Людмила Бояджиева - Золотая рыбка
— Ждет… — Прошепетала Полина и подала Рэю кассету. — Мне идти?
— Непременно. Хочешь, чтобы меня арестовали одного? Шутка. Ты не должна пропустить мгновения триумфа.
«Супруги» де Дальма подсели к одинокому джентльмену. Почти все столики были пусты, перед Бенедиктом стоял стакан с минеральной водой. Никто не поздоровался. Дирк поставил на пластиковое кресло кейс.
— Проверьте. Только что взял в банке.
— Не захватил детектор. Хотя… Дорогая, что скажешь относительно «подарка» профессора? — Рэй приоткрыл кейс, наполненный пачками зеленых купюр, и пояснил. — Моя супруга ясновидящая.
— Нормально, — подержав ладонь над пачками, постановила Полина. Несмотря на теплый воздух, поднимающийся от свежеполитых бетонных плит, её прохватил озноб. Хотелось поскорее скрыться от лысого человека.
— Где кассета Глен? — Строго взглянула Полина в прячущиеся глаза Бенедикта.
— Она со мной. Но позвольте один вопрос: кто предоставил вам эксклюзивную информацию о моих… экспериментах?
Рэй рассмеялся:
— Меня прислала за фильмом мисс ле Бланк. Но дама сильно огорчила меня своей сексуальной ориентацией.
— Вот интересующий вас документ. — Доктор извлек пакет с кассетой. — А где ваша?
— Вот. — Рэй достал свою.
— Вы полагаете, что я возьму её, не проверив?
— Какой смысл? Все равно, передав вам подлинник, я могу оставить себе копию.
— И какие гарантии, что шантаж не повторится с возрастающим аппетитом?
— Никаких, — улыбнулся Рэй. — Вам остается полагаться на свое везение. Кроме того, вы можете подстраховаться, состряпав какое-нибудь объяснение на тот случай, если документ с насилием попадет в руки пресы или закона. Другого выхода просто нет.
— Фильм с мисс ле Бланк, надеюсь, получился совсем неплохой. Ухмыльнулся профессор. — Я не обижусь, если его увидят миллионы любящих её зрителей. Без указания источника, разумеется.
— Вот это я вам гарантирую. — Забрав кейс доктора и оставив ему кассету, Рэй поднялся. — Желаю удачно подлечиться, доктор. Ваши причуды стали недешево обходиться, не правда ли?
— А вашей супруге все же стоит подправить профиль…
Рэй чмокнул Полину в нос:
— Извините, но это моя любимая модель.
— Неужели сошло? Не могу поверить… — Полина косилась в заднее стекло, ожидая погони.
— Сейчас мы заедем в банк, который рядом с аэропортом, отправим переводы.
Путешествовать надо налегке.
Выйдя из автомобиля у сквера, Рэй поманил спутницу.
— Нам нужен укромный уголок. Предстоит волшебный миг дележки.
— Иди сюда, — позвала она из-за кустов.
— Здесь какая-то статуя. Скучный мужик. Наверняка, представитель правосудия, недовольно огляделся Рэй.
— Надо знать своих президентов. — Полина села на каменную скамью и раскрыла сумочку. В неё полетели пачки.
— Пересчитай. Должен быть миллион. Отчитываюсь: сто десять тысяч потрачено на подкуп, приобретение аппаратуры, имидж четы де Дальма. Остаток я переведу Тимоти Бартону. Нам остается на нос по лимону. Идет? — Проследив, как Полина засунула в сумочку деньги, Рэй предложил, — Я провожу тебя в банк, чтобы ты была уверена в сохранности честно заработанных средств.
— Мне надо послать их в Кливленд.
— Все?! А сама летишь в Москву?
Полина усмехнулась. Они говорили о чем угодно, только не о том, что собираются делать дальше.
— Не задавай глупых вопросов. У меня фальшивый паспорт и нет российской визы…
Пошли.
Они молча направились в здание банка, манившее прохладой и надежным комфортом. Не сговариваясь, разошлись в разные концы зала, к самым дальним окошечкам. И вскоре вновь встретились у входа, подмигнув друг другу: порядок!
Солнце уже вовсю разогрело мостовую. Они стояли у дверей банка, глядя на оживленно двигавшихся в обе стороны людей. Сдвинув темные очки на лоб, Рэй с мечтательной улыбкой крутил головой, словно человек, выпущенный из тюрьмы после длительного заключения. Ноздри трепетали, втягивая запах улицы.
— Ты чувствуешь?
— Что? — Полина настороженно огляделась.
— Ты чувствуешь себя миллионершей? Я всегда задавал себе вопрос — как они видят все вокруг, ну эти… с миллионами на личном счету?
— И как? — Полина подумала о своих деньгах, но ничего особенного не ощутила.
