Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи
– У меня все хорошо, – ответила она и повернулась к Ларри спиной, чтобы снять омлет со сковородки.
– Как вкусно пахнет, – заметил он. – Я не успел сегодня пообедать. Если тебе не трудно, может, ты и мне сделаешь омлет?
Она обвела его долгим взглядом и пожала плечами.
Кэтрин приготовила ему обед, но, поскольку он сидел за столом с нею рядом, так разволновалась, что даже не притронулась к еде. Ларри заговорил с ней и рассказал о своем последнем полете. Он попытался развеселить ее забавной историей об одном из гостей Демириса и вел себя, как в добрые старые времена: был мягок, обаятелен, неотразим и делал вид, что между ними ничего не произошло. Он словно забыл, что разбил их семейное счастье.
После обеда Ларри помогал ей мыть и вытирать посуду. Он стоял у раковины рядом с Кэтрин, и его близость причиняла ей физическую боль. Когда он в последний раз был таким? Пожалуй, и не вспомнишь.
– Мне правда очень понравился обед, – говорил он ей, непринужденно и по-детски улыбаясь. – Спасибо, Кэти.
«На этом», подумала Кэтрин, «все и кончится».
Через три дня Ларри позвонил ей из Мадрида, предупредил, что в тот же день возвращается домой, и пригласил Кэтрин где-нибудь поужинать с ним. Кэтрин изо всех сил сжала телефонную трубку. Ее волновал его дружеский и раскованный голос, но она решила отказаться. Тем не менее не выдержала и ответила:
– Сегодня вечером я свободна и могу пойти с тобой.
Они поужинали в ресторане «Турколимано», расположенном близ Пирейской бухты. Кэтрин почти ничего не ела. Слишком уж тяжело ей было сидеть с Ларри за одним столом. Это вызывало у нее воспоминания о том, как в далекую и прекрасную пору они вместе чудесно проводили время в других ресторанах, и ей тогда казалось, что они будут любить друг друга до конца своих дней.
– Ты почему не ешь, Кэти? Может быть, заказать тебе что-нибудь другое? – забеспокоился Ларри.
– Я довольно поздно пообедала, – соврала Кэтрин. «Пожалуй, он больше не станет приглашать меня, подумала она, но, даже если он и предложит мне еще раз куда-нибудь сходить с ним, я все равно откажусь».
Через несколько дней Ларри вновь позвонил ей, и они пообедали в уютном ресторанчике, затерявшемся в массе других заведений, разбросанных вокруг площади Синтагма. Он назывался «Герофиникас», что в переводе означает «Старая пальма». К ресторанчику вела длинная и прохладная аллея, а перед самым входом в него росла пальма. Им подали очень вкусные блюда, которые они запивали легким греческим вином. Ларри изо всех сил развлекал Кэтрин.
В следующее воскресенье он попросил ее слетать с ним в Вену. Они пообедали в отеле «Закер» и возвратились в Афины в тот же день, проведя в Австрии замечательный вечер при свечах, с вином и музыкой. Однако Кэтрин не покидало странное чувство, что в ресторане сидела не она сама, а какая-то другая Кэтрин Дуглас, которая давно умерла и лежала в могиле. Когда они вернулись домой, Кэтрин поблагодарила мужа:
– Спасибо тебе, Ларри. Я чудесно провела время.
Он подошел к ней, обнял ее и стал целовать. Кэтрин вырвалась из его объятий. Она чувствовала напряжение во всем теле, и ее вдруг охватил страх.
– Не надо, – запротестовала она.
– Кэти…
– Не смей!
Он кивнул головой.
– Ну хорошо. Я понимаю.
Кэтрин задрожала.
– Правда? – спросила она.
– Я сознаю, что вел себя безобразно, – мягко заметил Ларри. – Если ты дашь мне возможность, Кэти, я исправлюсь.
«Боже мой!» – подумала Кэтрин. Она крепко сжала губы, чтобы не заплакать, и отрицательно покачала головой. В глазах у нее светились непролитые слезы.
– Слишком поздно, – прошептала она.
Кэтрин стояла и смотрела, как он уходит.
На той же неделе Ларри снова дал о себе знать. Сначала он послал Кэтрин цветы с небольшой запиской, а потом – миниатюрные фигурки птиц, приобретенные им в разных странах. Ему, безусловно, стоило большого труда собрать их. Прилетев куда-нибудь, он обязательно покупал хотя бы одну фигурку. Коллекция Кэтрин пополнилась самыми разнообразными экземплярами из фарфора, нефрита, тика и т.д. Она была тронута тем, что он не забыл о ее увеличении.
Однажды зазвонил телефон, и на другом конце провода Кэтрин услышала голос Ларри:
– Знаешь, я тут нашел один замечательный греческий ресторанчик с самой лучшей китайской кухней, которую только можно найти на здешней окраине Пекина.
