Лариса Соболева - Поцелованный богом
Сергей вышел на воздух, рухнул на ступеньку и, наконец, закурил. Он курил остервенело, глубоко затягиваясь, и думал: «Где же милиция? Почему так долго?» Докурив одну сигарету до фильтра, закурил вторую, потом третью...
Они приехали. Сергей не имел сил двинуться в сторону, только поставил в известность старшего группы:
– На двух выключателях мои отпечатки. В прихожей и в комнате. Потом я старался не наследить.
– Кто такие, почему здесь? – спросил старший.
Сергей достал из внутреннего кармана джинсового жилета удостоверение, протянул. Старший прочел изумленно, словно в документе обозначено место работы – преисподняя, а должность – главный бес по котлам, где варятся грешники:
– Хм, служба безопасности? Простите, капитан.
И чего он извинился? Не на ногу же наступил. Но пришлось говорить, говорить много идиотских слов, в то время как хотелось выпить, жутко хотелось выпить. А тут еще парнишка прибежал протокол составлять.
– Где мы сейчас можем найти ночлег? – спросил Сергей у старшего, тоже в звании капитана. – Жена и дети устали, у нас был тяжелый перелет, а города я не знаю. Протокол завтра составим, я сам к вам приду.
– Так в гостинице... – тот проникся положением Сергея. – Или лучше... Наша ведомственная подойдет? Мировая гостиница, там даже звезды эстрады останавливаются, когда приезжают с концертами.
– Мне все равно.
– Сейчас скажу ребятам, чтоб отвезли вас.
– Спасибо.
Пока жена укладывала детей, он сбегал в круглосуточный магазин по соседству и купил бутылку водки. Первые несколько глотков сделал прямо за углом магазина, как последний забулдыга, потом пришел в номер и принялся в темноте шарить по сумкам.
– Что ты ищешь? – приподнявшись на кровати, поинтересовалась Полина.
– Поесть, – отозвался он, хотя есть не хотелось, но без закуски водку не проглотишь в таком количестве.
Полина включила настольную лампу, встала, нашла сумку с провизией. Дети постоянно хотят есть, поэтому они и запаслись продуктами. Выложив на две тарелки то, что осталось, Полина стояла, глядя, как муж налил водки в стакан, выпил и медленно, будто нехотя, закусывал.
– Ложись, – бросил он. – Я посижу.
Полина послушно легла, но не сводила с него беспокойных глаз и молчала до тех пор, пока Сергей не пошел к двери.
– Сережа, куда ты? – вскинулась она.
– Лежи, я покурю. И выключи свет.
– А как ты будешь в темноте?
– Как-нибудь разберусь.
Он не хотел, чтоб она видела его слабым. А слабость выражалась в слезах, которые то и дело наворачивались на глаза. Только вместе с водкой он их с трудом проглатывал. Но после этого изнутри поднималось нечто неукротимое и страшное, пугающее даже его. Сергей не хотел, чтоб это заметила Полина.
1920 год. Игроки.
Петро проснулся далеко за полдень, на одном дыхании выпил кринку кваса, поморщился и завалился на кровать, чтобы окончательно проснуться. Похмелье – дело болезненное, к тому же осложненное ночным происшествием, короче, о дальнейшем походе не могло идти речи – разрозненные белые банды никуда не денутся. Квас квасом, а без опохмелки – не жизнь. Приняв стопку самогона, которая пошла плоховато, обжигая горло и нутро, Петро через минуту ожил и побрел в хату по соседству проведать брата.
Васька не спал, стонал. Глаз ему перевязали, но старшему брату захотелось посмотреть рану, он попятился приподнять повязку: она прилипла. Но кое-что он разглядел и вздохнул с сочувствием:
– Без глазу ты, Васятка, остался. И бровь тебе, паскуда, рассекла.
Несмотря на боль от любого движения, Васька вдруг приподнялся, крепко схватив Петро за плечо:
– Братка, отдай ее мне.
– Не могу. Комиссар грозился пожалиться командованию.
– А на что он нам? – страстным шепотом заговорил Васька. – В первом же бою пулей его скосим и – поди узнай, кто. А то можно и так... Он многим не по душе. Мы ж сила, Петро, свою армию создадим, свою власть установить можем, за нами пойдут...
– Ты эти подрывные речи брось, – строго сказал Петро. – Я командир огромадной армии, которая снесет всю погань. И белых, и банды всех мастей. А мне будет почет и уважение.
– Ой, Петро... – не поверил ему брат. – Сдается мне, ты и со мной лукавишь. А кто разбой разрешил? Не ты ли?
