Гончие Лилит - Старк Кристина
«Моргни, Скай. Смахни ресницами слезы. Смотри, как Брайан открывает дверь и порог переступает человек, которому ты обязана жизнью. Смотри, как он входит в дом, обнимает отца – так крепко, словно не видел его тысячу лет. Потом роняет на пол куртку и останавливается в дверях. Запомни этот момент – ведь потом ты захочешь воскрешать его в памяти снова и снова. В твоей жизни не было и не будет картины более волнующей…»
– Боунс, – говорю я голосом привидения. Комната начинает медленно вращаться, я чувствую такую слабость и такое блаженство…
– Морковь, – отвечает он.
«Морковное пюре, если точнее».
Выхожу из-за стола и иду к нему неровным шагом. И его руки смыкаются вокруг меня, берут меня в плен. Я спасена. Теперь я точно спасена. Осталось продемонстрировать чудеса выдержки и не разрыдаться так громко, что рухнет крыша. Боже, дай мне сил… И только бы капюшон с головы не упал… И пусть он не смотрит на меня так пристально…
Глава 23
Мы сидим у камина и смотрим на огонь. Боунс так и не поцеловал меня с момента нашей встречи, и я не могла перестать думать об этом. Что-то изменилось. Вернее, изменилось все. Слишком много всего произошло – и, наверное, обстоятельства были не самыми подходящими, или я перестала быть для него подходящим человеком. Мы сидим совсем близко, плечо к плечу, бедро к бедру, Боунс закинул руку на спинку дивана: почти объятие – но на деле он так и не прикоснулся ко мне после того, как обнял при встрече.
Хотя две жертвы кораблекрушения, которые только-только выбрались на берег из бушующего океана, тоже вряд ли будут нежничать и целоваться. Не до того. Они будут просто сидеть рядом, глубоко дышать и осмысливать то, что с ними произошло.
– Ты точно в порядке? Доктора тебя осмотрели? – в очередной раз спрашивает Боунс, всматриваясь в мое помятое лицо.
– Не в порядке, но доктора бессильны мне помочь, – вздыхаю я. – Боунс, я не знаю, с чего начать… Мне столько всего нужно тебе объяснить…
– Как насчет завтрашнего дня? Пусть сегодняшний день умрет в тишине, – глядя на меня в упор, говорит Боунс.
Я не хочу откладывать это на завтра. Все наши тайны и недомолвки разрослись и превратились в лес, который уже настолько загустел, что мы едва видим друг друга. Я хочу прояснить все до конца здесь и сейчас. Хочу наконец понять, кто мы и что нас ждет. Это невыносимо – зависнуть между небом и землей!
Но я вижу отблески какой-то странной мольбы в глазах Боунса. Он не хочет сейчас ни о чем говорить. Он просит у меня отсрочки, словно, если мы начнем разговор, день тут же начнет умирать не в тишине, а в агонии.
– Боунс, если все дело в том, что я сделала… Если тебе не дает покоя то видео… Я хочу рассказать, как оказалась там и что было бы, если бы я этого не сделала… И я не могла ни к кому побежать за помощью. Ни в полицию, ни к тебе, ни к кому! Иначе они бы устроили так, что я бы закончила свою жизнь в психушке. И если бы я могла уберечь тебя от того, что ты испытываешь сейчас…
Его лицо каменеет, он поворачивается ко мне чуть ли не всем торсом.
– И что же я испытываю?
– Злость… Ревность… Я не знаю… – шепчу я. – Надеюсь, не ненависть.
– Скай, о чем ты говоришь?! – Он хватает меня за плечи и притягивает к себе. – Ты думаешь, я испытал бы ревность, если бы тебя бросили в клетку к бешеной горилле? Разве можно ревновать к животному? К хищной твари? Злость? Бог ты мой… Все, о чем я думал в тот момент, – это жива ли ты до сих пор, или тебя уже нет!
– В смысле? – медленно моргаю я.
– В смысле, что, увлекшись, Моретти мог легко тебя убить!
– Моретти? – У меня кровь отливает лица. – Тот самый Джек Моретти, который…
– Брат Лилиан. Уголовник и психопат. Застрелил девушку не так давно, и, возможно, она не единственная его жертва. Ты же не знала, с кем имеешь дело, так? Уверен, что не знала.
Я немею, висок простреливает резкая боль.
