Иван Жагель - Страна игроков
– У меня появилась одна неплохая идея, – заявил Виктор. – Думаю, она наконец-таки поможет тебе заняться серьезным делом.
– Серьезным? – поднял глаза Большаков. – Выгляни в окно. Мы с тобой сидим не в скобяной лавке, а в здании российского парламента.
– И кто ты в этом парламенте?! – усмехнулся Ребров.
Бледные выпуклые глаза Большакова окостенели.
– Мы с тобой давно друг друга знаем, – он говорил с подчеркнутой вежливостью, – но между нами все же есть определенная дистанция. Так вот, мне кажется, ты эту дистанцию перестал чувствовать.
В воздухе повеяло флюидами неприязни. Их концентрация на один кубический метр явно превышала допустимую экологами норму.
– Я всегда думал, что моя главная задача – помочь тебе разобраться с проблемами, а не лизать задницу, – отпарировал Виктор.
Когда Ребров готовился к этому разговору, он решил, что должен постоянно владеть инициативой, нападать и постараться как можно сильнее разозлить Большакова. В общем-то Виктору была приемлема любая реакция на его слова – раздражение, ярость, издевка, саркастический смех, – но только не равнодушие, что автоматически разрушало разработанный им план.
– И какие же проблемы, по-твоему, у меня есть? – холодно спросил Алексей.
– С тех пор как ты попал в Думу, у тебя появился комплекс неполноценности. Ты перестал быть лидером – заискиваешь здесь перед всеми, пытаешься пристроиться к различным фракциям, пролезть в их руководство. Кто же тебя туда пустит?! А из-за этой мелкой суеты ты просто теряешь лицо. Вот твоя главная проблема!
В этот момент дверь приоткрылась и в комнату заглянул Ринат Садиров. Увидев, что здесь все свои, он сделал шаг вперед, но его остановил Большаков.
– Извини, нам надо поговорить, – сказал он и, когда Садиров с обиженным и недоуменным лицом вышел, спросил у Виктора, изображая доброго доктора, готового выслушать любой бред пациента: – Ну и что, по-твоему, я должен делать?
– Перехватить инициативу! Тебе нужна свежая идея, которая позволила бы вести собственную игру в парламенте… и, может быть, вообще на политической сцене России.
– И ты хочешь сказать, что у тебя такая идея есть?
– Да, – кивнул Ребров.
– Ну?
– Хочешь, чтобы я начал рассказывать прямо сейчас? – Виктор ломался, чувствуя, что Большаков уже сгорает от любопытства. – Ты же торопился на заседание.
– Заседание подождет, – нетерпеливо отмахнулся Алексей.
– Хорошо, – согласился Ребров. – В общем, я думаю, что ты должен взвалить на свои плечи историческую миссию: помочь российским демократам покончить с романтическим периодом в их недолгой истории.
Большаков невольно улыбнулся:
– Начало – неплохое.
– Постарайся точно понять то, что я тебе сейчас буду говорить, гипнотизируя собеседника, сказал Виктор. Ему и в самом деле было очень важно, чтобы Большаков понял его с первого раза. – Не мне тебе рассказывать, что демократы пришли к власти, используя недовольство людей коммунистами и той экономической системой, которая существовала в стране семьдесят лет: огромные государственные предприятия, монопольное производство, а страну прокормить невозможно. Демократы пообещали народу капитализм и свободный рынок. Так вот от этого свободного рынка в первую очередь и пострадали промышленные гиганты. А ведь на них работают сотни тысяч, миллионы людей, и они впали в еще большую нищету, чем прежде. Поэтому, если ты организуешь, ну, скажем, патриотическое движение и фонд для оказания помощи в структурной перестройке отечественным промышленным гигантам – это будет беспроигрышный вариант. Тебе, как президенту предпринимательского союза, такая роль особенно подходит, и, развернув новую шумную кампанию, ты можешь превратиться в одну из самых заметных политических фигур страны.
По лицу Большакова пробежала тень разочарования.
– Ну и что тут нового? Сразу несколько фракций в Думе ратуют за оказание государственной помощи крупным предприятиям…
– Я так и знал, что ты скажешь это, – удовлетворенно кивнул Виктор. Да, за помощь крупным предприятиям выступают, скажем, коммунисты. Но у них сейчас нет ни власти, ни денег, и их никто не принимает всерьез. Какие-то средства можно найти в правительстве, но сидящие там правые все еще очарованы идеей свободного рынка. Они надеются, что он сам все в России отрегулирует, и боятся даже заикнуться о поддержке промышленных гигантов, потому что считают, что это бросит тень на их доброе имя. Тем самым они настраивают против себя и влиятельных директоров, и региональные власти, и вообще миллионы людей. Должен найтись кто-то ни правый и ни левый, а просто умный, к тому же имеющий выход на правительство, то есть на деньги, кто будет эксплуатировать эту идею. И лучше ее, для того чтобы делать политическую карьеру, сегодня ничего не может быть!
