Деон Мейер - Пик Дьявола
— Папа едет за тобой, слышишь? Папа уже едет.
Ей нужно было, чтобы ее кто-то обнял. Она хотела, чтобы он обнял ее, потому что она боялась. Боялась Карлоса, боялась высокого детектива из ОБОПа, боялась, что весь ее план рухнет. Боялась, что Гриссел видит ее насквозь, что он все поймет и вынудит ее признаться. Вот почему она собиралась переспать с ним: она хотела ослепить его.
Но так делать нельзя…
Она встала.
— Инфанта, — сказал Гриссел. — Через шесть километров за городом дорога сворачивает на Инфанту. Там нас будет ждать машина. Оттуда они будут следовать за нами.
Они вернулись в «ниссан». Тобела впереди, Гриссел сзади.
Тобела услышал, как полицейский повторяет: «Инфанта», как будто название не имело никакого смысла.
На приборном щитке тускло желтели цифры на жидкокристаллическом дисплее часов. Три сорок одна.
Он выехал из города и снова оказался на шоссе № 2.
— Поворачивай направо. В сторону Кейптауна.
Через мост. Дорожный указатель гласил: «Река Бреде». Потом он разглядел другие указатели: «Малгас. Инфанта».
— Сюда, — велел Гриссел.
Тобела включил поворотник. Гравийная дорога. Увидел впереди машину — в свете их фар она казалась какой-то приземистой. У машины стояли двое. У каждого оружие. Они прикрывались свободной рукой от света. Он остановился.
К ним подошел только один. Тобела опустил стекло.
Человек смотрел не на него, а на Гриссела.
— Это и есть киллер?
— Да.
Человек был гладко выбрит, включая голову. Только над верхней губой оставалась ниточка усов. Он перевел взгляд на Тобелу:
— Сегодня ты умрешь.
Тобела не отвел взгляда, посмотрел ему прямо в глаза.
— Ты отец? — спросил бритоголовый у Гриссела, и тот ответил:
— Да.
Бритоголовый ухмыльнулся:
— У твоей дочки славная штучка!
Гриссел издал какой-то звук, и Тобела подумал: «Только не сейчас, только не делай ничего сейчас!!!»
Бритоголовый грубо расхохотался. Потом сказал:
— Ладно. Езжайте прямо. Мы будем держаться за вами. Сначала проверим, не привезли ли вы с собой друзей. Ну, вперед!
Тобела понял: они совершенно уверены в своем превосходстве. Даже не обыскали их на предмет оружия, потому что знали, что у них козырная карта.
Тобела тронул машину с места. Интересно, подумал он, что сейчас происходит у Гриссела в голове.
На следующий день за ней приехали два сотрудника службы защиты свидетелей. Они были вооружены.
Кристина собрала чемодан. Они вместе с ней спустились на лифте, потом все вместе сели в машину и уехали.
Дом в Бостоне был старый и довольно запущенный, зато на окнах стояли металлические решетки, а участок был огорожен высоким забором.
Ей показали дом. Когда они пришли в хозяйскую спальню, ей сказали, чтобы она «располагалась». На кухне имелся запас продуктов, в ванной висели полотенца. В гостиной был телевизор, кучка журналов на кофейном столике, старые выпуски «Иллюстрированного спорта», FHM и несколько номеров молодежного журнала «Хёйгенот».
— Вот как они ввозят наркотики, — сказал Гриссел, когда они уже полчаса ехали по гравийной дороге.
Тобела ничего не ответил. Он думал о том, что будет, когда они доедут до места назначения. Он уже заметил, что те двое, которые следовали за ними в «паджеро», вооружены. У обоих были новенькие ручные карабины — скорее всего, фирмы «Хеклер и Кох», G-36. Дорогие и эффективные.
— Инфанта и Витсанд. Самые популярные места для рыбной ловли, — продолжал Гриссел. — Они доставляют товар в маленьких лодочках. Возможно, сгружают с кораблей…
Значит, вот чем детектив занимает свои мозги. Ему не хочется думать о дочери. Не хочется представлять, что они сделали с его дочерью.
— Знаешь, сколько их? — спросил Тобела.
— Нет.
— Не хочешь перезарядить свой Z-88?
— Я сделал только один выстрел. У тебя дома.
— Гриссел, тут каждый патрон важен.
Она сидела в гостиной. Вдруг в дверь постучали. Сначала два детектива посмотрели в глазок, а потом отперли несколько замков на входной двери.
Она услышала тяжелые шаги, а потом в комнату вошел тот здоровяк из ОБОПа в кепке регбиста и сказал:
— Нам надо поговорить.
Он сел на ближайший к ней стул, а два детектива из отдела защиты свидетелей топтались в дверях.
— Ребята, давайте не будем ее пугать, — сказал Бёкес.