– Поэтому не переживай обо мне. Я не испытываю ни ревности, ни злости. Только неотступный страх – ведь ты могла не выйти оттуда живой – и неимоверное желание добраться до этой твари и убить ее. Не спеша и с удовольствием. И хотя знаю, что это обращение не по адресу, но я молю бога, чтобы мне представилась эта возможность. Вдруг у него будет игривое настроение и он мне позволит это сделать.
Боунс сжимает мои ладони и заглядывает мне в глаза. Я его едва узнаю: лицо холодное, завораживающе безжалостное.
– Что еще ты чувствуешь? – бормочу я, утыкаясь лбом ему в плечо. – Я хочу знать, о чем ты молчишь, Гарри. Мне известно, что ты меня искал. Значит, я все еще нужна тебе? Тогда нам стоит сказать вслух все, что накопилось, и подумать, что делать дальше. Я хочу рассказать тебе свою историю о Лилит. И хочу услышать твою историю о Лилиан Дженне Моретти. И правда ли, что она твоя…
Боунс резко встает с дивана, протягивает мне руку и, помогая встать, тянет за собой. Хватает с вешалки куртку и набрасывает ее мне на плечи. Мы выходим на крыльцо, залитое лунным светом.
– Посмотри, какая ночь, – шепчет он, касаясь горячими губами моего уха. – Такой больше не будет. Звезд просто немерено. Пусть все останется в доме. К дьяволу все, идем…
Я шлепаю за ним в одних тапочках по влажному от вечерней росы газону. Его рука сжимает мою ладонь. Он ведет меня к припаркованной на подъездной дорожке машине.
– Тут до моря две минуты. Поехали?
Я без лишних слов, с готовностью сажусь в машину. Отливающий глянцевым блеском черный «БМВ Икс-6», который я не видела раньше. Внутри темно и тепло, сижу тихо, как мышка… Что-то не так. Я ощущаю это каким-то шестым чувством, затылком, спиной, кожей. Боунс нервничает, я улавливаю исходящее от него отчаяние и желание оттянуть время. Но собственное желание разобраться во всем уже не жалит и не мучает меня так, как раньше. Так и быть. Пусть этот день умрет в тишине. Я тоже этого хочу. Хочу просто сидеть рядом с ним, и молчать, и гладить его бедро, пока он ведет машину к побережью, и любоваться его завораживающе красивым профилем, и дышать с ним одним воздухом…
Боунс останавливает машину и помогает мне выйти. Небо – чернее черного, лишь у самого горизонта виднеется зеленоватая узкая полоска. Зябкий ветер гуляет по пристаням, на воде качаются яхты…
– Я люблю тебя, – говорит он, не глядя на меня. – Но ты не представляешь, что за дикости я творил в своей жизни… У меня стынет кровь в жилах, когда я думаю обо всем этом… А там, в Саймонстауне, я потерял голову и вообразил, что если что-то очень нравится, то можно позволить себе это взять. И плевать на последствия. Но что если я не пара тебе, моя маленькая морковка?
Боунс поворачивается ко мне, и у меня перехватывает дыхание от испуга. Он какой-то другой. Не такой, каким я его помнила.
– Каким ты меня видишь? В какого меня ты влюбилась? В короля вечеринок и дурацких шуток? Заядлого собаковода в дизайнерских майках? В чокнутого Ромео, который бросается за тобой в бушующий океан? Что, если это не все? Что, если там, – Боунс стучит кулаком по своей груди, – много такого, что напугает тебя до смерти, если ты об этом узнаешь?
Кажется, я не дышу. Вот уже пять минут. Порыв ветра толкает меня в спину, и я с трудом удерживаю равновесие.
– Я хочу защитить тебя от всех демонов ада. Но что, если один из них – прямо здесь, перед тобой?
Еще один порыв ветра срывает капюшон с моей головы, но мне уже все равно. Того, кого я вижу перед собой, не испугают ни бритая голова, ни порезы на моей коже. Может быть, даже наоборот: его влечет мое несовершенство, моя болезнь, мой изъян. Но разбираться во всем этом у меня уже нет никаких сил.
Вообще. Никаких. Сил.
Все осталось там – в аэропорту. Вместе с волосами…
– Пусть день умрет в тишине, – отвечаю я. – И завтра ты расскажешь мне все. И я приму решение: продолжать любить тебя или бежать от тебя со всех ног. А пока… могу сказать одно. Ты и в самом деле чудовище, Боунс. У тебя нет ни души, ни сердца, потому что с момента нашей встречи ты все еще меня не поцеловал. И я не знаю, что ты натворил в прошлом, где и когда, но этого тебе прощать не собираюсь.
