Антон Леонтьев - Вилла розовых ангелов
Дядя Майкл, узрев племянницу, которую считал мертвой, заплакал. Регина с отвращением взглянула на него.
– Регина, дорогая моя крошка, я так рад... так рад, что с тобой все в порядке! – засюсюкал дядя, пытаясь подняться с колен.
Один из пиратов, грубо ударив его грязным сапогом в спину, заорал:
– Куда полез, твое лордство? Оставайся на коленях!
– Регина! – завизжала Маргарита, с которой похотливые пираты сдирали платье. – Ты не можешь так поступить с нами, ведь...
– Почему? – спросила спокойным тоном Регина. – Ты отравила всю мою семью – отца, маму, Генри и даже неродившегося ребенка, моего братика или сестрицу. Дядюшка Майкл наущал тебя, желая завладеть титулом и богатством, по праву принадлежащими мне.
– Я верну тебе все деньги! – размазывая по бороде сопли и слезы, заверил лорд Майкл.
Регина усмехнулась:
– Это излишне, я их уже вернула себе сама, забрав товары с твоих кораблей, дядя.
– Значит, мы можем быть свободны? – с надеждой спросил тот.
Регина подала головой знак, к дяде Майклу подошел один из пиратов, схватил его за шиворот и потащил к мачте.
– Регина, что он хочет сделать со мной? – завопил дядя.
– Тебя повесят, – отчеканила Регина. – За все те злодеяния, что у тебя на совести. Ведь, помимо убийства моей семьи, ты разорил, ограбил и обрек на мученическую смерть великое множество людей.
Дядя Майкл дико завизжал, забился в истерике, упал в обморок – но ничто не помогло. Палач хорошо знал свое дело, и меньше чем через пять минут лорд Сент-Джеймс покачивался на ветру, вздернутый на грот-мачте.
Маргарита, оставшаяся в одном исподнем, горько плакала. Став свидетельницей смерти мужа, она с надрывом спросила:
– Меня ты тоже повесишь, Регина? О, мне следовало тогда отравить тебя или убедить Майкла бросить в океан!
Регина подошла к мачехе и повелительно произнесла:
– Открой рот!
– Что? – изумленно произнесла Маргарита.
Регина схватила ее руками в перчатках за подбородок, насильно открыла рот и удовлетворенно заметила:
– Зубы хорошие. А теперь присядь!
Маргарита, ничего не понимая, подчинилась приказу. Пираты заулюлюкали, отпуская непристойные замечания и сальные шуточки по поводу фигуры Маргариты и того, что бы они охотно с ней сделали, окажись на минутку с леди Сент-Джеймс наедине.
– Ты намерена отдать меня этим головорезам? – простонала Маргарита, обращаясь к Регине. – Умоляю, пощади меня!
– Ты меня не пощадила, когда лишила мамы и брата, не пощадила меня, когда отравила отца, ты не пощадила, когда отдала меня работорговцам, – ответила Регина.
К Маргарите подошли два дюжих пирата и поволокли ее к шлюпке, покачивавшейся около корабля.
– Что со мной будет? – вскрикнула леди Сент-Джеймс, которая в ту минуту больше походила на самую дешевую портовую шлюху.
Регина пояснила:
– Шлюпка доставит тебя к одному из наших кораблей, который держит курс в португальские колонии. Там мало кто говорит по-английски и по-испански, тебя никто не поймет, как и меня когда-то. Белые рабыни в большом почете!
– Белые рабыни! – завизжала Маргарита. – Боже мой, ты не посмеешь...
– Посмею, – заявила Регина. – Тебе придется гнуть на плантациях свою нежную спинку и, не исключено, сносить истязания сумасшедшего хозяина-садиста. А дни свои ты закончишь под палящим солнцем в вонючей хижине после того, как тебе всыпят двести плетей. Язык твой распухнет от жажды, на сочащиеся кровью раны будут садиться слепни, мухи и москиты, а ты не сможешь пошевелить ни ногой, ни рукой, чтобы отогнать их, потому что они будут сломаны!
– Нет! – только и донеслось до Регины, и Маргариту швырнули в шлюпку, которая направилась к кораблю, шедшему в португальские колонии.
