Эдриан Мэтьюс - Дом аптекаря
Настороженные взгляды. Осторожные улыбки.
Наверное, все ждали, что она сделает дальше. Наверное, все решили, что она уже набралась. «Ладно, — подумала Рут, — я вам докажу обратное». Дым, который вроде бы должен был рассеиваться, собирался в клубящиеся облака, плыл по комнате, и в нем исчезали лица и тела.
Но нет, она не допустит, чтобы он исчез.
Только не теперь.
Давно не виделись.
Рут сделала шаг… другой…
Кто-то вздумал шутить с ней шутки.
Все как будто замедлилось.
Мимо нее, словно «Мария Селеста», проплыл официант. Похожая на моржиху женщина с зажатым между пальцами мундштуком из черного янтаря повернулась к Рут и застыла: припудренные сиреневым тальком щеки, узкие алые губы, глаза навыкате и дымок, как пар из носика чайника, сочащийся между перламутровых губ.
Маартен пошевелился, словно ощутил прошедший по залу сквознячок общего внимания. Очнулся. Медленно повернулся. Увидел ее. Поднялся. Его большая рука легла на ее талию, увлекая в тень, на свободную половинку кресла. И снова запах селитры — порох на рукаве!
Рука была не его — сколько же ей понадобилось времени, чтобы понять это.
И Маартен был не Маартеном и даже не его призраком.
Перед ней был его двойник, накачанный велосипедным насосом. Его отец. Старина Лукас. Сын в отца и отец в сына. Кто в кого? Вопрос из серии, что было раньше: яйцо или курица? Ответ на этот извечный вопрос дал бы Майлс — милашка Майлс знал ответы на все вопросы. «Куры, — сказал бы он, — есть твари, созданные яйцами для производства яиц. Запомни это, Рут, и сильно не ошибешься. И не ешь сандвичи с курятиной и яйцом — неэтично».
— Кажется, мне не помешало бы выпить, — пробормотала она.
Надо выиграть время…
Тяжелый подземный воздух замедлял ход мыслей. Она уже исключила Лукаса из уравнения. Решительно и бесповоротно. Тогда что же он делает здесь? Лукас ничего против нее не имеет. В университете они поговорили и заключили мир. Правда, она не успела, как обещала, помириться с Жожо. Правда, она не повидалась с Кларой и не позвонила ей. Но зато успешно рассеяла все его страхи относительно соперничества с Жожо из-за Томаса Спрингера. Она честно рассказала ему об их с Маартеном отношениях. Он сказал, что все понимает и ценит ее откровенность.
И что же теперь? Начинать сначала?
Ей вдруг стало холодно.
В животе заворочался тугой клубок беспокойства.
Подпись неизвестного — атомное число серебра. Лукас практически сам ткнул ее носом в таблицу. Он преподает химию. В этой области для него секретов нет. Так что это было? Подсказка? Не так ли порой поступают убийцы, намеренно привлекая к себе внимание, затевая взрослую игру в прятки — попробуй, поймай, если сможешь.
Ей принесли чистого виски, Рут опрокинула стопку одним глотком. В желудке вспыхнуло, как будто она проглотила жидкость для снятия лака.
Голова кружилась от вопросов.
Я ли это? И что со мной? Схожу с ума? Что этот человек, сидящий рядом — родитель Маартена, приятель моего отца, — имеет против меня? Может, это моя личная Немезида? Почему он смотрит на свой джин с тоником так, словно видит выглядывающего из-за айсберга пингвина?
— Итак, — произнес наконец Лукас и кивнул, словно добавив: «Вот мы и встретились».
— Итак, — эхом отозвалась Рут и скопировала жест.
Что ему надо?
Кто он? Инкарнация мести? Принявшая человеческий образ лютая ненависть? Что она пропустила? Чего не поняла? Рут вспомнила, что они сидят там, где в прошлый раз миловалась парочка готов.
— Рут? Все в порядке? — негромко, доверительным тоном спросил он. Вроде бы с искренней озабоченностью.
— Кажется, забыла посадочный талон.
Он усмехнулся и ободряюще похлопал ее по плечу.
— Вы сегодня немного не в духе.
— Да, меланхолия заела. Некоторые места действуют на меня угнетающе. Это — одно из них.
— Так вы бывали здесь раньше?
— А вы разве нет?
— Нет, никогда. Но ведь мы с Кларой вообще почти никуда не ходим.
— Тогда как же…
Она не успела закончить вопрос, потому что увидела нечто.
В дальнем углу подвала сидела, притворяясь, что читает книгу, темноволосая богиня. Сегодня она была не в форме. Сегодня на ней были черные джинсы и плотный, обтягивающий восхитительный бюст, свитер под горло. Рут вспомнился кадр с радостно взвившейся над океанской волной парой дельфинов. Ее собственные груди по сравнению с этим чудом казались скромными кексами.
