Александр Горохов - Приговоренный к власти
Итак — все к черту! Перво-наперво завтра встреча с Рокотовым, подготовка к публичной дискуссии в Каменске с оппонентами — все остальное можно отодвинуть.
Он въехал в свой двор и не успел поставить машину на охранную сигнализацию, как услышал коротенькие гудки из темного угла двора.
За рулем темных «жигулей» сидел Феоктистов и подсигналивал тихо и осторожно.
Лешка подошел и сказал устало:
— Что ты тут торчишь? Пойдем ко мне. Заночевать сможешь, раскладушка у меня есть.
— У меня сегодня еще дела. Сядь и послушай меня внимательно.
Лешка залез в его машину, густо прокуренную трубочным табаком.
— Дело со смертью моей стервы Антонины, Алексей, стало не столько ясней, сколько страшней. Гадина бьет меня из могилы.
— Что опять? — эмоционально Лешка на эти слова даже не среагировал.
— Антонина оставила по завещанию страшную сумму своей дочери. В заграничном банке, на ее совершеннолетие, в валюте, естественно.
— Ну и что? — тупо спросил Лешка.
— А то, что такой суммы в моем банке наворовать она не могла! Не могли ей столько платить за шпионаж и в «Демпинг-Экстре». Она достала деньги в Каменске, больше негде.
— Как достала?
— Вот это уже туманная история. Подскажу способ, но не советую использовать. Берутся большие деньги в долг под проценты. Вкладываются в дело, которое должно за неделю, скажем, удвоить деньги. Дело прогорает. Кредитору ты вернуть деньги не можешь, и если тебе сбежать на Антарктиду не удалось, то убивают либо твоих близких, либо тебя.
— Не понял, — вздохнул Лешка. — Какая выгода в такой операции?
— В этой операции масса нюансов. Долг можно отработать, скажем, подставив под удар своего босса, владельца банка. Или выполнив заказ на убийство. Можно отдать в качестве залога — жену, дочь, сестру с полным их использованием год-другой. Можно покончить жизнь самоубийством, тогда денег стребовать уже не с кого. Ни с матери-пенсионерки, ни с малолетней дочери.
— Насколько я помню, у Антонины мать-пенсионерка и дочь.
— Правильно. Какой-то из перечисленных вариантов у Антонины сорвался. Деньги она все же прижала, положила на имя дочери, но сама не убереглась. Думаю, что не сумела справиться со мной, чтоб долг отработать, за это ее и убили.
— И кто же?
— На меня наезжала зимой одна фирма из Каменска, — невесело сказал Феоктистов. — Я их послал подальше. Они вышли на Антонину. Дочь достигнет совершеннолетия и станет богатой невестой. Все при своих.
— Доказательства, Араб? Это одни домыслы.
— Нет. Это результат собранных фактов и тщательного анализа. На меня пыталась наехать одна каменская фирма по торговле рыбой.
— Рыбой?! Ох, ты черт, я об этой рыбе слышу сегодня уже второй раз. Мой бывший командир, лейтенант Охлопьев торгует в Каменске рыбой.
— Не то, — качнул головой Феоктистов. — Эти только числятся в Каменске, а магазинов не имеют. Те крупнооптовые покупатели, а не ларечники.
— Да подожди ты! Я же не знаю, как там Охлопьев рыбой торгует! Один старик, свихнувшийся на идеологии, заверял, что крупно торгуют, эшелонами. А мой конкурент или уже союзник Хохряков сказал, что за тухлую рыбу в Госдуме место не купишь! Как я понял, имел в виду Охлопьева и Топоркова.
Феоктистов помолчал.
— На рыбе можно много заработать. Придется разбираться. Надо искать эту рыбную фирму.
— Сергей, — подавленно сказал Лешка. — Возьми это на себя. Я…
— Да. Конечно. Тебе нельзя распыляться. Твоя цель — Дума. Иди, отсыпайся, не забивай себе голову мелочами.
Они простились, и Лешка поднялся к себе в квартиру. Смертельно хотелось спать, но мозг все время свербила мысль, что надо еще что-то сделать, однако память не срабатывала, и только когда он накрылся одеялом, то вспомнил, что надо позвонить в город Орел.
Телефонная связь по ночам работает исправно. С третьего набора кода города и номера на другом конце линии подняли трубку, и спокойный голос произнес:
— Квартира Кукуевых.
— Здравствуй, Олег. Это Леха Ковригин.
— О, черт! Ты в Москве или опять простреленный у нас в Орле?
— В Москве, у меня все в порядке, погода хорошая, к тебе только один вопрос.
— Какой?
— Когда в последний раз, несколько лет назад уехал от тебя, помнишь? Я…
— Помню. В августе девяносто первого. Давно не виделись, а?
— Давно. Я никаких документов у тебя не оставил тогда?