Весной 1706 года Эдуардо и Регина узнали, что вице-король Коста-Бьянки, желая добиться своей реабилитации при испанском дворе, посылает Филиппу Пятому бесценные дары – золото, серебро, драгоценные камни. Граф Оливарес, поклявшийся, что пиратам не удастся завладеть сокровищами, решился на хитрость: из порта Эльпараисо отправился караван из пяти отлично вооруженных судов, которые провожал лично вице-король. Завладеть этими кораблями было чрезвычайно сложно, и никто не сомневался, что баснословные ценности находятся в трюме одного из них. Все бы удивились, узнав, что сундуки и бочки в трюмах кораблей наполнены камнями и песком. На самом же деле золото и самоцветы находились в трюме быстроходного легкого брига, что покинул Коста-Бьянку следующей ночью.
Граф рассудил, что пираты, попавшись на уловку, нападут на караван и даже если и сумеют завладеть им, то, потеряв много сил, а главное, времени, останутся с носом. Шхуна с подношениями королю проскользнет мимо них, не возбуждая интереса.
Оливарес просчитался – Регина, преподнеся одной из бывших любовниц вице-короля два огромных бриллианта, узнала о его хитрости от обиженной мулатки, которая никак не могла смириться с тем, что ей дали отставку.
Пираты беспрепятственно пропустили караван, зато небольшое судно подстерегли около острова Лагарто, взяли его на абордаж и завладели сокровищами вице-короля Коста-Бьянки. Экс-любовница не обманула: бочонки и сундуки в трюме были до краев заполнены золотыми дублонами, жемчугом, изумрудами, алмазами и рубинами.
Эдуардо, целуя жену, заключил:
– Это самый большой куш, на который мы только могли рассчитывать! Мы всесильны, как боги, Регина!
Неизвестно, то ли столь богохульное его замечание вызвало гнев небожителей, то ли всего лишь нелепая случайность привела к тому, что произошло в скором времени. Однажды Эдуардо напал на французское торговое судно. Он не знал, что граф Оливарес, считавший для себя делом чести поймать пиратов, посмевших умыкнуть золото, предназначавшееся в дар его повелителю, снова пошел на хитрость. Когда Эдуардо, увидев белый флаг, приблизился к кораблю, по судам Одноглазого открыли огонь из пушек, а из-за острова появилась флотилия Оливареса. Эдуардо не желал сдаваться в плен, но противостоять силам графа он не смог.
Регине о том, что Эдуардо попал в руки Оливареса, стало известно на следующий день. А еще спустя двадцать четыре часа было официально объявлено: за прегрешения против святой церкви (архиепископ не простил Эдуардо своего позора) Одноглазый передается инквизиции. Регина поняла: приговор заранее предопределен, и архиепископ, и граф Оливарес, и вице-король жаждали только одного – чтобы Эдуардо нашел смерть на костре.
Оставив два корабля с сокровищами в укромной бухте на побережье Коста-Бьянки, Регина поспешила в Эльпараисо. Она лелеяла надежду, что сумеет освободить любимого, но быстро распрощалась с иллюзиями – он находился в руках фанатичных монахов, желавших предать его очистительной смерти – аутодафе. Ни пятьдесят, ни сто, ни двести человек не смогли бы, ворвавшись на центральную площадь перед собором Богородицы, отбить Эдуардо у инквизиции – граф Оливарес, предвидя, что пираты попробуют освободить вожака, привел в боеготовность армию из семи тысяч солдат, которые наводнили столицу.
56
Теперь и Оля разглядела, что за решеткой, которая отделяла небольшую комнату, один на другом вдоль стен стоят кованые сундуки, покрытые зеленоватым налетом, и черные бочки, скрепленные ржавыми металлическими скобами.
Дон Рафаэль тряс решетку, с которой сыпалась рыжая пыль.
– Вот оно, мое золото! – кричал он. – Как же открыть эту дрянную решетку?
– Может быть, попробовать при помощи ключа? – спросила Оля и указала на большой ключ, который лежал на выступе в скале около решетки.
Дон Рафаэль алчно схватил его и трясущимися руками вставил в замок.
– Хорхе, механизм заело, наверное, от сырости он пришел в негодность, помоги! – приказал дон Рафаэль.
Великан навалился на решетку, его мускулы напряглись, ключ, заскрипев, провернулся в замке. Решетка заскрежетала, открываясь. Хорхе ввалился в комнату.
– Что это? – произнесла вдруг Лорка.
Оля прислушалась – пол под ногами завибрировал.
Бандиты, абсолютно потеряв интерес к сестрам, набились в комнату с сундуками и бочками. Дон Рафаэль суетился, запрещая их трогать, но его никто не слушал – бандиты сбивали крышки, стремясь добраться до золота и драгоценностей.
Оля увидела, как отверстие, выводящее к водопаду, начинает закрываться – сверху выдвигалась большая каменная плита. Бандиты, увлеченные сокровищами, не замечали этого.
