Золотая мафия - Моисеев Василий Васильевич

Гордиенко глянул на собеседника внимательно и запоздало спросил:

— Простите, а что произошло? Почему вы о нем спрашиваете? У Дзюбы появились проблемы?

Врожденная интеллигентность не позволяла ученому предполагать, что проявляемый сотрудником УВД интерес к студенту мог возникнуть на какой-то другой почве, кроме учебной. Ученый и в мыслях, наверное, не допускал, что имя его талантливого ученика, пусть бывшего, пусть выкинувшего столь неожиданный фортель, могло увязываться с чем-то нехорошим. Поэтому и спросил о Дзюбе с таким запозданием. И уж тем более доцент Гордиенко вряд ли допускал мысль о его смерти.

— Дзюба погиб, Владимир Иванович.

— Погиб? — выдохнул Гордиенко, вроде усомнившись. — Когда? Несчастный случай?

Вадим насторожился. Ему показалось, что про несчастный случай доцент не спросил, а вроде как выразил большое сомнение. Не исключено, что Гордиенко допускал другую версию смерти одного из лучших студентов, причем отдавал ей преимущество. Видимо, он достаточно хорошо знал характер Дзюбы, могущий преподнести самые неожиданные сюрпризы, и переживал за его судьбу не только из-за ухода из института, а больше из-за его авантюризма.

Вадим подробно поведал доценту обстоятельства смерти Дзюбы, не утаив ни единой детали, известной следствию. Даже не стал скрывать, что это никакой не несчастный случай, а самое банальное убийство. Доцент сам уже догадался, небось, что из-за несчастного случая за полторы тысячи километров не ездят. Хотя теперь уже нет никакой разницы, как умер Дзюба, случайно или был убит, от этого ничуть не легче. Если бы он тогда настоял, удержал Семена в институте, все сложилось бы иначе. Не удержал. Не смог. Виноват.

Пока доцент переживал горестную новость, Вадим решил прояснить свою догадку и осторожно заметил:

— Владимир Иванович, мне показалось, что вы не поверили в случайность смерти Дзюбы. Почему? Или я ошибаюсь?

Владимир Иванович посмотрел на детектива с удивлением, и вместе с тем с нескрываемым уважением. Он явно не ожидал такой проницательности от собеседника, поскольку сам толком не знал, что думать о причине смерти Семена. И все же детектив прав, и первая мысль, мелькнувшая в голове после страшных слов, была мысль именно об убийстве. Про несчастный случай Владимир Иванович почему-то не подумал. Действительно, почему? Если честно, сам не знает. А детектив это приметил. Молодец.

Такой докопается до истины, но что это изменит? Семену его соображения теперь уже ничем не помогут и к жизни не вернут. Разве лишь помогут следствию. Впрочем, помогут не помогут, а поделиться следует.

— Понимаете, в чем дело, — задумчиво сказал Владимир Иванович, не совсем уверенный в своих соображениях и не скрывая этой неуверенности, — я уже говорил вам о своих переживаниях по случаю странного поступка Семена и очень долго размышлял и думал об этом, пытался понять, что его заставило сделать такой шаг. И не только из-за его одаренности, не потому, что институт лишался перспективного сотрудника, а из профессионального интереса. Мне нужно было понять свои ошибки, которые в отношениях между преподавателем и студентом всегда возможны, чтобы в будущем избежать каких-либо конфликтов. Я проанализировал все наши контакты с первого до последнего дня, вспомнил каждое слово, сказанное в его адрес или услышанное от него, и пришел к весьма неутешительному и любопытному выводу…

Владимир Иванович замолчал. Он или хотел собраться с мыслями, или перевести дух перед заключительным выводом, и Вадим пожалел, что беседа протекает не в кафе, не за чашкой кофе, а в служебном кабинете, где даже воды нет. Впрочем, вода есть, в кране. Так что в учебной аудитории тоже можно общаться, тем более они одни, и никто не мешает. Главное, чтобы у доцента хватило времени до очередной лекции и чтобы не сбился с мысли. А ведь сказать хочет, похоже, интересную вещь. Вадим мысленно поторопил Гордиенко. Тот взгляд детектива понял правильно и испытывать терпение не стал.

