Виктор Доценко - Правосудие Бешеного
По большому счету в Европе спрятаться гораздо труднее, чем в России. У нас отъехал от Москвы километров за сто, зашел в первую попавшуюся деревушку и живи, сколько тебе влезет; ни одна собака о тебе не узнает, лишь бы носа на люди не казал. А в Европе таких глухих уголков, как у нас, вовсе не осталось. Там почти везде цивилизация, даже самые заштатные деревни напоминают город.
В последние годы столько русских поселилось в Европе, столько наших туристов совершает туда свои шоп-набеги, столько бизнесменов завели совместные дела с тамошними деловыми людьми, что наших можно встретить буквально всюду: в любой стране, в каждом мало-мальски значительном городе. Как всем известно, с недавнего времени и наша братва полюбила тихую старушку-Европу. Потеснив на некоторых территориях местных воров и бандитов, наш криминалитет уверенно чувствует себя там, где еще несколько лет назад никто не слышал звуков русской речи...
Принимая во внимание все вышеизложенное, не стоит удивляться, что не прошло и недели, как место, где в Европе затаился Джанашвили, уже вычислили.
Представители криминального мира разных стран, когда дело не касается профессиональной конкуренции, всегда помогают друг другу решать те или иные проблемы. Джанашвили собрался осесть в тихой и мирной Австрии, в уютном старинном городе Зальцбурге. Он расположен неподалеку от границы с Германией, и в случае потребности, всегда можно было ее пересечь и по отличному автобану добраться до шумного Мюнхена за пару часов. Мирский, который неплохо знал немецкий язык (этим, кстати, и был во многом определен выбор нынешнего места обитания, хотя у Нугзара имелась собственная вилла на Кипре), арендовал большой дом в окрестностях Зальцбурга - и троица русских "беженцев" поселилась в нем.
Джанашвили нервничал: ему даже здесь неспокойно было, и он требовал от Бахрушина, который теперь выполнял функции личного телохранителя Нугзара, чтобы тот постоянно проявлял бдительность. Это выражалось в том, что Палыч, вооружившись "кольтом", по нескольку раз в день обходил по периметру всю ограду дома и осматривал установленные через каждые тридцать метров телекамеры наружного слежения. В первые дни Бахрушин делал это чуть ли не каждые два-три часа. Но потом они с Мирским приискали одного паренька - тот работал вышибалой в местной пивной и вполне подходил для такой элементарной работы.
Опасаясь покушения, Нугзар никуда из дома не выходил. Бедняге Мирскому пришлось стать для него настоящей нянькой: "хочу это", "достань то", "приведи девочек" - это хныканье Витя Мирский слышал на каждом шагу. Никогда ему не было со своим шефом так трудно, как сейчас. Виктор, подыскивая подходящие причины, старался почаще уезжать из дома, оставляя Джанашвили на Бахрушина. Те, в отсутствие Мирского, часами играли в карты, пили водку и зевали от одолевавшей их скуки.
Мирский же в свои многочисленные отлучки весело проводил время, расхаживая по местным ресторанам или посещая заведения, украшенные красными фонарями.
Конец Нугзара Джанашвили был предрешен, когда на крючок бригаде киллеров, уже направленных в Зальцбург по наводке австрийских авторитетов, попался Виктор Мирский.
Он только что слез с аппетитной мулатки, с которой, нанюхавшись до одури кокаину, забавлялся весь сегодняшний вечер. Мулатка, зная, что этот русский всегда платит щедро, выполняла все его прихоти. Сексапильная, с кожей шоколадного цвета, она делала все, чтобы выжать из Мирского все соки: ее пухлые большие губы обшарили все закоулки тела Виктора; она играла с его мужским достоинством, как с куклой, то повязывая на его плоть пестрые бантики, то осыпая его по всей длине поцелуями.
Ее крепкая шоколадная попка, смазанная специальным кремом, приняла в себя не один русский пальчик, торчащие алые соски белели под зубами Мирского; когда же он, в очередной раз испытав приступ желания, заваливал мулатку на разворошенную постель и с яростью входил в ее жаркое, терпко пахнущее мускусом лоно, она начинала вопить на всех европейских языках, призывая его войти в нее как можно глубже и грубее.
- Ком, ком! - орала мулатка. - Плю вит! Комман! Итс дип эгейн, йес, я, уи!
Исчерпавший последние силы, Мирский сидел на густом мохнатом ковре, устилавшем пол комнаты Зулу в элитном зальцбургском борделе. У него оставалось сил только на то, чтобы, поставив бокал с шампанским на голую спину мулатки, которая вытянула свое стройное юное тело рядом с ним на ковре, поглаживать ее выпяченные ягодицы и, преодолевая легкий отходняк от кокаина, маленькими глотками попивать шампанское.
