить надо. Зарплату и нам перестали платить. А перед хорошими бабками никто не устоит. Только намекни. Зеленый свет тебе и на рынках, и у «комков» откроем. У меня везде надежные люди есть.
Конечно, Мерзляков преувеличивал, власти во всем городе он иметь не мог, но «рыбак рыбака видит издалека» — Кашалот не сомневался в том, что «нужных людей» из числа милиционеров начальник Заводского утро ему подыщет. И еще он, кажется, намекал на то, что мало получает.
Кашалот прямо спросил об этом Мерзлякова.
— Да я не об этом, Борис! — тот замахал руками. — Бизнес, ты же сам понимаешь, требует постоянной раскрутки. Спираль. Больше вложил — больше получил. Потом все по новой. Я хоть и не экономист, но это же примитивные вещи. Любая продавщица понимает. Спроси вон у Надьки.
— Соображаешь! — поощрительно хохотнул Кашалот и распечатал новую бутылку шампанского, разлив по фужерам. Но больше начальнику уголовного розыска района ничего не сказал.
Планами своими делиться с милицией, пусть даже и с купленной, он не собирался. Тем более новой прибылью. Хватит с этого капитана и того, что имеет. А о том, что Кашалот и сам уже давно подумывает о расширении сферы влияния, зачем ему знать доподлинно? Мало ли что может произойти! Сегодня они друзья, завтра этот мент погорит, возьмет да и заложит «лучшего друга» для облегчения собственной судьбы. Пьющие люди — ненадежные, продать им кормильца-поильца раз плюнуть. Мерзляков по роду своей службы знает много, но не все. Во всяком случае, про строптивого хозяина «Витязя» ничего не узнал. Хотя копал, копал. Да, может быть, вовремя остановился, поняв, чьих рук это дело. Что ж, правильно сделал. Не зря его Надька шампанским поила да черной икрой угощала. А свертков с продуками сколько унес! К тому же Мерзляков четко знает: здесь, в Заводском районе, на окраине, получить пику в бок или пулю в спину раз плюнуть. Даже менту. Даже другу Кашалота. С ним лучше дружить. Делать вид, что ничего не знаешь. Лучше быть уволенным из милиции, чем пойти против Кашалота. Лучше пойти с ним против его врагов.
А врагов у Кашалота в последнее время появилось немало. Информация о его намерениях захватить сферы влияния в других районах Придонска достигла уже ушей и Вовика Афганца, и Кота, и Азиата, и Лоб уже кое-что знал. У них ведь своя разведка, свои стукачи. Они и настукали, что Кашалот разинул пасть на их вотчину. Это было на него похоже: коронованный вор в законе, богатый теперь человек, с большими связями в торговом мире, с поддержкой в ментовке (братва хорошо знает такие вещи) пожелал шагнуть на следующую ступень в их городской иерархии, прибрать к рукам две солидные по торговому обороту барахолки, авторынок, несколько крупных баров и ночных клубов, десятки «комков» и бронированных, набитых импортом ларьков. Контроль над всеми этими торгующими заведениями, где за сутки оборачивались огромные суммы, дает, конечно, баснословные барыши. И они, эти барыши, распаляли воображение Кашалота, не давали ему спокойно спать. Но он понимал, что, замахнувшись на святая святых, на чужой высокоприбыльный бизнес, рискует и сам. С ним ведь тоже могут расправиться… Но он бредил уже новым роскошным домом в два-три этажа (этот он оставит матери), несколькими «мерсами» (обязательно разных цветов!), многочисленной охраной с собаками, виллой где-нибудь близ Сан-Франциско, в Америке. А почему бы ему все это не иметь? Другие «новые русские» имеют, и далеко не все нажито честным предпринимательством.
Ха-ха! Скорее наоборот! Уж он-то, Кашалот, знает, как сколачиваются состояния! И почему он, Борис Кушнарев, не может иметь то же самое?!
Конечно, чтобы создать свою даже небольшую городскую империю, придется хорошо потрудиться. Понадобится расширить штат своих боевиков, найти бесстрашного, хладнокровного киллера, который бы выполнял особые поручения по устранению несговорчивых конкурентов.
Среди своих парней кандидата на должность киллера Кашалот не видел. Рыло — трус, каких поискать, нападать может только на слабых, в куче. Колорадский Жук — пьяница и бабник, у него все мысли вокруг этого вертятся. Мосол… да, Мосол бы смог, у этого были стальные нервы, но с тех пор, как стал ширяться, он как-то расплылся, размяк, думает только о шприце и дозе. Но управляем, послушен, мозги еще не все вытекли.
Нет-нет, нужен трезвый и холодный человек, чужак, которого бы никто не знал, и служил бы только ему, Кашалоту. Это устроило бы и самого киллера, они бы поладили, нашли бы общий язык.
Киллер получал бы хорошие, очень хорошие бабки и выполнял — не так уж и часто — тайные задания…
…Сейчас, лежа на палубе своей яхты в одних плавках, Кашалот гладил одной рукой Надежду, лежащую рядом в чем мама родила, а другой — Спонсора. Кот, сухопутное животное, на удивление любил эти «морские прогулки». В первый день пребывания на яхте залез на мачту и, прижмурившись от удовольствия, сверху смотрел на город и своего хозяина, занятого парусом.
Сейчас же, в полный штитль, когда яхта с обвисшим парусом замерла в неподвижности, Спонсор млел под беспощадным июньским солнцем, развалившись совсем не по-кошачьи, на спине, раскинув лапы. Поза кота была забавна еще и тем, что он, совсем как человек, потягивался, томно и протяжно вздыхал, а потом и совсем расслабился — выпустил на волю свой красный острый карандашик, каким, надо думать, с удовольствием потешил бы сейчас оказавшуюся на палубе Мурку.
