Ирина Зарубина - Госпожа следователь
Он с гордостью поглядел на Клавдию, будто ожидал услыхать аплодисменты и крики «браво».
Клавдия, однако, вместо этого недовольно покачала головой.
— Могу только порадоваться, — заявила она, — что этот ваш план потерпел фиаско… как я понимаю.
— Получилось глупо до пошлого, — огорченно откликнулся Гаспарян. — На пружину кошка прыгнула. И улетела с балкона, как из пушки… Но это было раньше…
— Что же произошло в тот день, — вновь возвратилась к прежней теме Дежкина.
— Ужасное стечение обстоятельств!.. Понимаете, у тещи просто зуд какой-то был: все ненужные вещи запихивать на антресоли. Вот они и не выдержали. Пришлось подпереть шестом, потому что ничего другого под рукой не оказалось. И ведь предупреждал я ее: будьте осторожны!.. Так нет!.. Я в тот день для нее куда интереснее способ изобрел…
— Да-да, — поддержала подследственного Клавдия, — пожалуйста, остановитесь поподробнее…
Гаспарян воспринял это требование как знак одобрения его смелого инженерного замысла.
— Это было новое слово в моем деле, — удовлетворенно провозгласил он. — Я решил пойти по пути тонкой психологии. Человека надо ловить на его дурных привычках, вот что мне пришло в голову. А я ей… теще моей то есть… не однажды говорил: «Не курите в туалете, мало ли что может случиться!.. А она не слушалась. Ладненько. Утром, когда она отправилась за кефиром, я выкачал из унитаза воду. Это было вовсе не так просто, как вы думаете!..
— Ничего такого я не думаю, — возразила Клавдия. — Я вообще никогда не пыталась проделать подобную операцию.
— То-то и оно! — усмехнулся Артур, — а ведь это целая наука. Пришлось ввести в горловину специальную заглушку, абсолютно водонепроницаемую, но при этом легковоспламеняющуюся и полностью уничтожающуюся огнем. В бачок и в унитаз я залил горючую жидкость. На вид она мало отличается от обыкновенной воды, разве что запахом… Поэтому я распылил в туалете чуть ли не флакон освежителя воздуха.
— Ближе к делу, — порекомендовала Дежкина.
— Идея была проста, — сообщил Гаспарян. — Теща, как я уже сказал, любила курить в туалете, а спички и окурки бросала в унитаз, засоряя канализацию. Согласитесь, я должен был прекратить такое безобразие, а?.. — Он воззрился на следователя, будто в очередной раз ища поддержки, но слов одобрения не услышал и продолжал: — Я рассчитал, что жидкость вспыхнет, едва теща, обосновавшись на толчке, бросит в очко горящую спичку. Каковы бы были ваши действия в подобной ситуации?..
Клавдия пожала плечами.
— Вы метнулись бы вперед, к выходу, — уверил Артур. — Вот тут-то и поджидал тещу сюрприз. Я приделал на двери кронштейн для туалетной бумаги. А кронштейн — металлический, с острым концом. Теща должна была подскочить с унитаза и удариться лбом о кронштейн. Верная смерть, а главное — быстрая и почти безболезненная, — проворковал он, откидываясь на спинку стула.
С минуту Дежкина обалдело глядела на него, не зная, верить или не верить своим ушам.
Судя по интонациям, Гаспарян говорил вполне серьезно.
Ну и дела!..
— Как следует из материалов, — произнесла наконец она, — кронштейн был совершенно ни при чем, и ваша теща скончалась вне пределов туалетной комнаты…
— В том-то и беда, что «при чем»! — завопил Артур, хлопнув себя ладонями по коленям. — Все из-за этого проклятого кронштейна!.. Просто ловушка не сработала бы, если бы на кронштейне была туалетная бумага. Понимаете, рулон смягчил бы удар, и все труды были бы напрасны. Поэтому бумагу пришлось снять и положить на бачок. А теща — она рассеянная была, просто ужас!., она бумагу не увидела. А увидела пустой кронштейн. И вместо того, чтобы прикурить на унитазе и бросить в очко спичку, она полезла на антресоли за новым рулоном бумаги!.. А лестница, как назло, подпиленная была, а антресоль — перегруженная. И вот вам результат: трах-бах!.. теща убилась, а мое изобретение так и осталось неиспользованным…
— Ну почему же? — возразила Клавдия. — Я тут читаю: «Прибывший на место происшествия лейтенант милиции Верник, который решил воспользоваться туалетом и бросил в унитаз непогашенный окурок, получил ожоги половых органов третьей степени…» Разве не похвальный результат?.. — Она строго поглядела на Гаспаряна.
Тот горестно вздохнул и потупил глаза.
