Луиз Пенни - Последняя милость
Одним прыжком Гамаш преодолел расстояние, отделяющее его от пистолета Арно, и схватил его первым. А потом все было кончено. Он отвез троих арестованных в Монреаль, где они предстали перед судом. Судом, которого никто не хотел. Кроме Армана Гамаша.
Это дело получило широкую огласку, и открытый судебный процесс вызвал раскол не только в Сюртэ, но и во всем местном сообществе. Многие винили в этом Гамаша. Он совершил нечто невообразимое и непростительное — вынес сор из избы.
Гамаш знал, что его ожидает. Именно поэтому он так долго колебался. Он навсегда потерял благосклонность начальства и стал парией. Это было ужасно. И очень тяжело.
И в час, когда уверен наш счастливец,
Что наступил расцвет его величья,
Мороз изгложет корни, и падет
Он так же, как и я.
— И вот он пал, он пал, как Люцифер, — прошептал Гамаш.
— Навеки, без надежд[79], — закончила цитату Рене-Мари. — Арман, неужели ты настолько велик, что о твоем падении будут слагать легенды?
Гамаш коротко рассмеялся.
— Я просто жалею себя. И очень скучаю по тебе.
— Я тоже очень скучаю по тебе, дорогой. И я считаю, что ты поступил правильно, хотя и понимаю твои сомнения. Именно сомнения делают тебя тем, кто ты есть. Если бы ты всегда был уверен в собственной правоте, то никогда бы не стал выдающимся детективом.
— Чертов Томас! Нет, вы это видели? — Бювуар стоял перед телевизором, уперев руки в бока и возмущенно озираясь по сторонам. — Продайте его! — заорал он на ни в чем не повинный экран.
— На чьем месте ты предпочел бы быть сегодня вечером? — спросила Рене-Мари. — Армана Гамаша или Карла Томаса?
Гамаш рассмеялся. На него нечасто накатывали сомнения, но сегодня был как раз один из таких вечеров.
— Дело Арно еще не закончено, да? — сказала Рене-Мари.
Гамаш посмотрел на лестницу, по которой спускалась агент Николь. Встретившись с ним взглядом, она улыбнулась, кивнула и присоединилась к собравшимся у телевизора мужчинам, которые были слишком увлечены игрой, чтобы заметить ее появление.
— Non, се n' est pas fini[80], — ответил он.
Глава 36
Окна в домах Трех Сосен гасли одно за другим. Наконец погасли рождественские гирлянды на огромной сосне, и деревня погрузилась в темноту. Гамаш встал с кресла. После того как все разошлись по своим комнатам, он погасил свет в гостиной и некоторое время сидел в темноте, наслаждаясь тишиной и покоем и наблюдая за тем, как Три Сосны отходят ко сну. Теперь он надел пальто, сапоги и вышел на улицу. Рассыпчатый снег скрипел под ногами. Эмили Лонгпре говорила, что по прогнозу завтра ожидается метель, но сейчас в это было просто невозможно поверить. Гамаш вышел на середину улицы.
Была ясная, погожая ночь, и вокруг стояла тишина. Он запрокинул голову и посмотрел на небо. Оно было густо усеяно сверкающими блестками звезд. Гамаш любил это время суток. Он стоял под звездным зимним небом, и звезды казались миллионами искрящихся снежинок, рассыпанных в воздухе рукой Всевышнего и застывших на своих местах. Они рассеивали тревогу и вселяли радость.
Гамашу не хотелось никуда идти, не хотелось мерить шагами тихие улицы, да в этом и не было необходимости. Он уже получил ответы на все свои вопросы. Гамаш вышел на улицу лишь для того, чтобы побыть наедине с собой. Посреди ночи, посреди Трех Сосен. То есть в тишине и покое.
Когда они проснулись на следующее утро, на дворе бушевала вьюга. Гамаш видел это, даже не вставая с кровати. Точнее, он не видел ничего. Приоткрытое окно было полностью залеплено снегом, и сквозь щель в комнату влетали снежные хлопья, которые уже образовали на деревянном полу небольшой сугроб. В комнате было ужасно холодно и темно. И тихо. Абсолютно тихо. Гамаш заметил, что цифры на будильнике не горят. Он попробовал включить свет.
Ничего.
Электричество отключилось. Выбравшись из кровати, старший инспектор закрыл окно, накинул халат, сунул ноги в шлепанцы и открыл дверь в коридор. Снизу доносились приглушенные голоса. Спустившись на первый этаж, Гамаш увидел волшебную картину. Габри с Оливье зажгли масляные лампы и свечи под стеклянными колпаками. Повсюду были мерцающие озерца янтарного света. При таком непривычном освещении гостиная выглядела загадочно и еще более привлекательно, чем обычно. В камине пылал яркий огонь, распространяя вокруг живительное тепло. Гамаш подошел поближе. Отопление, должно быть, отключилось несколько часов назад, и дом уже успел порядком выстудиться.