Рэй сделал кислую мину:
— Черт его знает! Наверно надо привыкнуть, вжиться в образ. Во всяком случае, я чист и свободен. Завел солидный счет, погасил задолжность Бартону и ещё припас кое-что. — Он хлопнул себя по нагрудному карману. — Пора отпустить таксиста. багаж оставим в камере хранения и пойдем гулять. Я должен показать тебе город, на звездном бульваре которого будет красоваться мое имя.
Полина сощурилась от яркого солнца:
— Давай в другой раз, а? У меня все ещё мандраж воришки, торопящегося удрать подальше от места преступления. Самолет на Кливленд через час. Я могу успеть.
Рэй сник.
— Почему получается все наоборот? Кидаешься в загул, когда радоваться совсем нечему. А если один раз в жизни привалило все сразу, должен проглотить на ходу гамбургер и забыть о празднике?
— У тебя ещё будет праздник. — Полина пошла к ожидавшему их такси.
Через полчаса, зарегистрировав билет Марты Ламс и сдав чемоданы, они сидели в зале ожидания.
— Не думал, что финал будет таким кислым… Рассчитывал на нечто феерическое…
Наверно, чего-то я в этой жизни не усек.
— У тебя здесь, наверняка, много знакомых… Твои подружки придут в восторг.
Закатишь банкет. Только держись подальше от правды, живописуя свои подвиги.
— Черта с два! Похоже, я поумнел… И разочаровался в женщинах.
— Ты уже заявлял мне это в начале нашего знакомства. Я думала, ты голубой.
— Был зол на Глен.
— А теперь на меня?
— На себя. Не умею удержать то, что мне нравится. Наверно, плохая наследственность.
Полина прислушалась к голосу диктора, объявлявшему рейсы: — Мне пора. Приглашают на посадку.
— Постой! Ты долго будешь у Бартона? — остановил её за руку Рэй.
— Не знаю… Честное слово, не знаю… Но мне теперь позарез надо в Москву… А что будешь делать ты?
— Крутану пленку с мисс ле Бланк по телеку. Потом… Черт знает! Прежде всего, мне надо восстать из мертвых. Ведь Берри успели похоронить. Забавная, полагаю, будет возня… — Рэя и Полину уже разделяла стойка. Она протянула руку, он сжал её ладонь.
— Удачи, человек со скалы. — Полина строго взглянула исподлобья. — Ты везучий, Рэй.
Поверь. И только не говори, что я сука.
Перемахнув через стойку под вопли служащей аэропорта, Рэй сгреб Полину в охапку и запечатлел поцелуй, которым завершаются самые крутые голливудские мелодрамы.
Глава 33
Тимоти Бартон устроил себе праздник. Несколько раз в году он позволял себе выкурить сигару, сидя за столиком в саду. Столик из японского бамбука, на нем кружевная джутовая салфетка ручного плетения и бутылка гавайского рома. Много, очень много лет назад, он сидел с точно такой же сигарой, глядя на заходящее в море солнце. Великолепный, бескрайний, полыхающий пожаром закат охватил горизонт над Карибским морем. Тимоти отдыхал в саду белокаменной виллы в окрестностях Монтего-Бея — чудесного города на западе Ямайки, и смотрел он в сторону острова Куба, провозгласившего независимость. Можно было бы задуматься о будущем республики и равновесии сил крупнейших военных держав, США и СССР, если бы не размягчающая мозги радость. Миновал кризис, получивший название «карибского», над миром пронеслась гибельная тень смертоносной войны.
Пронеслась и растаяла, как силуэты чаек на фоне заката, как гибкая женщина в белом одеянии, сидящая у ног Тимоти.
— Мы живы, Синг. Люди, чайки, море… — сказал он, пропуская через легкие ароматный дым сигары и гладя её жесткие, отливающие синевой волосы.
— Это сделал Тим? — проворковала женщина. — Мне известно, мой Тим помог миру остаться живым. — И она запела.
Только здесь журчащая речь и протяжные напевы могли так просто сливаться воедино. А нечто возвышенное, огромное и плотское, живое, соединяться в коктейле непередаваемого блаженства. Бартон млел. Он нравился себе, ему нравилось все вокруг, о нем пела песню чудеснейшая женщина. Мгновение остановилось, ему не было конца…
С тех опр он возвращал себе тень минувшего, повторяя ритуал: бамбуковый столик, ром, сигара. Синг давно умерла. Кубинские тюрьмы забиты политзаключенными.
Но радости нет конца. Пусть далек жаркий закат над Карибским морем, а в кливлендском саду сладко пахнет скошенная соседом трава и толчется в покойном прозрачном воздухе столбик мошкары. Пусть отсчитывают незримые часы последние сроки — радости нет конца…
Бартон получил сообщение о поступившей на его счет сумме. Пустячок расстрогал старика. Рэй Берри оказался именно таким малым, как вообразил Тимоти наивным, отважным и честным. Полина вернулась, чтобы получить благословение на главное свое дело. Тимоти придумает для девочки отличный бенефис, да и Рэя не оставит без помощи. Нужен, кому-то очень нужен дряхлеющий «кливлендский отшельник».