— Артур, — произнесла Клавдия с какой-то новой, спокойной и властной интонацией, — очнитесь!.. Детство кончилось. Вы взрослый человек, хотите того или нет. И шалости ваши носят вполне криминальный характер…
— Виноват, — промямлил он, — крутом виноват… Простите!..
— Я передаю ваше дело в суд, — объявила следователь, — и суд решит, в какой степени вы виновны в происшедшем. У меня есть все основания для того, чтобы не квалифицировать ваш поступок как умышленное убийство. Ваша теща погибла в результате несчастного случая — это факт, и, по-моему, неопровержимый. Другой вопрос, что ваши «гениальные идеи» есть не что иное, как покушения на убийство… правда, настолько витиеватые, что у меня возникли подозрения, а не придумано ли все это ради красного словца?..
— Как так? — обиделся Гаспарян. — Я лгу?.. Да я по нескольку недель изобретал, ночами не спал… это было новое слово в инженерии!..
— Хорошо, если бы вы направили свою творческую мысль в более приемлемое русло, — отрезала Клавдия. — Не могу не отдать должное вашей смекалке и азарту, но не могу также и не учитывать того, к какому преступному и безнравственному результату были они устремлены. Взрослейте, Гаспарян. У вас есть любимое дело, любящая жена… есть дом — что еще человеку надо для счастья?..
— Да, — согласился Артур, — все есть… Вот только без тещи…
— Не смешно.
— Разве я смеюсь, госпожа следователь! — возмутился он. — Вы даже не представляете, какой это удар для меня. Я же потерял смысл для всех моих изобретений!.. На ком мне теперь все опробовать, а?..
Вид у него был при этом по-настоящему несчастный.
Клавдия покачала головой.
— Идите, Гаспарян, — сказала она. — Идите и взрослейте. Надеюсь, мы никогда с вами больше не увидимся. По крайней мере, в этом кабинете.
Алукина на прощанье долго трясла Клавдину руку…
18.23–22.57
Ближе к вечеру в кабинете устроили сабантуйчик. Повод для этого был весьма подходящий — Веня Локшин прощался со своими друзьями-коллегами. Оказалось, что тайком от всех он подал документы на операторский факультет ВГИКа и сдал экзамены.
Правда, не прошел по конкурсу. Но вдруг оказалось, что трое более удачливых абитуриентов, ставших уже студентами, были пойманы как изготовители подпольной порнографической видеопродукции и теперь находились под следствием. Место освободилось, и мастер курса позвал Веню.
— Какое счастье сознавать, что я больше никогда не увижу эти морды, — в свойственной ему остроумной манере шутил Локшин, не сводя глаз с запотевшей от морозильного холода бутылки «Столичной». — Как же вы мне все осточертели!..
Никто на него не обиделся. Все понимали, что Веня хорохорится и показывает свое полнейшее безразличие только для вида, что на самом деле ему ох как тяжело расставаться с отнюдь не чужими ему людьми, людьми, с которыми он бок о бок провел пару последних лет.
Вся команда была в сборе — и Дежкина, и Чубаристов, и Лина Волконская, и Беркович, и, конечно, вездесущий Левинсон. Только Игорь Порогин отсутствовал, его неожиданно вызвал на ковер сам Стасюк. Поначалу решено было дождаться Игоря, не начинать без него, но рандеву с горпрокурором настолько затянулось, а фирменные пирожки с грибами распространяли такой убийственный аромат, что нервы у Вени не выдержали.
— Ну поехали, — сказал он, остервенело сдирая белую фольгу с бутылочного горлышка.
Раздался громкий хлопок, пробка вылетела из бутылки, и мощная струя шампанского (полусладкого, за семнадцать тысяч) ударила в потолок, откуда спустя мгновение закапала на головы собравшимся.
— Хреновый из тебя гусар, — ухмыльнулся Чубаристов, наполняя стаканы. — За тебя, Веня. Чтоб все у тебя сложилось…
— Чтоб скоро твоя фамилия появилась в титрах фильма… — Лина долго вымучивала концовку своего тоста и, наконец, вымучила: —…который получит «Оскар»! Вот!
— Прям уж, — засмущался Локшин. — «Оскара» ей подавай…
— А я так скажу, — взял слово неунывающий Левинсон. — Любовь и денежные знаки, а остальное все — до… фени!
— А мне до сих пор не верится, что ты уходишь от нас, — проникновенно сказала Клавдия. — Жалко…
— Ага, — иронично хмыкнул Веня.
— Дверь заперли? — спросил Беркович.
— Заперли-заперли, — ответили ему хором.
— Ну тогда будем, — предложил Чубаристов.
Звонко ударились друг о друга шесть граненых стаканов. На несколько секунд в кабинете повисла торжественная тишина, нарушаемая лишь горловым бульканьем. Пили, как полагается, до дна.