– На то закон есть древний: победителю барыш.
– Так чем же мы не банда?
– Я все сказал! – гаркнул Петро и поднялся. – Запомни: из-за белогвардейской девки я не стану в петлю лезть. Советы победят, такое мое заверение.
Но как многие, кто выбился «в люди» неожиданно даже для них самих, он имел массу слабостей, а когда принимал спиртное, то и вовсе становился не хозяином себе. Вечером продолжалось празднование победы, только пить и задушевные беседы вести поднадоело, хотелось развлечений. Основная забава – карты. Тут Петро проявил истинную страсть, ибо не желал, чтоб его обыгрывали, ведь он везде должен быть первым, а несознательные уголовные элементы имели свои правила и не поддавались ему. Собственно, Петро не хотел в таком искусном деле жалких подачек, он мечтал выигрывать сам, и иногда это ему удавалось.
Проигравшись в очередной раз, командир расстроился, опустошил стопку, уложил локти на стол и свесил голову, исподлобья глядя на того, кому незаслуженно повезло.
За командиром во время игры наблюдал Яуров, а рядом с ним стоял, грызя ногти, Бедоносец – прожженный ворюга, шалопай и мошенник, никогда не имевший ни матери с отцом, ни совести с честью. Бедоносец в отряде был сам по себе, однако тянулся к Яурову, во всяком случае, уважал его за храбрость и честность, наверное, втайне мечтал сделать его своим подельщиком. Бедоносец придвинулся к Яурову, зашептал:
– Худо, когда голову теряют в игре, командир ее потерял.
– А ты выиграешь у него? – полюбопытствовал Яуров.
– Я? – Бедоносец скосил на него хитрющие, маленькие черные глазки, надменно фыркнул, мол, мне это дело – тьфу.
– Так выиграй.
– Интересу нет. Командир все продул.
– Не все. У него дивчина белогвардейская есть.
– На что она мне? Ее Васька хочет, вот пущай и берет, ежели сможет.
– А ты выиграй и мне отдай, – провоцировал его Яуров.
– Задаром отдать? – скосил хитрые глаза Бедоносец.
Яуров подумал, что предложить алчному вору, ничего-то ценного у него не имелось, грабежами он не промышлял. Впрочем... Он расстегнул рубашку:
– Гляди, что у меня есть. Дедовский крест. Золотой.
Бедоносец взял двумя пальцами крест, повертел, оценивая:
– Реликвия?
– Чего? – не понял Яуров.
– Фамильная вещь, память. Не жаль расставаться?
– Ты выиграй дивчину, а мое слово крепкое.
– По рукам. Только на что она тебе? Злить всех, особливо Ваську? – И вдруг его рот растянулся в сальной улыбочке. – Или прикипел к ней?
– Жалко, – сказал Яуров правду, но вор не поверил.
– Командир, не сыграешь со мной? – крикнул Бедоносец, перекрывая гомон.
Петро знал особенные способности вора в карточных играх и решил: проиграю – так хоть чему-то научусь у него. Однако первую игру он выиграл, а вор поднял подлые брови, что означало удивление:
– Видать, я немного не в форме. По второму кругу пойдем?
Командир, конечно же, согласился, окрыленный нежданной удачей, но на этот раз выиграл Бедоносец. Стол окружила плотная толпа, Яуров был тут же, решив про себя: если не выиграет вор дивчину, стало быть, судьба ее такая. А Петра разобрало, он потребовал еще партию и выиграл. После проиграл два раза подряд, вор ему подлил самогона:
– Не горюй, командир, ты ж не жизнь свою проиграл.
– Играем! – рявкнул Петро.
– Интересу нет, – зевнул Бедоносец. – Серьезу нет.
– Чего хочешь? – не унимался командир.
Вор оглядел присутствующих и подался к Петро:
– Ставь беляковскую девку.
– А ты что поставишь? – занесло того.
Бедоносец снял с мизинца массивный серебряный перстень с лиловым камнем, положил его на стол со словами:
– Вещь дорогая, девка ее не стоит. Но главное – игра, верно?
Петро на секунду задумался: выиграет вор – ее пустят по кругу, да он и сам с удовольствием отдал бы им даром белогвардейскую суку, но комиссар... С другой стороны, он перестанет за нее отвечать, она перейдет в другие руки, стало быть, с них комиссар пусть и спрашивает.
– Приведите ее! – и он ударил ладонью по столу, что означало согласие.
По хате прошел гомон, игра становилась по-настоящему азартной...
