Антон Леонтьев - Воздушный замок Нострадамуса
Эдуард опустился в кресло. Матильда, сделав трагический жест рукой, продолжила:
– Да, я умираю. Мне остается от силы три-четыре месяца, возможно, полгода, хотя, как сказал профессор, смерть может наступить практически в любой момент.
Госпожа нотариус деликатно кашлянула, давая понять, что ей неприятен разговор на подобную тему.
Матильда, закрыв глаза, продолжила:
– О, я понимаю, мадам, что вы пришли, дабы выполнить свои прямые обязанности, и я не буду утруждать вас своими воспоминаниями и жалобами. Я весьма довольна своей жизнью: она, как говорили пресыщенные патриции в Древнем Риме, удалась! И я хочу стать режиссером финального акта этой трагикомедии. Я пережила пять или шесть автомобильных катастроф, один из мужей стрелял в меня из охотничьего ружья, а любовник, которого я бросила, кстати, весьма и весьма знаменитый голливудский актер, пытался придушить. Однажды я в последний момент приняла решение отложить полет в Европу – и лайнер, на борту которого я должна была находиться, рухнул через десять минут после взлета. В шестьдесят девятом яхта, управляемая моим мужем, точно не помню, четвертым или пятым, сбилась с курса, и мы попали в ужасную бурю в Бермудском треугольнике – я и не думала, что мы выберемся из этой передряги живыми... Но каждый раз судьба оказывалась благосклонна ко мне, каждый раз я получала продление своего земного существования.
Старуха на секунду смолкла и распахнула глаза.
– Сейчас я понимаю, что конец близок и неизбежен. Я хочу провести отведенные мне месяцы и недели в обществе тех людей, которые любят меня. То есть вас, милые Ада и Эдуард! У меня нет детей, но, встретив вас, я обрела сына и дочь, которых мне так не хватало...
Ада изобразила серьезную мину. Более всего ей хотелось подняться и уйти из пентхауса – она потеряла к Матильде всяческий интерес. Наверняка старуха заведет сейчас разговор о том, что ей хотелось бы видеть их каждый день, и было бы великолепно, если бы они развлекали ее, дабы она могла умереть в приятной обстановке...
– Как вы знаете, я богата, но и деньги не спасут мне жизнь, – сказала старуха, и Пиноккио тявкнул. – Все те миллионы, которым я сама потеряла счет, мне не нужны! Я хочу, чтобы после моей кончины они достались тем, кто их заслуживает, кто проживет еще очень долго, кто сумеет получить наслаждение от каждой минуты бренного бытия, как когда-то, да и сейчас, я.
Эдуард заерзал в кресле, а старуха провозгласила:
– Эти люди – вы, Ада и Эдуард! Вы молоды, красивы и любите друг друга. Ада – внучка моей старинной подруги Елизаветы, Эдуард – будущий супруг Ады. Я хочу, чтобы вы нарекли свою дочку, когда она у вас появится, Матильдой – в мою честь! А за это я завещаю все то, чем обладаю!
В кабинете воцарилось молчание. Ада несколько секунд таращилась на старуху, переваривая услышанное. Неужели старая идиотка, находящаяся одной ногой в могиле, хочет... хочет отписать Эдуарду и ей все свое состояние?
– Мадам, мы до глубины души тронуты вашим щедрым предложением, но не можем принять его, – произнес Эдуард.
Ада задохнулась от гнева. Что он делает? Бабка готова сделать их миллионерами, а он говорит глупости!
– Разумеется, вы должны его принять! – резко ответила Матильда. – У меня нет родственников, даже дальних, я всех пережила! И согласно завещанию, составленному лет тридцать пять назад, все деньги отходят к моей племяннице, которая, к сожалению, умерла два года назад.
– Мадам, уверяю вас, что мы не имеем морального права... – снова заговорил Эдуард.
Его темные глаза загадочно блестели, и Ада поняла, что он ведет тонкую игру.
– Здесь я определяю, кто имеет моральное право, а кто нет! – рявкнула Матильда. – Мадам нотариус, я позвала вас для того, чтобы вы утвердили новое завещание. Оно будет коротким и простым: все, что мне принадлежит, в равных долях наследуется Адой и Эдуардом! Надеюсь, милые мои, еще до того, как я умру, вы поженитесь, и я смогу повеселиться на вашей свадьбе!
Двадцать минут спустя все формальности были улажены. Затаив дыхание, Ада наблюдала за тем, как старуха подписала завещание и вручила его мадам Шанри.
– Что ж, теперь выпьем за то, что ждет нас впереди! – заявила Матильда.
Ада про себя с усмешкой подумала: ее-то с Эдуардом ждет миллионное наследство, а Матильду – пышные похороны. Госпожа нотариус удалилась, Ада и Эдуард засиделись у старухи до половины второго ночи, внимая ее рассказам.