— Я пришел к такому выводу, молодой человек, что ваш земляк поступил в институт не для получения высшего образования, не ради диплома, не ради карьеры, в конце концов, а ради совершенно иной цели. Он заведомо не планировал учиться здесь все долгие шесть лет, а набраться образования, ликвидировать, скажем так, школьный пробел, и спокойно покинуть институт.

— Но зачем? — воскликнул Ковалев. — Ради какой иной цели?

Вадим готов был возликовать. Гордиенко в своей догадке был абсолютно прав, более того, он полностью подтверждал предположения детектива. Плавильщик «Цветмета» Семен Дзюба поступил в технологический ВУЗ действительно не ради диплома, не ради высшего образования, а исключительно из-за любви к драгоценным металлам. К золоту. Плавильщик Дзюба поступил в институт и три года корпел над мензурками не из-за исключительной одаренности и приверженности к химическим опытам, не из желания оставить свое имя в научных трудах и работах, а из желания познать некоторые секреты химических сплавов. Вадим припомнил начальника заводского отдела кадров Галину Сергеевну, ее теплые слова в адрес покойного, который, как она поведала, и поговорить умел, и беседой увлечь, и вообще мужиком был интересным. Ее характеристика отзывам Владимира Ивановича не противоречила ни единым словом. Действительно, покойный был личностью заметной, и это при том, что на фоне коллег и сослуживцев никогда не выпячивался. Скорее, наоборот, старался казаться серой мышкой.

Да, детектив готов был ликовать, и теперь для этого были основания. Информация Гордиенко подтверждала версию, что плавильщик Дзюба, он же талантливый, хотя и несостоявшийся химик, играл далеко не последнюю роль в механизме изъятия золота из производства. Если вообще не основную роль. Владимир Иванович совершенно прав, хотя и не догадывается об этом, что плавильщик стал студентом в свои сорок с гаком годиков именно для устранения пробела в познании химии и сразу ушел, когда этот пробел восполнил. Интересно, какой пробел? Какую великую тайну открыл талантливый Менделеев-самоучка в этих институтских стенах, из-за которой забросил образование, не востребовал диплом, забыл однокурсников, преподавателей? Тайна сие велика есть… Разгадать ее — значит разгадать механизм хищения золота на «Цветмете». В этом можно не сомневаться, как и в том, что внимание несостоявшегося ученого уделялось в основном золоту. И все же Вадим решил уточнить этот момент.

— Скажите, Владимир Иванович, у вас предусмотрены лабораторные работы с золотом?

Гордиенко оживился. Он не знал, как понимать наивный вопрос детектива, и если бы не интеллигентность, наверняка рассмеялся бы.

— Вы шутите, молодой человек? Какое золото, если у нас не хватает копеечных реактивов?

Гордиенко не стал приводить полный перечень недостающих реактивов, то ли решил, что это будет слишком долго, то ли не захотел жаловаться «иностранцу» на родное правительство. А может, сомневался в способности милиционера понять суть проблемы.

— А Дзюба?

— А что Дзюба? — Владимир Иванович откровенно удивился, не понимая, каким образом фамилия покойного студента ассоциируется с вопросом о золоте. — Дзюба проводил те же самые опыты, что и другие студенты. С теми же реактивами и материалами. Если желаете, можете ознакомиться с его работами, они находятся в архиве. Пожалуй, это будет нелишне, ибо не все практические занятия проходят под моим руководством, некоторые работы проводят либо другие преподаватели, либо ассистенты.

Предложение доцента выглядело очень интересным. И очень важным. Вадим сразу же вспомнил об Олесе, плавающей сейчас в теплом море, и мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Без нее в лабораторных и прочих экзаменационных работах было бы не разобраться. Как выяснилось, доцент думал о том же.

— Если нужен консультант, не стесняйтесь, — тактично заметил он, — я могу выделить человека.

Вадим улыбнулся:

— Спасибо, Владимир Иванович, помощник у меня есть.

На этот раз Владимир Иванович не удивился и наличие у детектива помощника расценил как серьезность его намерений. И с профессиональным любопытством поинтересовался: