Крис Чибнелл - Убийство на пляже
— Спасибо, — говорит она. — Но почему вы позвонили мне?
В трубке мертвая тишина.
Карен заглядывает в свою сумочку: нераспечатанная пачка «Мальборо лайтс», полностью заряженный iPad и кошелек. Вполне достаточно. Она стучит водителю в прозрачную перегородку:
— Вокзал Ватерлоо, пожалуйста.
Такси разворачивается на сто восемьдесят градусов в неположенном месте и снова пересекает речку, теперь уже в обратном направлении.
65
Харди собирает всю команду операции «Когден» перед белой лекционной доской. Он до сих пор не всех их знает по имени — в таких вещах он всегда полагался на Миллер.
— В семнадцать часов я сообщу родственникам, — говорит он. — Затем я сделаю короткое заявление для прессы. А после этого всем нам нужно быть начеку. Эта информация расколет местное общество. Ниш раздаст список обязанностей на этот период для каждого в отдельности и по группам. Все вы знаете сержанта Миллер. Она отстранена от дела и отправлена в отпуск с полным содержанием. Нет никаких оснований полагать, что она все знала. — Для убедительности он пальцем проводит в воздухе черту. — Никаких оснований полагать, что она что-то покрывала. Вы ее коллеги и друзья. Все это для нее немыслимо. Она будет нуждаться в вас. Она будет нуждаться в каждом из нас.
Никаких удивленно поднятых бровей, никаких намеков на то, что кто-то подозревает, будто Миллер виновна или причастна к преступлению. Но следующая речь Харди будет обращена уже совсем к другой аудитории.
Марк Латимер впускает его в дом без какого-то ощущения важности момента. Визиты полиции уже стали здесь повседневной рутиной, и семья привычно носит свою боль, как старую одежду. Они ждут уже так долго, что перестали готовиться к этому. Когда Харди просит их присесть, они делают это без каких-то особых ожиданий и рассаживаются на диване в том же порядке, в каком впервые услышали ужасную новость: Бэт, Марк, Хлоя, Лиз. Харди устраивается на самом кончике стула, выдвинутого из-за обеденного стола.
— Мы задержали человека в связи с убийством Дэнни, — говорит он.
— Господи… — вырывается у Бэт. Она машинально сначала хватается за живот, затем прижимает руки к губам. — Я не хочу этого знать, — говорит она, отворачиваясь в сторону.
— Нет-нет, все в порядке, — говорит Марк.
— Это кто-то, кого мы знаем? — спрашивает Бэт.
— Это Джо Миллер.
На всех четырех лицах одно и то же выражение ступора, на несколько секунд все застыли в шоке.
— Боже! — Хлоя растерянно смотрит на родителей.
— Этого не может быть, — говорит Лиз. — Они же живут от нас через стадион.
Бэт начинает раскачиваться — вперед-назад, вперед-назад. Марк, сцепив пальцы на затылке, опускает голову к коленям.
— Он признался, — говорит Харди. — Они с Дэнни тайно встречались в течение нескольких месяцев.
Марк вскакивает и с размаху бьет ногой по журнальному столику. Женщины на диване откидываются назад. Он размахивается и швыряет стул в стену, отчего дом содрогается. Бэт, Хлоя и Лиз пронзительно кричат, чтобы Марк прекратил, но он уже выскочил на улицу, хлопнув входной дверью с такой силой, что со стены падает фотография Дэнни. Бэт бросается ее поднимать и, прежде чем повесить на место, нежно проводит пальцами по контурам родного лица. Затем она медленно поворачивается.
— Элли…
Звучит это как обвинение.
— Она ничего не знала, — говорит Харди, но по глазам Бэт видит, что она ему не верит.
Гостиница, входящая в общенациональную сеть отелей, расположена на самом краю города — простая, функциональная, анонимная. Элли укладывает спящего Фреда на одну из двух двуспальных кроватей. Перед глазами ее возникает картина, как Джо несет маленького Фреда на перевязи, — и она уже на сто десять процентов уверена, что он невиновен. Она готова поспорить на что угодно. Он хороший, добрый человек, любящий отец, он не в состоянии убить ребенка! Но затем в памяти всплывает лицо Джо, каким она видела его в последний раз, и Элли понимает, что все это правда. Она укрывает Фреда стеганым покрывалом и надеется, что он еще слишком мал и забудет, что они с Джо значили друг для друга.
— Здесь хорошо, — говорит она Тому, задергивая дешевые занавески на окне с видом на парковку. — Настоящее приключение. Ты не голодный? Можем перекусить чипсами. Сядем на кровать, включим телек и будем жевать чипсы из пакета…
Но его так просто не проведешь.
