Данил Корецкий - Шпионы и все остальные
Белые стрелки, эти змеи или червяки… они не растворялись в стене, понял вдруг он. Это не глюки. Их просто пожирали на ходу более крупные твари.
«Прямо на ходу, — подумал он. — И нас точно так же сожрут…»
Впереди мелькнул десяток знакомых уже силуэтов, светлые точки глаз. Карлы — длиннорукие, облепленные рыжей шерстью и насекомыми — выскочили из боковой ветки, бросились навстречу. Не раздумывая ни секунды, не замедляя бег, Леший выстрелил… Шарахнулись в стороны, припали к земле, прижались к стенам, короче — ушли с дороги, исчезли. Через несколько секунд нога угодила во что-то еще живое, что-то хрюкнуло под башмаком, чьи-то пальцы попытались ухватить за штанину… Проехали.
Казалось, сама земля движется им навстречу, стелется под ноги, как электрическая беговая дорожка.
Все живое бежит, покидая эти места.
От чего оно бежит?
Он перестал считать мелькающие по бокам тоннеля ветки. В горле застрял сухой кусок дерева, дыхание со свистом просачивалось сквозь узкие поры.
Хрясь, хрясь.
Уже близко.
По стеклянному забралу «самоспаса», постукивая острыми коготками, деловито пробежал огромный хвостатый паук. Он светился дрожащим пульсирующим светом, как огонек на новогодней елке, а рисунок на брюхе напоминал человеческое лицо с закрытыми глазами и шевелящимися длинными усами…
Жуть! Что же это творится?!
Наконец кошмар закончился. Над «Адской Щелью» плавали клочья красного тумана. В воздухе вспыхивали тонкие капилляры молний. Снизу, то нарастая, то стихая, шел непрерывный гул.
Леший остановился у края пропасти, согнулся, уперся руками в колени.
— П…ц, — выдохнул он. — Три минуты отдыха…
Здесь никого и ничего — ни насекомых, ни крыс, ни подземных жителей. Чисто. Даже микробы и те, наверное, давно сбежали отсюда.
Ринго смотрел перед собой, уронив челюсть. Рудин привалился к стене, отдыхал — он все это уже видел. Его ноги мелко вздрагивали от перенапряжения.
Лешему показалось, что противоположная сторона разлома словно отступила назад. Хотя… Так оно и было на самом деле. Кусок фанеры с выведенной когда-то Башмакиным надписью «Территория СССР» находился теперь почти у самого края пропасти. Разлом растет.
Словно в подтверждение этих мыслей отвалился и рухнул вниз кусок породы почти у самых ног Ринго. Он отскочил назад, неуклюже взмахнув руками.
— Леший, слышь… Здесь и раньше замес был хреновый, — прохрипел в наушниках голос Рудина. — Но все равно не так, как сейчас. Это вообще жопа, зацени… Чего мы приперлись-то сюда?
— Мы приперлись за золотом, — сказал Леший.
Тяжелое дыхание в наушниках. Кажется, Рудин и в самом деле успел забыть.
— Там его тонны. — Леший махнул рукой в сторону разлома. — Это наша последняя удача. И мы уже здесь. Осталось взять и свалить отсюда…
Рудин пошевелился.
— Два швеллера торчат на той стороне, — сказал Леший. — Как «коза» из пальчиков. Видишь?
— Вижу, — сказал Рудин уже другим голосом.
— Готовь тросомет. Попадешь?
— Наверное. Попробую.
— Ринго, сюда! Страховать будешь!
Ринго как-то странно двигается — маленькими шажками, руки подергиваются, бедра покачиваются. Улыбка на всю рожу. И зубы — клац-клац.
— Ты что, б…дь, танцевать сюда пришел?
Леший сорвал с него шлем с нагубником, отвесил пару пощечин. Немного переборщил, кажется. Рудин сзади подхватил его, не дал упасть. Леший вернул шлем на место, встряхнул Ринго за плечи.
— Ну? Или тебе всю рожу разукрасить?
Ринго покачал головой: нет-нет, я в порядке, все нормально. Но улыбка приклеенная осталась.
— Всё! Работаем! Времени нет!
Рудин уже вставлял в тросомет анкер со сложенными крючьями — будто арбалет заряжал.
Первая попытка. Массивная стрела, разматывая трос, перелетела через багровую пропасть, но не зацепилась. Мимо!
Вторая.
Отчетливо звякнуло железо. Рудин дернул трос — анкер намертво заклинило между двумя швеллерами.
— Я пойду, — сказал Леший, застегивая широкий пояс с роликовым зацепом.
Раньше переправы проходили проще. Он надел зацеп на трос и покатился на роликах. Вниз не смотреть. Там бурлящий багровый ад. Трос нагрелся за каких-то две минуты — приходится часто-часто перебирать руками, иначе удержать невозможно. Комбинезон как раскаленная фольга. Быстрей, еще быстрей!