Кэтрин рассмеялась и ответила:
– Я сгораю от нетерпения.
И все началось сызнова. Медленно, неуверенно и зыбко, но все-таки началось. Ларри больше не пытался целовать ее, да она бы ему и не позволила. Кэтрин понимала, что стоит ей дать волю чувствам и от всей души броситься в объятия этого любимого ею человека, как она погибнет, если он снова предаст ее. Погибнет окончательно и бесповоротно. Поэтому она ходила с Ларри ужинать и смеялась вместе с ним, но какой-то тайный уголок ее души все время оставался ему недоступен. В нем не было места для Ларри.
Почти все вечера они проводили вместе – дома, когда Кэтрин сама готовила ужин, или в ресторане, когда Ларри приглашал ее туда. Однажды Кэтрин упомянула о женщине, в которую Ларри, по его словам, был влюблен, но он просто ответил:
– С этим покончено.
Кэтрин больше не заговаривала о ней. Она старалась найти доказательства того, что Ларри встречается с другими женщинами, но у нее ничего не вышло. Он очень внимательно относился к ней, ничего не требовал и ни о чем не просил. Создавалось впечатление, что он пытается искупить свои грехи.
Кэтрин признавалась себе, что дело тут не только в раскаянии. По-видимому, она действительно нравится ему как женщина. По ночам Кэтрин голая смотрелась в зеркало, желая понять, что же все-таки в ней привлекает его. У нее неплохое лицо, лицо некогда красивой женщины, много перенесшей на своем веку. На нее смотрели грустные серьезные серые глаза. Кожа ее несколько потеряла эластичность, и подбородок слегка отяжелел. Что касается фигуры, то, если в ней и появились недостатки, их можно устранить с помощью диеты и массажа. Правда, Кэтрин помнила, что совсем недавно рассуждала точно так же, но в конце концов перерезала себе вены. И тогда ее охватывала дрожь. К черту Ларри! – появлялась у нее дерзкая мысль, если я на самом деле нужна ему, пусть берет меня такой.
Как-то раз они пошли на вечеринку, и Ларри привез ее домой в четыре утра. Кэтрин прекрасно провела время. Она надела новое платье, выглядела довольно красивой, удачно веселила всех, и Ларри гордился ею. Когда они вошли к себе в квартиру, Кэтрин собралась зажечь свет, но Ларри остановил ее, взяв за руку.
– Подожди. Мне будет легче говорить в темноте.
Тела их почти касались друг друга, и, хотя между ними не было прямого физического контакта, Кэтрин чувствовала близость Ларри.
– Я люблю тебя, Кэти, – сказал он. – В сущности, я никогда никого не любил, кроме тебя. Дай мне еще шанс.
Он зажег свет и посмотрел на нее. Она молча стояла перед ним. Страх сковал ее. Ее охватывала паника.
– Я понимаю, что ты, наверное, еще не готова к этому, но мы могли бы начать с малого.
Он улыбнулся. О, эта обаятельная детская улыбка!
– Ну, скажем, просто взяться за руки.
Он приблизился к ней и тронул ее пальцы. Кэтрин притянула его к себе, и их губы слились в поцелуе. Ларри целовал осторожно, мягко и нежно. Она же требовательно, страстно и жадно, стараясь утолить жгучее желание, накопившееся в ее теле за все эти долгие месяцы одиночества. Потом они легли в постель и занялись любовью. Кэтрин казалось, что время не властно над ними, и они возвратились в свой медовый месяц. Но самым главным для нее стало то, что с годами их страсть не умерла и сохранилась свежесть и трепетность чувств, которые помогли ей оценить бывшее между ними и вселили в нее уверенность, что на этот раз все обойдется и они не причинят друг другу вреда.
– Как ты смотришь на то, чтобы еще раз отправиться в свадебное путешествие? – спросил Ларри.
– Я бы с удовольствием совершила его, милый. А это возможно?
– Конечно. У меня скоро отпуск. Мы уезжаем в субботу. Я знаю одно прекрасное местечко. Оно называется Янина.
20. НОЭЛЛИ И КЭТРИН. АФИНЫ, 1946 ГОД
Дорога в Янину заняла девять часов. Кэтрин открылись почти библейские виды, и у нее было такое чувство, что она попала в древние века. Машина ехала вдоль берега Эгейского моря, мимо небольших побеленных домов с крестами на крышах и бесконечных фруктовых садов. Здесь выращивали лимоны, вишни, яблоки и апельсины. Каждый клочок земли был заселен и тщательно возделан. Ярко-голубые оконные рамы и крыши деревенских домиков радовали глаз, и казалось, что этими веселыми, светлыми тонами местные жители бросают вызов своей нелегкой и суровой жизни на труднодоступных скалах. На крутых горных склонах красовались высокие и стройные кипарисы, которых повсюду было великое множество.
– Ты только посмотри, Ларри, – воскликнула Кэтрин, – как они прекрасны!