– Но, во-первых, у меня нет выхода на правительство! – воскликнул Большаков. – А во-вторых, ты очень наивен – у самого правительства нет сейчас денег.
– Чтобы помочь всем предприятиям, денег в стране и в самом деле нет. Но их вполне достаточно, чтобы закрутить масштабную, шумную кампанию, возразил Ребров. – А что касается выходов на правительство, то у тебя есть Шелест! У вас с ним сложились прекрасные деловые отношения. Как раз вы можете провернуть всю эту затею. В основе ее, как я уже говорил, будут две составляющие – патриотическое движение и специальный фонд для оказания помощи структурной перестройке предприятий.
– А почему Шелест должен быть заинтересован в реализации этой идеи? упрямствовал Большаков.
– Да потому, что он только такими вещами и занимается. Для него это еще одна крупная игра, и на ней можно хорошо заработать. Как человек по-настоящему масштабный, побывавший в правительстве, он понимает: помимо продажи государственной собственности и распределения бюджетных счетов между частными банками, крупные деньги можно срубить разве что на таких фондах, которые чиновники сначала накачивают государственными деньгами, а потом разворовывают. Только под это нужна красивая идея. Ну не на производстве же зубной пасты наши олигархи делали себе капиталы. Чего ты дурака валяешь! – всерьез разозлился Виктор. – Я уверен: как только ты предложишь мою… нашу идею Шелесту, он в нее сразу вцепится. Тебе даже не надо будет объяснять ему детали. А он знает, на кого в правительстве выйти, чтобы добыть для фонда деньги, тем более часть из них в виде взяток уйдет назад.
– Сбавь обороты, – предостерегающе поднял руку Большаков. – И вообще, выбирай выражения.
– Хорошо, – понизил тон Виктор, – но давай для большей наглядности разложим все то, что я говорю, на элементарные составляющие. Итак, что нужно тебе? Тебе необходимо набрать дополнительный политический вес и, в идеале, создать свою фракцию. Так?
– Ну, допустим…
– Прекрасно. А фракция в парламенте возможна, когда имеется красивая объединяющая идея и, естественно, деньги. Насчет идеи мы вроде бы договорились: помогать промышленным гигантам, за которыми стоят миллионы людей – что может быть благороднее? А если появится фонд, способный хотя бы чуть-чуть поддерживать предприятия, то от желающих вступить в твою фракцию не будет отбоя, так как финансовые вливания в регионы гарантируют твоим депутатам переизбрание в Думу на новый срок. Ты согласен?
Виктор замолчал, ожидая реакции Большакова, и тот в конце концов кивнул.
– Теперь, что нужно Шелесту? – продолжил Ребров. – Ему тоже необходима благородная, привлекательная для общественности идея, чтобы он мог пойти к своим друзьям в правительстве и убедить их найти финансовые источники для накачки фонда, пообещав часть денег вернуть. Кроме того, в случае успеха деньги фонда могли бы храниться в банке Шелеста, что даст ему живую копейку… Таким образом, выигрывают все: казнокрады из правительства получают крупные взятки, Шелест накачивает свой банк деньгами, ты становишься главой фракции, твои депутаты получают возможность переизбираться множество раз… Выиграет даже экономика, так как не весь же фонд будет разворовываться – какие-то крохи до предприятий все же будут доходить. И ко всему прочему, как я говорил вначале, ты выполнишь важную историческую миссию: поможешь российским демократам из правительства покончить с их гнусной романтической юностью, с безграничной верой во всесилие свободного рынка. То есть ты спустишь их с небес и помиришь с промышленными генералами, которых до сих пор у нас презрительно называют «красными директорами», намекая на их коммунистическое прошлое. Конечно, нужно будет еще поработать над деталями, и кое-что я уже продумал. Так что, когда у тебя будет время, мы можем поговорить подробнее. Поверь, идея настолько плодотворная, что если ее не реализуешь ты, то уже завтра ее реализует кто-то другой. Уф-ф-ф! Даже устал, агитируя тебя.