Неожиданно дверь в комнату растворилась, и в нее вошли двое элегантно одетых мужчин лет по тридцать. Но модные костюмы не могли скрыть накачанные мышцы и мощные грудные клетки. Они были почти одного роста и даже похожи друг на друга: при некотором допущении они вполне могли сойти за братьев. Их лица не отличались ярким интеллектом, но и не были лишены привлекательности. Единственная особая примета, сразу бросавшаяся в глаза, - родинка, примостившаяся над правой бровью одного из них.
Они вошли в сопровождении женщины лет сорока, на плечи которой был накинут шикарный шелковый халат до самых пят, а голову покрывали такие шикарные, спускавшиеся существенно ниже ее плеч волосы, что сразу мелькала мысль о дорогом парике. Это была хозяйка заведения. Ткнув красивым холеным пальчиком в сторону мулатки, она проговорила томным манерным голосом, каким обычно говорят мужики, поменявшие пол.
- Зулу, эти господа ищут своего друга, - произнесла она и добавила: - Они сказали, что он - русский, вот я и подумала, что среди всех наших девочек только у тебя есть русский...
Мирский, мельком взглянув на вошедших, сразу обо всем догадался. От обуявшего его ужаса он поперхнулся шампанским и тем не менее сделал попытку спастись, попытался вскочить с ковра, но один из пришедших, тот, что с родинкой, нежным тоном сказал ему, во всю ширь улыбаясь для женщин:
- Сиди, сучка, и не рыпайся, если хочешь жить!
Второй мужик, извинившись по-английски, на корявом немецком объяснил проституткам, что они хотят поговорить с Виктором наедине, а потому и просят дам удалиться.
Хозяйка подала знак девушке, и та, пожав плечами, двинулась за ней.
- Одевайся! Быстро! - приказал тот, что с родинкой.
- Не убивайте меня, я сделаю все, что вам нужно! - захныкал Мирский, спеша выполнить приказ.
- Ты и так будешь делать все, что мы тебе скажем... - угрюмо сказал второй. - Никто не любит, когда его долго и медленно разрезают на кусочки...
- Где сумка? - спросил первый, когда Виктор оделся и они втроем вышли на улицу.
- Какая сумка? - не понял Мирский.
- Мягкая, спортивная, большая, которую из Москвы взял с собою твой шеф. Предупреждаю один раз: соврешь и тут же потеряешь первый палец, второй раз руку, а третий раз, сам понимаешь, навсегда избавим тебя от головной боли и от перхоти. - Парень с родинкой говорил тихим, вполне дружелюбным тоном, но от этого тона у Мирского пробежал мороз по коже.
- Кажется, он отвез ее в местное отделение Дойче-Банка... - дрожащим голосом неуверенно сказал Виктор.
- Если она окажется спрятанной в доме, ты об этом очень пожалеешь! - во всю улыбаясь, пригрозил парень с родинкой.
- Нет, она точно не дома! Клянусь вам! - Мирский сейчас чувствовал себя, как кролик перед удавом: его трясло мелкой дрожью, язык заплетался настолько, что он с трудом произносил слова.
- Так поехали!
Киллеры усадили Мирского в его машину. Тот, что с родинкой, взялся за руль, а второй сел на заднее сиденье с Виктором. Машина направилась к дому Джанашвили.
- Сейчас ты поможешь нам войти в дом, - сказал второй Виктору, - если все пройдет без проблем, мы тебя отпустим. Да не трясись ты, еще в штаны наделаешь... - брезгливо поморщился киллер.
- А как... ну, это... я вас должен провести?
Конечно, у Мирского промелькнула мысль, что его вряд ли оставят в живых: кому нужен свидетель, видевший участников похищения? Но, как говорится, надежда умирает последней. Почему-то Мирский был уверен, что Джанашвили хотят похитить, а может быть, и просто завладеть тем, что находится в сумке, то есть деньгами. Если так, то его, вполне вероятно, оставят-таки в живых: одно дело - грабеж или похищение, другое - убийство. Моментально все проанализировав, Мирский решил, что никакие деньги и ценности, тем более чужие, не стоят его собственной жизни, а потому нужно просто не злить этих преступников и точно выполнять их требования.
- Сейчас сядешь за руль, мы подъедем ко входу. Ты выйдешь, откроешь дверь и не будешь ее закрывать. Все остальное - наши проблемы. Только не вздумай бить тревогу - тогда умрешь очень и очень больно!
- Хорошо, я все сделаю... - прошептал Мирский. Он окончательно сдался, понимая, что если их нашли и здесь, несмотря ни на какие ухищрения, то уж его-то найти не составит никаких проблем. - Вы правда меня отпустите?
