Анатолий Безуглов - Преступники
Чикуров снова перечитал послание.
«Черт возьми! — подумал он. — А вдруг тут что-то есть! Пускай крупица... Значит, проверять?.. Мало своих версий, так еще анонимщик подсыпал целую кучу! Причем в логике ему не откажешь».
И Чикуров понял, что проверять будет. Чем черт не шутит. Рука сама потянулась к телефону. Он набрал номер Мелковского. Никто не брал трубку. Тогда следователь позвонил администратору, назвал себя и спросил, проживает ли еще в гостинице журналист из Москвы.
— Вчера уехал и разбронировал номер.
«Насчет отъезда Мелковского анонимщик не врет», — отметил про себя Чикуров.
— А что значит — разбронировал? — поинтересовался он.
— Номер был закреплен за товарищем Мелковским постоянно, — объяснил администратор. — И денег мы с него не брали...
— Почему?
— Личное указание товарища Ростовцева. — На том конце провода тяжело вздохнули. — Покойного... Кстати, товарищ Чикуров, если хотите, мы вас переведем в этот номер. Прекрасный вид, тишина... А то ведь под вами ресторан...
— Благодарю, — отказался следователь. — Меня устраивает мой.
То, что сообщил администратор, удивило Игоря Андреевича. Почему «Интеграл» оплачивал проживание в гостинице Мелковского? Сколько же стоило денег постоянно держать для него номер люкс? И вообще, какое отношение имел Рэм Николаевич к «Интегралу»?
Через секретаря генерального директора Чикуров узнал номер телефона начальника отдела кадров и позвонил ему. Тот подтвердил: Мелковский вчера подал заявление об уходе по собственному желанию и просил оформить увольнение со дня подачи.
— Я доложил товарищу Семизорову, — продолжал кадровик. — Он исполняет обязанности генерального директора.
— И что сказал Семизоров? — спросил Чикуров.
— Поразился тому, что Мелковский состоял у нас в штате. Пять с половиной лет...
— Кем он числился?
— Руководитель пресс-группы.
— Такое подразделение имеется в штатном расписании объединения? — поинтересовался Игорь Андреевич,
Кадровик замялся и промычал что-то непонятное. Игорь Андреевич почувствовал, что вопрос этот поставил его в тупик. Пахло нарушением.
— Кто еще входил в пресс-группу? — спросил Чикуров.
— Товарищ Сиротин...
— А это кто?
— Шофер Мелковского, — после некоторого молчания ответил начальник отдела кадров. — Был оформлен корреспондентом, на полставки. — Ответы давались ему, видимо, нелегко, но и скрывать что-то от следователя по особо важным делам он не решался. — Сиротин тоже вчера уволился...
— Да-а, — протянул Чикуров. — А «Волга», что возила Мелковского, откуда?
Снова заминка.
— Право, не могу сказать, — вздохнул кадровик. — У кого-то арендовали в Москве... Для пресс-группы...
«Только ли для нее? — мелькнуло в голове у Чикурова. — Небось Ростовцев, бывая в столице, тоже пользовался. Или еще кто-то из руководства «Интеграла».
— Интересно, во что все это обходилось? — спросил следователь.
— Не знаю... Финансы не по моей части...
Игорь Андреевич попросил номер телефона главного бухгалтера объединения и тут же связался с ним. Тот, перепуганный, сказал, что точную сумму, которая тратилась на пресс-группу, по памяти назвать не может. Чикуров попросил главбуха подготовить для него справку по этому вопросу и обещал приехать за ней сегодня же.
«Ничего себе, — думал следователь о Мелковском, — жить в Москве, а получать деньги в Березках! Да еще разъезжать на персональной машине, которую содержало объединение! За какие такие благодеяния? За то, что он писал про «Интеграл»? Но ведь Мелковский получал за это гонорары, и, наверное, приличные!.. А Сиротин? Ставку шофера, выходит, получал в Москве, а тут — полставки как корреспондент... И для обоих «прессгрупповцев» всегда держали наготове номера в «Приюте»!.. Это же прорва денег! Куда смотрел народный контроль?! ОБХСС?! Прокуратура района, наконец?! У всех на виду, среди бела дня по-купечески шиковали за государственный счет, и ни у кого не поднялась рука пресечь это!»
С Мелковским и так называемой пресс-группой следовало бы разобраться. И основательно.
Но вот мог бы московский журналист убить Ростовцева?
У Чикурова перед глазами возникло лицо Рэма Николаевича, когда следователь пришел в гостиницу в день обнаружения трупа генерального директора «Интеграла», его согнутую, растерянную фигуру. Складывалось впечатление, что Мелковский потерпел какую-то катастрофу. А может, так оно и было. Наверное, Аркадий Павлович сделал для журналиста немало. Благодетель, можно сказать. А разве в благодетелей стреляют?
Впрочем, всех деталей взаимоотношений между Ростовцевым и Мелковским Чикуров еще не знал.
