Игорь Христофоров - Страх
- Там никого нет, - предположил Вова-ракетчик. - Дай я сам проверю!
- Стой!
- Да это ж секудна!
- А вдруг кто-то есть?
- У них не так много людей, как кажется. Просто они мощно
вооружены.
Из люка на линолеум палубы с металлическим звяканьем легли два пистолета, "Кедр" и "лифчик" с магазинами к нему. Бородатая голова механика и его узкие плечики торчали над срезом люка, точно бюст героя. К голове всплыла перебинтованная кисть и сразу испортила классическую композицию.
- Кавказец, ну... который Казбек, - мертв, - устало доложил механик. Бугаец - жив. Но кляп мы не вынули.
- Правильно. Ему полезно подышать озоном, - вспомнил сырые матросские носки Тулаев.
- А те два тяжело ранены. Доктор колдует над ними.
Тулаев императором стоял в полукольце свиты из синих подводницких курток. Свита ждала указаний. И наверно, не только потому, что он был похож на императора, а и оттого, что на лодке ничего не делается просто так, из желания, а только по команде.
- Проверьте, закрыт ли люк, - не приказал, а попросил он.
- Иди, посмотри, мичман, - конкретизировал кто-то за него команду, и Тулаев невольно обернулся на тихий голос.
Посмотрел, и у него все сжалось внутри. С разбитого в тыкву, в большую опухшую тыкву лица на него смотрел особист. Он и узнал-то его только по глазам. По бегающим, чисто особистским глазам.
- Открыто, - радостно сообщили от люка.
- Так может быть? - настороженно спросил Тулаев Вову-ракетчика, хозяина отсека.
Вместо него снизу, из люка, ответил механик:
- Они одного бойца посылали в центральный пост за списками экипажа, то есть нас. Он, кажется, как раз и нес вахту на два ракетных отсека сразу. Наверно, уходя люк не задраил. Он же не подводник.
- Посмотреть, чего внутри? - предложил Вова-ракетчик.
- Не нужно! - оборвал его Тулаев. - Мы можем ошибаться. А если есть еще один боец? Или два? А если там - засада?
- Смотрите - котяра! - громко объявил кто-то из подводников. - Это не бандитский?
- Это мой, - нашел глазами Прошку Тулаев. - Ты где прятался, поросенок?
Кот удивленно косил единственным глазом на странную одежду на хозяине. В черном комбинезоне он смахивал на огромного бородатого человека, который полчаса назад ворвался в каюту, где спал Прошка. При его появлении кот, калачом лежавший на столе, вскочил на лапы, выгнул спину и зашипел. Бородатый захохотал, сбил его коротким уродливым стволом автомата на палубу и перещелкнул затвором. "Нам запретили внутри лодки стрелять," - напомнил бородатому человек в таком же черном комбинезоне. Наверное, это спасло Прошку. Бородач плюнул на кота, забившегося в угол, и, громко ступая железными каблучищами, вышел из каюты. Прошка долго стирал вязкую вонючую слюну с мордочки. Ему очень хотелось найти Тулаева и пожаловаться ему, потеревшись о ногу, но хозяин куда-то пропал, а выходить из каюты и опять натыкаться на жуткого бородача не хотелось.
- Ну, чего ты хочешь? - сел на корточки Тулаев и погладил серую мордашку кота. - Проголодался, что ли?
Прошка больше не хотел тереться о комбинезон. Он пах чем-то чужим и неприятным. Скользнув взглядом но ногам подводников, кот заметил приоткрытый лаз в стене. Оттуда донесся еле уловимый шуршащий звук. В душе кота на одной нудной струне заныло что-то охотничье, азартное, и он, беззвучно ступая на подушечки, внутри которых замерли в ожидании когти, заскользил к люку.
- Ты куда? - удивился Тулаев.
Кот мягко вспрыгнул на срез люка и нырнул в черноту.
- Как разведчик, - сказал механик.
- А после этого ракетного отсека есть еще один ракетный, - глухим голосом пояснил Вова-ракетчик. - Центральный пост уже за ним.
За спинами подводников в истошном реве зашелся телефон. Тулаев вздрогнул, будто от трубки до него долетел не звук, а пуля, и тут же услышал радостный крик:
- Смотрите, кот вернулся! С крысенком!
Хвост у Прошки стоял трубой. В зубах он нес обмякшего серого крысенка, по дурости и малолетству вылезшего из трюмов наверх. У кота был вид победителя. Он положил мертвое тельце к ногам Тулаева и, гордо вскинув мордочку, посмотрел на него своим единственным горящим глазом.
- Значит, в тех отсеках никого нет, - тихо произнес Тулаев.
А телефон все завывал и завывал за спиной. Хотелось развернуться и всадить в него обойму. Но легче всего было уйти от телефона. И Тулаев сделал то, на что бы он без противных звонков не сразу бы решился.
- Держи, - протянул он один из пистолетов Вове-ракетчику. - Стрелял когда-нибудь?