Возвращаясь в квартиру Эдуарда по ночному Бертрану, Ада и Эдуард обсуждали внезапное решение старухи.
– Покойная бабушка всегда говорила, что судьба умеет ошарашить, – сказала Ада, – и ей это в полной мере удалось! Старуха богата, как царица Савская! Денег, которые она нам завещала, хватит до скончания дней!
– Не забывай о том, что у меня всего четыре дня, чтобы расплатиться с Витольдом, – напомнил Эдуард. – А старуха, хоть и смертельно больна, может протянуть еще несколько месяцев.
Ада внезапно осипшим голосом произнесла:
– Она же сама сказала, что может умереть в любой момент.
– Может, – согласился Эдуард и, остановившись, спросил: – Что ты предлагаешь, Ада?
– Ты и сам знаешь, что именно! – ответила Ада. – Только не говори мне, что тебе не пришло это в голову. Ты ведь отказывался от предложения старухи в присутствии нотариуса, чтобы позднее она могла подтвердить: решение Матильда приняла без нажима с нашей стороны, и мы не хотели принимать ее щедрого подарка. Дорогой, ты обеспечивал нам алиби на случай безвременной кончины старой ведьмы!
Эдуард привлек к себе Аду и поцеловал.
– Ты права, крошка, – прошептал он. – Как только Матильда сообщила о своем решении, я понял, что мы должны избавиться от нее. Она ведь стара и смертельно больна, мы окажем ей неоценимую услугу, избавив ее от страданий.
– Эдуард, – прошептала Ада, – то, что мы планируем, называется убийством.
– Только не говори мне, что тебя мучает совесть! – рассмеялся Эдуард. – Ты своей собственной бабушке помогла умереть, так что у тебя имеется определенный опыт в умерщвлении старых идиоток.
– Мораль меня совершенно не занимает, – отмахнулась Ада. – Я думаю о том, каким образом нам избавиться от Матильды, чтобы полиция ничего не заподозрила. Инсценировать ограбление? Слишком сложно, да и живет она в хорошо охраняемом отеле. Отравить и надеяться, что ее смерть сочтут кончиной от инфаркта или инсульта? А вдруг будет произведено вскрытие и в теле обнаружат яд? Несчастный случай? На то, чтобы спланировать его, потребуется время, а его у нас нет!
– Думаю, я знаю, как мы избавимся от Матильды, – задумчиво проговорил Эдуард.
* * *Два последующих дня прошли в лихорадочной подготовке. Ада съездила в соседнюю Ниццу, где приобрела две упаковки сильнодействующего снотворного – покупать лекарство в бертранской аптеке она побоялась. Вечером накануне запланированного убийства они посетили Матильду. Старуха вновь терзала их рассказами о своей жизни. Выбрав подходящий момент, Ада проворковала:
– Мадам, мы так хотели бы получить в дар одно из ваших стихотворений – вы же увлекались раньше поэзией. Или еще лучше: сделайте небольшое посвящение для нашего семейного альбома!
Старуха набросала им короткое стихотворение. Ада, прочитав его, воскликнула:
– Мадам, у вас подлинный талант! Мы хотим, чтобы наша дочь, которую мы, конечно, назовем в вашу честь, получила бы от вас к своему восемнадцатому дню рождения письмо!
Матильда, которой эта идея жутко понравилась, принялась сочинять послание для своей тезки. Ночью на вилле у Ады кипела работа. Молодые люди, надев перчатки, осторожно извлекли из конверта послание для «внучки».
– Если отрезать два абзаца сверху и три снизу, то останется: «Я была довольна жизнью и знаю, что умирать не страшно. Меня не пугает неизвестность, потому что я знаю: любящие меня люди сохранят память о Матильде Эстергази».
– Неплохо звучит, – согласилась Ада. – Написано старухой, что подтвердит любая графологическая экспертиза, на письме – только ее отпечатки. Все будут уверены, что это – предсмертное послание самоубийцы!
– Бедная Матильда умрет меньше чем через сутки, – произнес со смешком Эдуард. – Она покончит с собой, не желая страдать от поразившего ее страшного заболевания. А мы подтвердим, что старуха в последнее время все чаще и чаще говорила о смерти. Доказать убийство будет невозможно!
Они навестили свою благодетельницу около полудня – в то время, когда Матильда обычно завтракала. Эдуард, проникнув к ней в кабинет, положил на стол «прощальное письмо». Ада отвлекала Матильду расспросами и вышла с ней на балкон. Эдуард быстро добавил в чашку кофе истолченные в порошок таблетки.
Пиноккио злобно тявкнул. Молодой человек тихонько заметил:
– Ты – единственный свидетель того, что Матильда будет убита. Обещаю тебе, псина: после кончины старухи я собственноручно утоплю тебя в море!