Игорь Андреевич вложил анонимное письмо в папку. Еще оставалось четыре человека — Семизоров, Лещинская, Пляцковский и Ганжа. Проверить главного инженера и массажистку Чикуров решил поручить Латынису. Начальник главка далеко, в Москве, так что выяснение его личности придется пока отложить. Зато здесь, в Березках, находился отставной генерал. К нему и решил обратиться Чикуров. Не столько из-за анонимного доноса, а скорее потому, что Сергей Федорович знал поселок и «Интеграл» как свои пять пальцев. Интересно, что думает Ганжа об убийстве своего преемника?..
Ганжа был в исполкоме поссовета. Договорились встретиться тут же, не откладывая.
Исполком занимал несколько комнат на первом этаже пятиэтажного дома. Подходя к зданию, Игорь Андреевич увидел в окне Ганжу, беседующего с какой-то женщиной. Следователь расположился в коридорчике, поджидая, когда Ганжа освободится. Ждать пришлось минут пятнадцать.
Предложив следователю сесть, зампредисполкома постучал пальцами по столу и озабоченно произнес:
— Поэт сказал: «Большое видится на расстояньи»,.. А мне сейчас хочется его дополнить: «И плохое видится на расстояньи»...
— С чего так? — поинтересовался Чикуров.
— Да вот посетительница только что была. Знаете, по какому вопросу? — спросил Ганжа и, не дожидаясь ответа, сказал: — В прошлом году получила квартиру в соседней пятиэтажке... Жалуется...
— Что маленькая?
— Две комнаты на нее и мужа.
— Нормально, — заметил Игорь Андреевич.
— Метраж — да. А вот другое прочее... — Ганжа помассировал свою крепкую шею, крякнул: — И кто виноват? Ваш покорный слуга...
— Ей-богу, Сергей Федорович, не возьму в толк...
— Понимаете, жила эта Спиридонова в своей избенке, на земле. Хозяйство имела — корову, птиц, порося откармливала. Огородишко, конечно, садик... Хоть забот много, так ведь для себя... Муж тоже помогал, возился на участке... И до голубей охотник. Помню, турманы его такое вертели... А что теперь? Четвертый этаж. Из всей живности — одна кошка. Пара цветочных горшков — вот весь сад и огород... Пришли с работы, что делать? Для женщины занятие всегда найдется — обед, уборка, стирка, глажка, штопка или еще чего. А мужик без дела мается. К спорту не приучен, в библиотеку тоже не тянет. На любителя... Сами понимаете: свято место пусто не бывает. Тут как тут сосед — сообразим на бутылек... Сообразили... Раз, другой, так и пристрастился парень. В доме разлад... Вот и пришла Спиридонова ко мне. Хочет назад, к земле, чтобы снова хозяйство и прочее... Надеется, муж за ум возьмется, бросит пить... Теперь уразумели?
— Уразумел, — кивнул Чикуров. — Но не вижу, в чем ваша вина.
— Так ведь первые пятиэтажки построил в Березках я, — сказал Ганжа, показывая в окно. — Хотел, чтобы людям было удобно — светло, тепло и мухи не кусали... А уж потом понял: увлекся больно. Оторвал от земли... Оказывается, не только в санузлах да ваннах счастье. Хочется человеку и огородик вскопать, и молочком своим побаловаться. А то и просто по траве босиком походить... Задумался я об этом позже. Стали коттеджи строить. Дороговато, конечно, зато польза семье и обществу... Вот так, методом проб и ошибок, нашли разумное решение. А ведь ученые могли раньше подсказать. Чтобы поменьше подобных ошибок совершалось... Ростовцев многоэтажные дома уже не строил. Впрочем, ему было полегче выдерживать эту линию — позволяли средства, материальные и человеческие ресурсы. Потому как были собраны в один кулак...
Чикуров хотел исподволь, ненавязчиво перевести беседу на прошлое Березок, а вернее, как рождался «Интеграл», чтобы затем перейти к Ростовцеву и людям, которые окружали его. И поэтому спросил:
— Откуда появилась идея объединить все предприятия поселка в одно?
— Я уже, кажется, говорил вам, Игорь Андреевич, что дела тут шли из рук вон плохо... Главный враг — бесхозяйственность, безынициативность, а отсюда и все беды, — начал Ганжа. — И бороться с этим надо было всем миром, сообща... Получалось так, что лесопилка, к примеру, не ведала, что творится у соседа, то есть совхоза. Он, в свою очередь, не вникал в нужды леспромхоза. На каждом шагу стояли межведомственные барьеры. Нужно было их ломать... Производительность труда низкая, дисциплины никакой. Когда люди видят, как гибнут результаты их труда, они хуже работают. А когда они плохо работают, гибнет еще больше... Получался заколдованный круг: жили плохо, потому что работали спустя рукава. А какая может быть работа, если условия паршивые и денег получали пшик... Одни делали вид, что работают, а другие делали вид, что платят за эту работу... Этот порочный круг надо было разорвать.