— Bonjour, monsieur l'inspecteur, — приветствовал его жизнерадостный голос Оливье. — Мы уже включили аварийный генератор, и отопление снова работает, но помещение прогреется не раньше чем через час.
В этот момент дом содрогнулся от порыва шквального ветра.
— Mon Dieu! — воскликнул Оливье. — Ну и погодка! Вчера вечером в новостях сказали, что может выпасть около пятидесяти сантиметров снега, почти два фута.
— Который час? — спросил Гамаш, пытаясь поднести свои часы поближе к масляной лампе.
— Без десяти шесть.
Гамаш разбудил остальных, и они позавтракали так, как, наверное, завтракали в свое время пассажиры дилижансов, останавливаясь на этом бывшем постоялом дворе. У камина. Подрумяненными английскими булочками с джемом и café аи lait.
— Габри подключил духовку и машину эспрессо к генератору, — объяснил Оливье. — Он недостаточно мощный, чтобы обеспечить освещение, но у нас, по крайней мере, есть самое необходимое.
К тому времени как они с трудом добрались до бывшей железнодорожной станции, электричество появилось, хотя свет ламп был неровным и дрожащим. Наклонившись вперед и пригнув головы, чтобы хоть как-то защититься от безжалостных порывов ветра, который швырял снег им в лицо и сбивал с ног, они упорно продвигались вперед, стараясь не сбиться с хорошо знакомого пути.
Снег забивался в рукава, за пазуху, в уши, проникал во все щели, которые ему удавалось найти в защитной броне их одежды, как будто стремясь во что бы то ни стало добраться до оголенной кожи. И добирался.
Оказавшись наконец в штабе расследования, они размотали шарфы, стряхнули плотный слой снега с промокших насквозь вязаных шапочек и долго топали ногами, чтобы избавиться хотя бы от основной массы снега, налипшего на сапоги.
Лакост из-за погоды застряла в Монреале, и ей предстояло провести день в главном управлении. Бювуар все утро провисел на телефоне, но в результате все же нашел аптекаря в Ковансвилле, который в течение последних нескольких недель продавал ниацин. Он решил отправиться туда, невзирая на то что из-за снежных заносов дороги стали практически непроезжими.
— Ничего страшного! — возбужденно сказал он.
Настроение было приподнятым. Дело близилось к концу, и Бювуару предстояло путешествие сквозь бушующую на дворе вьюгу. Он чувствовал себя героем, первопроходцем, охотником, рискующим жизнью, преодолевающим нечеловеческие трудности и бросающим вызов стихии. Он гордился собой.
Бювуар стремительно вышел в двери и сразу же увяз по колено в свеженаметенных сугробах. С трудом добравшись до машины, он в течение ближайшего получаса очищал ее от снега. Правда, рассыпчатый, пушистый снег сметался легко и навевал воспоминания детства. Будучи мальчишкой, он обожал такие вьюжные дни, в которые не надо было ходить в школу.
Вьюга не смогла удержать жителей деревни дома, и они, нацепив лыжи или снегоступы, отправлялись по своим повседневным делам. Сквозь снежную пелену Бювуар видел только их размытые силуэты. На дороге не было ни единой машины, кроме его собственной.
— Сэр… — Прошло около часа после их прихода, и Лемье подошел к столу Гамаша, держа в руках длинный, толстый и влажный от растаявшего снега конверт. — Я нашел это под дверью.
— Вы не видели, кто его принес? — спросил Гамаш, переводя взгляд с Лемье на Николь. Она молча пожала плечами и снова уставилась в монитор своего компьютера.
— Нет, сэр, — ответил Лемье. — В такую погоду кто угодно мог подойти к самому порогу, и мы бы этого не заметили.
— И кто-то так и поступил, — сказал Гамаш. На конверте четким, изящным почерком было написано: «Старшему инспектору Гамашу, Сюртэ Квебека». Он нетерпеливо разорвал конверт, чувствуя накатывающую волну страха. Быстро просмотрев две исписанные страницы, Гамаш вскочил на ноги и быстрым шагом направился к двери. Надев пальто, он даже не стал тратить время на то, чтобы застегнуть его.
— Я могу чем-то помочь? — крикнул Лемье ему вслед.
— Одевайтесь. Агент Николь, подойдите сюда. Наденьте пальто и помогите мне расчистить машину.
Николь надоело скрывать свои истинные чувства, и она метнула на старшего инспектора разъяренный взгляд, но тем не менее сделала то, что ей было приказано. Втроем они откопали «вольво» Гамаша за считаные минуты, хотя машину почти сразу же заносило опять.