Леший добрался до края, отцепился, быстро закинул конец своего троса Рудину — тот установит блоки для быстрой переправы. А пока…
Золото. Сколько успеет вынести.
Леший развернулся и пошел.
От КПП остались одни руины: грибок для часового свален и порублен в щепы, мешки с землей, за которыми стоял огромный ДШК, разбросаны и распороты, как трупы, все вокруг изрыто и изгажено — карлы, как могли, осквернили форпост Стража Неба.
Но пробраться на склады они не могли, там стальные двери… Ведь так?
Он вошел в тоннель, ведущий к Хранилищу.
— Леший!!! — пропищало в ухе.
Он обернулся. Рудин там, на другой стороне, прыгал и махал ему рукой. Леший до отказа прибавил громкость в переговорном устройстве.
— Что случилось?
— Ты что, не видел?! Б…дь!!! Возвращайся скорее!!!
— Что я должен был видеть?
Рудин будто не слышит. Руками машет, как мельница.
— Бегом, Леший!!! Скорее!!! Или — п…ц!!!
— Да что там такое, мать твою?!
— Начинается! Уже началось!! Ахнуло так, что тросы чуть не перегорели!!
Леший застыл. Что именно началось, он не знал. Но он слышал идущий из глубины гул, он помнил, как уходила из-под ног земля, как ворочался и вздрагивал во сне там, где-то у самого центра Земли, невидимый великан…
И что? Он в двух шагах от десятитонного склада с золотом. Его последняя удача. Другого шанса не будет.
А если сгорят тросы?
Тогда тоже… Ни шанса.
Ни там, ни там. И как быть?
Ответ пришел из разлома. Взметнулось вверх красное облако, от которого даже на расстоянии шел дикий жар, будто по лицу врезали раскаленной сковородой. Протянулись вверх и погасли тончайшие нити молний. И земля качнулась так, что он едва удержался на ногах.
— Леший!!!
Он бросился назад. Набросил капюшон, согнул голову, вдавил в грудь подбородок, сколько позволило забрало «самоспаса». Воздух трещал от жара. Стальные тросы светились красным — то ли отсвет, то ли их раскалило облако.
Выхватил из кармана запасные перчатки, надел на ходу — нырнул к тросу, подцепился.
Рудин с Ринго отступили почти к самому тоннелю.
— Тащите!
Едва он закрепил зацеп, как они начали тянуть его трос. Теперь он почти летел над огненной пропастью. Ролики визжали.
И все равно задымилась ткань, и кожа задымилась, запахло паленым мясом. Как барашек на вертеле, подумал он. Визжат блоки, трос гудит, сквозь зубы прорывается вопль: да скорее же!
Пролетел, выкатился на землю, и тут же его подхватили под руки, поволокли, поволокли… И вдруг швырнули вверх, вбок… Да вы чего, пацаны, с ума посходили? Нет, Рудин и Ринго тут ни при чем, это сотрясается, бьется в конвульсиях земля.
Фьюу-у-у… Бац! Рядом хлестнул сорвавшийся с анкера трос.
— Уходим в тоннель!
На тоненьких ножках молний из глубины разлома торжественно, как невиданный воздушный шар, поднялось еще одно облако… И тут же вслед за ним с ревом взметнулся ослепительный бело-красный поток, встал, как стена, от края и до края разлома, ударил в потолок, разорвал его и разлился миллионом обжигающих искр…
Леший ослеп. Его вытолкнуло куда-то, как пробку из бутылки шампанского, он ударился, несколько раз перекатился через себя, встал, побежал, упал, опять поднялся.
Он видел собственную тень, длинную, бесконечную, протянувшуюся в глубь тоннеля. И еще две тени — Рудина и Ринго. Тени шевелились, качались и ударялись друг о друга, словно фигурки в кукольном театре ужасов. Они бежали. Их спины сжигал огонь. А впереди зловеще ждала темнота.
Покрытая копотью площадка «Бухена» показалась вдруг уютной и безопасной, как родная квартира. К тому же теперь здесь было почти светло. Они лежали, раскинув руки, смотрели на сполохи света на потолке и не верили, что спаслись.
— Сюда оно не доберется, — сказал Рудин.
— Слишком высоко, — сказал Ринго.
Леший ничего не сказал. Не хотел их расстраивать. Заставил себя приподняться, заглянул в колодец. Тот был наполнен светом и жаром. Нижний тоннель, скорее всего, уже не существует. Интересно, карлы поднялись сюда? Тогда встречи с ними станут чаще…
Снова лег. Нестерпимо хотелось содрать с себя «самоспас», вдохнуть полной грудью. Но здесь все пропитано сернистым и угарным газом, лучше не рисковать.
Долго молчали. Обожженная кожа саднила. Леший следил за сполохами. Они не разгорались, но и не гасли. В наушниках слышалось хриплое дыхание товарищей.
