Нэнси Розенберг - Месть
— Смотри, вода есть, — порадовалась она, — и даже горячую воду включили. — Она подошла к выключателю и зажгла свет, хотя на улице было еще светло. — Смотри-ка, включили и воду и электричество, — глаза ее сияли. — Здесь есть бассейн с подогревом. Ты не посмотришь, можно ли его включить?
— Я очень умелый, ты же знаешь, везде, за исключением кухни. — Он вытер руки и вышел. Через несколько минут вернулся. — Желание дамы — приказ командира. — Он отвесил ей глубокий и низкий поклон. — Бассейн с горячей водой будет готов через сорок пять минут.
— Но у нас нет полотенец, — констатировала Лили.
— У меня в багажнике есть несколько пляжных полотенец, — сообщил он. — Через несколько минут они будут доставлены сюда. — Он подошел к ней, обнял ее, приник губами к ее шее, тесно прижав ее к себе. — Я люблю тебя, — сказал он.
— Я тоже тебя люблю, — ответила она.
Одной рукой он вытащил подол ее блузки из-под пояса юбки, но она отодвинула его руку.
— Нам надо поговорить. Это очень важно.
На время ее проблемы оставили Лили в покое и помещались где-то в сторонке, но сейчас они приблизились со скоростью света и вновь обступили ее со всех сторон. Она должна во всем признаться Ричарду. Она решила сделать это, когда они ехали к ней домой. Или она поведает ему все или порвет с ним всякие отношения. Если она не скажет этого ему, то скажет кому-нибудь еще.
Огонь желания в его глазах уступил место озабоченности. Он снял с шеи галстук и вместе с пиджаком швырнул в угол. Лили, скрестив ноги, села на пол в гостиной. Напряженно вглядываясь в ее лицо, он прилег на бок и ждал, когда она заговорит.
— То, что я тебе скажу, повергнет тебя в шок. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что ты поймешь, почему я не говорила тебе этого раньше и почему решила сделать это сейчас. — Она молчала, покусывая губы. — Признавшись тебе во всем, я поставлю тебя в очень неловкое положение.
Выражение озабоченности на его лице стало сильнее. Он сел, неловко раскинув ноги и упершись в пол ладонями, чтобы сохранить равновесие. Он почувствовал себя неудобно, испытывая страх перед тем, что она собиралась ему сказать. Она медлила, стараясь найти нужные слова и собираясь с духом. В комнате стояла зловещая тишина. Откуда-то с улицы доносились лай собак и звуки включенных телевизоров.
— Я убила Бобби Эрнандеса, — сказала она. — Я решила, что это тот человек, который ворвался к нам и изнасиловал нас. Я поехала в Окснард и застрелила его из отцовского охотничьего ружья.
Какое-то мгновение глаза Ричарда не выражали вообще ничего. Слова застыли у него в горле. Потом он вскочил на ноги, глаза широко раскрыты, в них было полное неверие.
— Повтори, что ты только что сказала.
— Я убила Бобби Эрнандеса, — медленно повторила она, губы ее задрожали. — В тот вечер у меня в кейсе оказалось дело Бобби Эрнандеса — Клинтон сообщил мне, что отпустил этого обвиняемого, — там была фотография, и он оказался как две капли воды похож на насильника. Тот даже был одет в точно такой же красный свитер. Я решила, что он, выйдя из тюрьмы, проследил, где я живу. Я решила, что при освобождении ему вернули ту одежду, в которой его задержали. В папке я нашла его адрес.
Она шумно втянула в себя воздух, понимая, что не найдет слов, чтобы описать то состояние, в котором она тогда находилась, и то безумие, которое подвигло ее на такой поступок.
Он старался взвешивать каждое свое слово.
— Но почему ты не арестовала его, если знала, кто он такой? Боже мой…
Видя выражение неодобрения на его лице и слыша тон его голоса, она заплакала.
— Я очень хотела, чтобы он умер, понятно? Я видела, как он изнасиловал мою дочь, он сунул мне в рот свой нож и сказал, что на этом ноже кровь другой женщины. Я думала, что он уйдет, а потом вернется и убьет нас обеих. — Не в силах больше владеть собой, она разрыдалась. Ричард приблизился и обнял ее. Он прижал ее голову к своему плечу и гладил ее по спине.
— Не плачь, — просил он, — я не могу выносить, когда ты плачешь.
Когда она перестала рыдать, он осторожно отстранил ее от себя и спросил:
— Так кто же сидит сейчас в тюрьме за изнасилование?
— Насильник, — ответила она, глядя на него покрасневшими глазами. Краска растекалась по ее лицу вместе со слезами. — Он точная копия Эрнандеса, но насильник — это он. Это был не Эрнандес. У него даже нашли нож, которым он угрожал нам, с моими отпечатками пальцев на нем. Я застрелила не того человека.