— Своих не оставил. Но партийный билет Кологривова Петра Леонидовича оставил.
— Сохранился?
— А как же иначе? Был бы мой, порвал бы. Но он же твой, вернее, чужой.
— Олег, он мне срочно нужен.
— Так. Секунда. Будет у тебя утром, скажем, без четверти семь. Устроит?
— Ты что смеешься?
— Ничуть. Мой тесть сейчас попьет чай. Через полчаса сядет за руль и повезет в Москву на рынок кролей.
— Кого?
— Кролей. Кроликов живых на продажу. Надо кормить любимую столицу. В шесть ноль-ноль он подъедет к Москве, оставит трейлер на нашей базе, возьмет машину и еще приблизительно через сорок пять минут будет у тебя. Я к тебе сам в гости скоро хочу нагрянуть.
— Я приму, Олег, по-царски. Но через месяц, договорились?
— Хорошо. Устраивает. У меня все живы-здоровы, я при работе, погода так себе, не тратим деньги на разговоры, коль скоро увидимся. Отбой связи?
— Отбой.
Звонок в двери посланца Олега Кукуева и разбудил Лешку под утро. Посланец был немногословен — переступил через порог, подал документ, упакованный в пластиковый пакетик, от завтрака отказался, сослался, что много торговых дел, а машина внизу ждет, пожал Лешке руку и исчез еще до того, как Лешка успел проснуться.
Он прикинул, что дела должен начать со встречи с Рокотовым, но актеру (это Лешка уже усвоил) раньше десяти утра звонить было просто опасно, и Лешка решил, что следует экономно расходовать силы, а потому поспать и самому до десяти.
До десяти не получилось. Без четверти позвонили в двери, и пришлось кричать, чтоб подождали, дали портки надеть, а потом пошел открывать.
На лестничной площадке стояли двое. Один при погонах старшего лейтенанта милиции, другой — в штатском, лет сорока, седеющий, худой до того, что и телом, и удлиненным лицом напоминал русскую борзую.
— Здравствуйте, Алексей Дмитриевич. Я начальник уголовного розыска Каменска. Святогоров Гордей Акимович. Разрешите войти?
Вот теперь Лешка проснулся. И попытался изобразить независимую улыбку.
— Арест? Обыск?
— Ну что вы, Алексей Дмитриевич! Просто расследование по горячим следам.
— Мне звать своего адвоката? — Лешка все еще хорохорился.
— Ни в косм случае. Во-первых, вы наш кандидат в Думу, и лично я буду голосовать за вас. Во-вторых, у меня всего лишь несколько вопросов в связи с некоторыми событиями.
— Прошу.
Гости усаживались к столу, пока Лешка поспешно заталкивал в тумбу белье с дивана.
— Мы не будем ходить вокруг и около, Алексей Дмитриевич. Мужчина вы молодой и сильный, долго стонать и переживать не будете, скажу сразу. Сегодня ночью трагически погиб Иван Тимофеевич Хохряков… Получается, что вы последний, кто видел его в живых?
— Хохряков?! — Лешка сел на диван. — Да он же вечером был жив-здоров, весел и… Ну, немного пьян.
— Правильно. Он уехал на вашей машине. С вами.
— Да до ворот поселка. А там сел на телегу — его встретили два парня, по-моему, его охрана. Так что я никак не последний, кто видел его живым.
— И все-таки вы последний, — настойчиво улыбнулся Святогоров. — Оба его охранника сгорели вместе с Хохряковым в бане.
— В бане? Но как я его понял, он поехал гулять к какой-то женщине.
— Возможно. Вот об этом и расскажите.
— Да мне нечего рассказывать! — взмолился Лешка. Я его впервые увидел вчера! На даче Любомудрова. Собрались кандидаты и пытались согласовать предвыборную кампанию. Я довез Хохрякова до ворот, он пересел в телегу…
— И больше в живых его никто не видел.
— Так, — тяжело выдохнул Лешка. — С чего начинать?
— Сначала, — улыбнулся Святогоров. — Разрешите, лейтенант включит магнитофон?
— Сколько угодно. Я не знаю сути дела, но, по-моему, он просто напился с друзьями в этой бане и сгорел! Стандартная русская ситуация.
— Логично. Но у одного охранника проломлена голова, — с мягкой улыбкой сказал Святогоров. — Мы допускаем, что между ними могла возникнуть драка. Но проверить обязаны все.
— Конечно, — ответил Лешка, посмотрел на портативный магнитофон и четко за полчаса изложил, почему и как встретился вчера с Хохряковым. Свою беседу с Аленой он опустил, так же, как и встречу с Кологривовым.
— Все ясно, — сказал Святогоров и подал лейтенанту знак отключить аппарат. — Вы разошлись с Хохряковым без скандала?
— С точки зрения Хохрякова, мы разошлись очень мирно, закадычными друганами.