- Да. В училище.
Вова-ракетчик смотрел на пистолет, как на пупыристую зеленую жабу, которую ему положили на ладонь. Может, он и не стрелял вовсе, но кому-то же нужно было отдавать оружие. Тулаев показал Вове-ракетчику, как сбрасывается предохранитель, но потом снова вернул его в исходное.
- Я тоже с вами пойду, - шагнул к Тулаеву механик.
Его перебинтованная кисть жалко смотрелась на черном корпусе
"Кедра". Указательный палец, единственный палец, виднеющийся
из-под бинтов, упрямо лежал на спусковом крючке, и Тулаев не стал спорить с этим пальцем.
- Ладно, - согласился он. - Кто еще умеет владеть оружием?
Из синей толпы вышло несколько человек. Над ними возвышался огромный седой боцман. Он был похож своей выбеленной головой на горную вершину, выделяющуюся над хребтом. Тулаев совсем не хотел выдавать пистолет пожилому боцману, но на куртках подводников не было погон, и оттого они все смотрелись в одном звании и почти в одном возрасте. Седина тоже казалась случайной. И он все же выдал боцману "Ческу збройовку" раненого Саши-красавчика.
- Я пойду первым, - предложил Вова-ракетчик. - Эти отсеки
мое заведование.
- Хорошо, - согласился Тулаев.
Это не выглядело сдачей командирских полномочий. Это скорее походило на появление проводника в группе. А проводник - всего лишь рядовой член группы.
Они довольно быстро прошли оба ракетных отсека, уткнулись в люк с привычными буквами "О" и "З" над ним. Вова-ракетчик попытался открыть его.
- Не получится, - хмуро предположил из-за его спины механик. Посыльный этот люк задраил. Или Дрожжин задраил. Он в этом деле мужик тщательный.
- У вас взрывчатки никакой на борту нет? - спросил Тулаев.
- Какой взрывчатки? - удивился механик.
После заданного вопроса Тулаев в его глазах начинал терять командирский вес.
- Люк же бронированный, - с раздражением пояснил он. - Сорок миллиметров толщиной. Он выдерживает давление десять килограмм на квадратный сантиметр. Мы если даже этот отсек затопим, его не вырвет.
- Значит, тупик, - про себя произнес Тулаев.
- Слушай, мех, а это... - влез в разговор Вова-ракетчик. - Под
ГКП - гиропост. Они там это... одного нашего посадили... Ну, электрика штурманского. Из молоденьких матросов. Я только сейчас вспомнил. Я думал, он с нами. А сейчас припоминаю, что его точно в кают-компании не было...
- Ты не ошибаешься? - оживился механик.
- Ну да! Больше мне делать нечего, как трепаться! Тебе как раз
руку перебинтовывали, когда они одного новенького по челюсти
врезали и, кажись, впихнули в гиропост. У них, видно, с
штурманскими электриками - труба. А без гирокомпаса, сам
понимаешь, никуда они не денутся. Не видел я того матроса в кают-компании. Не видел, а если бы...
Механик не стал дослушивать словоохотливого Вову-ракетчика и бросился к пакетнику связи "Лиственницы". Вырвал из металлического держателя коричневый рожок, притопил на пульте кнопку гиропоста и вкрадчиво подышал на соты микрофона:
- Ракетный отсек, гиропост. Сынок, выйди на связь. С тобой разговаривает механик лодки. Ты меня помнишь, сынок? Я с бородой. К тебе мама две недели назад приезжала, и я ее на своей машине в гостиницу отвозил. Помнишь?
- Х-хде вы? - испуганным шепотом прохрипели соты динамика.
- Рядом. В ракетном отсеке. Ты один на посту?
- Од-дин.
- Сынок, ты должен спасти лодку. Ты знаешь, как пройти к люку между центральным отсеком и ракетным? - явную глупость спросил механик.
Конечно, любой матрос, тем более сдавший на право самостоятельного несения вахты, знал это. Но в вопросе скрывалась просьба, а не интерес, и матросик сразу понял ее.
- Я попробую. Я только старпома боюсь. Он там, возле люка.
- А ты не спеши. Ты погоди. Пусть он уйдет из отсека. Он уходил уже когда-нибудь?
- Еще ни разу.
- Сынок, мы будем все время рядом с люком. Все время. Понимаешь? Мы будем ждать.
Гиропост не ответил. Либо матрос понял все и без лишних слов, либо испугался, что его разговор засекут сверху, из ГКП. Он только выдохнул долгим вязким стоном в динамик и отключил связь.
И тут же по лодке точком прошел гул, будто лодка тоже вздохнула вслед за матросиком, и Тулаев испуганно посмотрел на Вову-ракетчика. Тот был еще более испуганным. А может, в его лице, как в зеркале, отразился испуг Тулаева? Но он действительно ничего не понимал в звуках лодки в отличие от своего соседа.