Те нехотя вышли в коридор. Она услышала, как открылась и закрылась дверь черного хода.
— Где деньги? — спросил он, когда в доме стало тихо.
— Какие деньги?!
От страха сердце у нее ушло в пятки.
— Вы прекрасно понимаете, о чем я.
— Нет, не понимаю.
— Где ваша дочь?
— Спросите Карлоса.
— Карлос мертв, сучка! И он не похищал твою дочь. Ты прекрасно это знаешь — и я тоже знаю.
— Как вы можете?
Она заплакала.
— Нечего реветь. На меня твои слезы не действуют. Скажи мне спасибо, что вчера утром за ним следил я. Если бы на моем месте был кто-то из тех, других…
— Не знаю, что вы имеете в виду!
— Сейчас расскажу, что я имею в виду. Позавчера отряд, который был на дежурстве, сообщил, что ты поехала к нему домой в его БМВ. А посреди ночи ты, мать твою, села в такси, которое подъехало к парадной двери, и у тебя было много пакетов из продуктового магазина, и ты ужасно спешила. Что было в тех пакетах?
— Я готовила для него ужин.
— А потом забрала еду домой?
— Только то, что мы не съели.
— Врешь!
— Клянусь!
Она плакала, и слезы были неподдельными, потому что страх вернулся.
— Я не знаю одного: куда ты поехала на своем долбаном такси. Потому что мои так называемые коллеги, так их и растак, и не подумали послать кого-то за тобой. Потому что в их задачу входило следить за ним. Вот что получается, когда работаешь с зелеными новобранцами! Идиоты черножопые. Но вчера была другая история, потому что, моя дорогая, вчера была моя смена. Карлос выехал из дому и помчался прямо к твоей квартирке, как будто за ним черти гнались. Через десять минут он вышел с расцарапанной мордой, но никакого ребенка с ним не было! Зато через минуту по рации сообщают о долбаном Сангренегре; не успел я и глазом моргнуть, как к тебе примчалась опергруппа, отдел особо тяжких и еще все кому не лень. Но одно я знаю точно: твоей дочки с ним не было. Ни позавчера ночью, ни вчера утром. Зато у него в подвале, на складе, не хватает целой кучи денег. Только рандов. Интересно, спрашиваю я себя, почему вор не взял ни доллары, ни евро, ни фунты, а только южноафриканские ранды? Я решил, что у Сангренегры орудовал дилетант. Кто-то, кому неохота возиться с иностранной валютой. Кто-то, у кого хватило времени подумать, что именно спокойнее всего украсть. То, чем можно воспользоваться. То, что можно унести в пакетах из продуктового магазина!
Кристина вздрогнула и без всякой задней мысли спросила:
— Откуда вы знаете, что пропали только ранды?
— Мать твою, шлюха! Именно об этом я тебе и толкую: дело еще не кончено. Во всяком случае, для тебя.
У Гриссела зазвонил мобильник. Он что-то ответил, а потом сказал Тобеле:
— Они говорят, мы должны ехать медленнее.
Он снизил скорость. «Ниссан» покатил по грунтовой дороге. За ними слабо светили в облаке пыли фары «паджеро». Слева, на берегу реки Бреде, виднелись огни Витсанда.
— Он говорит, мы должны свернуть налево у дорожного знака.
Он еще снизил скорость, разглядел указатель, на котором было написано: «Кабельюбанк». Включил поворотник и повернул руль. Узкая дорожка вилась между двумя изгородями. Она спускалась к реке. В зеркало заднего вида он увидел, что «паджеро» следует за ними.
— Ты спокоен? — спросил Тобела детектива.
— Да.
Теперь, когда они были совсем близко, он ощутил зуд внутри.
В свете фар он насчитал впереди три-четыре лодки на прицепах. И две машины. Микроавтобус и пикап. Возле них двигались какие-то фигуры. Тобела остановился метрах в ста от машин. Повернул ключ, и мотор «ниссана» затих. Фары он не выключил нарочно.
— Выходи, а пистолет спрячь, — сказал он и, взяв ассегай, затолкал его сзади под рубашку. В машине почти не было места, прятать оружие было неудобно. Лезвие порвало материю; оно холодило спину. Ничего, придется потерпеть. Он открыл дверцу и вылез. Гриссел стоял по другую сторону «ниссана».
Из микроавтобуса вышли четверо — один высокий и плечистый, значительно крупнее остальных. Сзади подъехал «паджеро». Тобела стоял у машины и прикидывал: четверо впереди, двое сзади. Их шаги зашуршали по гравию; от лодок пахло пылью, рекой и рыбой. Тобела услышал плеск волн. Тело затекло, но усталость прошла, по жилам заструился адреналин. Казалось, весь мир замедлился, как если бы ему дали больше времени на размышления и поступки.