— Ты должен кое-что знать.
Элли похлопывает ладонью по кровати, и Том садится рядом с ней. Она чувствует себя хирургом, который вынужден оперировать без анестезии.
— Они — точнее, мы — нашли того, кто убил Дэнни. И это… — Она впивается ногтями себе в ладонь. — Солнышко, и это был наш папа.
— Нет.
Элли видит, как Том повторяет тот же путь, который она прошла в полицейском участке.
— Он не стал бы этого делать. Он этого не делал.
Его упорство разрывает ей сердце.
— Сделал. — Она уже плачет. — И я не знаю, почему он это сделал… ничто не предвещало… я не могу этого объяснить, и мне ужасно жаль… тебе не должно было выпадать такое испытание. Но я здесь, с тобой, я никогда не покину тебя, и мне очень жаль, что так вышло… Том, я должна тебя кое о чем спросить. — Во рту у Элли полно желчи, и она сглатывает ее. — Папа когда-нибудь как-то странно прикасался к тебе или, может быть, делал что-то такое, от чего ты чувствовал себя неловко?
— Нет. Мама, он не такой. — Отвращение Тома явно неподдельное. — Клянусь, я бы сказал тебе. Он не делал этого никогда.
— О’кей, спасибо. — Она притягивает сына к себе, и слезы их смешиваются. — Том, почему ты посылал Дэнни угрожающие имейлы?
— Он сказал, что больше не хочет быть моим другом. Сказал, что теперь у него новый друг. Я разозлился. — Когда в голове наконец сделан напрашивающийся вывод, лицо его жалобно морщится. — Так получается, это был наш папа, да?
Элли захлестывает волна злости. Они столько упорно трудились, чтобы Том вырос счастливым, независимым, увлеченным. И теперь Джо одним ударом сломал все это. Никакие детские карточки с картинками для изучения букв, никакая домашняя стряпня, чтение сказок, укладывание детей спать — ничего из этого не может застраховать от подобных вещей.
— Да, любовь моя. — Она целует его в макушку. — Я очень люблю тебя, и ты это знаешь.
— Даже больше, чем шоколад?
Если она сможет правильно отреагировать на этот крик души, то, по крайней мере, хоть это будет выглядеть нормальным. Она заставляет себя улыбнуться.
— Больше шоколада.
— Я не понимаю… Зачем ему было убивать Дэнни?
«Останови это, — думает Элли, — пожалуйста, останови это сейчас же».
— Я не знаю, дорогой мой. Я тоже этого не понимаю, но очень хотела бы понять.
Том плачет ей в плечо, а она укачивает его, как маленького. На другой кровати Фред во сне переворачивается. Нож уже нанес свою рану, и теперь от Элли зависит, чтобы шрам от удара остался как можно меньшим. Мысленно она клянется посвятить свою жизнь тому, чтобы ее дети благополучно прошли через все это. Теперь они втроем остались совсем одни.
На Хай-стрит в Бродчёрче стоит необычная тишина, как в ночь перед Рождеством. Ставни закрыты, жалюзи опущены, в витринах магазинов висят таблички «ЗАКРЫТО».
Местные средства массовой информации во всеоружии готовятся к брифингу: они стоят на улице на ступеньках полицейского участка Бродчёрча, проверяют, достаточно ли освещенности для работы камер и хватит ли зарядки в аккумуляторах их телефонов. Карен Уайт является единственным представителем СМИ национального масштаба — журналистов, газетчиков и телевизионщиков. При виде Харди она в шоке: острые скулы проступают сквозь кожу, а глаза его теряются в глубоких, потемневших глазницах.
— Сегодня в связи с убийством Дэниела Латимера был задержан тридцативосьмилетний мужчина, житель Бродчёрча, — обращается он в камеры. — Семья Дэнни уже проинформирована об этом и просит не беспокоить их в этот напряженный момент. Я бы попросил всех представителей средств массовой информации не предпринимать ничего такого, что могло бы поставить под сомнение право подозреваемого на справедливое правосудие. Это расследование затронуло все местное сообщество. И не коснулось непосредственно только очень немногих. Как офицер, ответственный за ход этого расследования, я со всем уважением хочу попросить, чтобы город на некоторое время оставили в покое, пока он не придет в себя после таких событий. Нужно уважать право каждого, кто имел к этому какое-либо отношение, на приватность и частную жизнь. Никаких заявлений больше не будет. В связи с данным преступлением мы больше никого не разыскиваем. Расследование было сложным и деликатным, оно оставило свой след на всем этом городе, где люди тесно связаны друг с другом. Пришло время оставить Бродчёрч в покое, чтобы он мог предаться скорби и залечить раны, не привлекая к себе всеобщего внимания.