Бьянка Вельтхузен.
Коп с внешностью кинозвезды.
Бьянка подняла глаза — на мгновение их взгляды встретились — и тут же отвернулась. И все вдруг изменилось. Теплое ощущение безопасности разлилось по ее венам. Смитс каким-то неведомым образом передал свои функции напарнице. Смитс оказался на высоте. Правда, сам он, вопреки ожиданиям Рут, на место не прибыл, послав вместо себя Бьянку.
— Как что? — спросил Лукас.
— А? О, ничего. — Она вздохнула, подняла и опустила плечи. — Извините, просто устала. Даже не помню, что собиралась сказать.
Лукас снял наконец руку с ее плеча. На нем были жилетка и рубашка с галстуком, украшенным вышитыми мячами для гольфа. Коричневый шерстяной пиджак с шелковой подкладкой висел на спинке стула. Ей показалось, что ему с трудом удается скрыть нетерпение.
— Кто начинает? Вы? Я? Никто? Помогайте, Рут. Я же в таких делах не разбираюсь. Как у вас заведено?
— Что заведено?
— Мы ведь здесь, чтобы поговорить, верно?
— Как скажете. Вам виднее.
— Так что?
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
Рут чувствовала, как ее взгляд наливается тяжестью.
— Вы же позвали меня, Лукас. Сначала назначили встречу на мосту, потом перенесли ее сюда. Только не говорите, что это не вы.
Лукас даже не моргнул. Лицо его вдруг осунулось, под глазами залегли тени усталости. Он протянул ей свой мобильный.
Текстовое сообщение от нее, Рут. Просьба о встрече. В «Нефритовом береге». Срочно.
Око за око, она протянула ему свой. С последним сообщением.
— Кто такой «М»?
Рут закрыла лицо руками. На глазах выступили слезы.
— Я подумала, что «М» — это Маартен. Что Маартен пришел рассказать мне обо всем, объяснить, что происходит.
— Понятно. Одушевленный заменитель магической доски. Оригинально.
Она сердито смахнула слезы.
— О черт… Конечно, я знала, что это не Маартен, но он всегда так подписывался. Вы же сами знаете. Кто-то играет со мной. Играет на моих чувствах. Играет на моих нервах. Кто-то превращает мою жизнь в кошмар.
— Кто?
— Откуда мне знать? Все происходит так быстро, что я просто не успеваю реагировать. Знаете, кто такой опсимат?
Лукас безразлично покачал головой.
— Человек, который всему учится с опозданием. Так вот, я — опсимат.
— В таком случае вам еще многое предстоит узнать. Надеюсь, что-то останется непознанным.
— Это имеет отношение к картине. Наверняка. — Рут пропустила ехидное замечание мимо ушей. — К картине и Лидии ван дер Хейден. Кто-то хочет меня убрать. Я кому-то мешаю. — Она потерла указательным пальцем о большой. — Вот она, самая маленькая в мире скрипка. И все хотят на ней сыграть.
Лукас внимательно посмотрел на нее:
— Получается, что этот кто-то устроил нашу встречу. Зачем? Какая ему от этого выгода? Думаете, за нами наблюдают? И что? Радуются, видя, какой устроили спектакль?
Они как по команде обернулись.
Бьянка уткнулась в книгу. Чита подкрашивала губки. Мистер Шайн стоял у бара.
Никого больше она не знала.
Когда Лукас отвернулся, Рут поймала взгляд Бьянки и кивнула в сторону туалета. Бьянка закрыла книгу, поднялась и вышла из-за стола. Выждав немного, Рут извинилась и последовала за ней.
* * *Бьянка ждала ее у раковины. Увидев Рут, она отошла в угол, к сушилке.
— Так это он? — От Бьянки пахло подснежниками.
— Зависит от того, что вы понимаете под «он». Это Лукас, отец Маартена. Моего бывшего.
— Знаю.
— Вы знакомы?
— Видела его на фотографии у вас на барже. Там были вы, ваш парень и его родители.
— Лукас не тот человек. Нас свели вслепую. На мосту я получила еще одно послание. — Рут показала сообщение и объяснила значение М. — Вы можете что-то узнать? Смитс прочитал мне целую лекцию о серверах, заголовках и прочей ерунде. Я поняла только, что отследить такое сообщение невозможно.
Бьянка сдержанно улыбнулась:
— Андриес думает, что знает все, но это не так. Разбирается уже неплохо, но до полного понимания сути проблемы ему еще далеко.
— Другое поколение.
— Дайте мне ваш телефон. Постараемся взять след с чипа.
Расставаться с мобильником не хотелось, но Рут все же отдала его Бьянке.
— Только, пожалуйста, обращайтесь с ним бережно. Здесь двадцать пять полифонических рингтонов.