— Боже мой, Лили. — Он воздел руки к небу. Склонившись над ней, он закричал прямо ей в лицо: — Ты спокойно застрелила не того человека. Ты вообще кого-то убила. Ты пристрелила кого-то и не нашла времени сказать мне об этом. Хороши же у нас с тобой отношения. — Он повернулся и выбежал на кухню. Там он схватил бутылку вина, налил полный пластмассовый стакан и одним духом выпил его. Она по-прежнему сидела на полу в гостиной. Он уперся ладонями в кухонный стол и смотрел на нее горящими глазами, лицо его подергивалось. Затем он снова схватил бутылку, стакан, вбежал в комнату, налил стакан до краев и протянул его Лили. Потом он опрокинул бутылку вверх дном и выпил из горлышка остатки. — Кто об этом знает?
— Никто не знает, — ответила она. — Не знает даже Джон. Я никому не говорила.
Он читал сообщение и полицейский рапорт об убийстве Эрнандеса, но подробностей сейчас уже не помнил; мысли его разбегались и путались, взгляд дико блуждал по комнате.
— На тебя есть что-нибудь? Улики? Свидетельские показания?
— Единственный свидетель — Мэнни, но он думал, что это был мужчина. — Она остановилась и выпила глоток вина. — Соседка записала номер моей машины, но я изменила его маркером, так что они искали другую машину.
Он посмотрел на нее. В глазах его можно было прочитать потрясение и недоверие.
— Маркер? Ты изменила номер? Боже мой, ведь это преступный умысел. Какой бес вселился в тебя, что ты все это натворила?.. Убить человека. Боже.
Он выглядел так, словно вот-вот набросится на нее, схватит за плечи и начнет трясти.
Она молчала. Он продолжал расхаживать по комнате, размахивая свободной рукой. Время от времени он останавливался и наливал себе вина.
— Так, так… надо подумать… только без паники.
Лили хотела остановить его, сказать, что время для паники и каких-то планов действия давно прошло. Но вместо этого просто тупо смотрела в пол.
Он с размаху, как мешок, плюхнулся на пол рядом с ней.
— Тебе все ясно? Если Мэнни мертв, а у них есть только неправильный номер машины, то это значит, что у них нет ничего.
— Этим делом занимается Каннингхэм. Ты думаешь, если бы он что-то пронюхал, то мы бы об этом не узнали? Господи, я сегодня встречалась с ним. Я все время разговариваю с ним об этом деле. Если даже он меня подозревает, то у него, очевидно, нет ни доказательств, ни свидетелей.
Ричард снова потянулся к ней, опрокинув ее стакан с вином. По ковру растеклось розовое пятно.
— И ты все время держала это в себе? Тебе надо было давно рассказать мне обо всем.
Она не отвечала. Он гладил ее по волосам, как ребенка.
Мысли путались и кружились. Женщина, которую он сейчас держал в своих объятиях, была не тем человеком, которого он любил и знал, — как оказалось, он абсолютно ее не знал. Она совершила предумышленное убийство. Конечно, ее и ее бедное дитя изнасиловали — это ужасно и отвратительно, но взять и хладнокровно убить кого бы то ни было — это было за пределами его понимания. Он не мог ни понять, ни принять этого. Если бы даже кто-нибудь заколол Грега у него на глазах, он вряд ли бы лишил жизни убийц. Это противоречило всему, во что он верил, самой сути его работы прокурором. Но дело сделано. Назад уже ничего не вернешь. Теперь и он стал частью всего происшествия. Ему придется проглотить эту горькую пилюлю. Она застряла у него в горле, но придется заставить себя протолкнуть ее дальше.
— Эрнандес был просто зверем. Ясно? Убийцей. Нет сомнения, что суд приговорил бы его к смерти. Считай, что ты сэкономила штату деньги, причитавшиеся на его содержание в камере смертников. Смотри на это так.
— Поверь мне, Ричард, я уже смотрела на это дело под разными углами зрения. Но как бы на него ни смотреть, факт остается фактом, я убила человека, то есть я совершила убийство. — Лили закрыла лицо руками, не осмеливаясь встретиться с ним взглядом. — Я не могу просто взять и принять это. Ты понимаешь? Я не смогла это перенести. Он изнасиловал у меня на глазах мою маленькую дочку. Это насилие… везде… каждый день… мы купаемся в нем…
— Слушай. — Ричард старался придать своему голосу спокойный тон. — Если бы ты не убила Эрнандеса, мы никогда бы не узнали о его участии в убийстве по делу Лопес — Макдональд. И не только это. Если бы не убийство Эрнандеса, мы могли бы осудить двух невиновных мальчиков. Эрнандес мог еще кого-нибудь убить. Первое убийство разожгло его аппетит. Разве мы не говорили с тобой об этом? Он похитил Патрицию Барнс с единственной целью — убить ее, чтобы просто испытать при этом острые ощущения. Когда ему это не удалось в первый раз, он снова нашел ее и все-таки довел свое черное дело до конца. То, о чем мы сейчас говорим, — это стадии рождения убийцы-маньяка.
