Евгений Сартинов - Золото на крови
— Мужики, черножопые наших бьют! — и со всего маху заехал ингушонку в ухо.
Руслан дернулся было в нашу сторону, я даже успел встретиться с ним взглядом, но тут толпа взорвалась единым ревом, и чей-то могучий кулак опустился на его лощеное лицо.
Остальные кавказцы бросились за помощь собрату, но толпа качнулась в их сторону, и я расслышал только несколько сдавленных гортанных криков. Мордастый майор с криком: — Прекратить! — врезался в толпу. За ним кинулись и оба его подчиненных. Один успел даже пару раз махнуть дубинкой, но с майора слетела надетая не по сезону фуражка, а затем всех троих толпа смела за какие-то секунды.
Пока людской водоворот крутил кавказцев и любимую милицию, Андрей подхватил рюкзак и потащил меня за рукав на улицу:
— Пошли быстрей. Надо убираться из этой дыры любой ценой.
Мы обогнули здание вокзала и увидели, как грузовой состав, предварительно дав гудок, начал медленно трогаться с места. Состоял он в основном из цистерн, но попадались и обычные вагоны.
— Смотри, площадка! — крикнул Андрей, показывая на один из таких вагонов. Действительно, это был старый вагон с так называемой «тормозной площадкой». Мы рванулись за ним, с трудом запрыгнули на ступеньки, особенно тяжело было Андрею с неподъемным рюкзаком на плечах. Буквально рухнув на пол, мы долго переводили дух, а затем Андрей с чувством сказал:
— Ну, прощай, Бал-ланино! — в его устах это прозвучало хлеще мата. — Дай Бог тебя больше никогда не видеть.
ПО ЛЕЗВИЮ БРИТВЫ
То, что мы ускользнули от кавказцев, было, конечно, хорошо, но и только. Путешествовать в двадцатиградусный мороз избранным нами способом я бы не посоветовал никому. Уже через полчаса я чувствовал себя так, словно ехал голым. Более энергичный Лейтенант попробовал скакать по площадке, приговаривая волшебные слова: — Надо меньше пить! Надо меньше пить!
Он доскакался до того, что поскользнулся и чуть не улетел под откос, хорошо, я успел поймать его за воротник и помог вскарабкаться на площадку. Это не остановило энтузиазм Лейтенанта.
— В Сочи, что ли, махнуть сейчас? — размечтался Андрей. — Деньги есть. Хотя там сейчас тоже уже не лето. Надоела эта тайга, сил нету. Тепла хочу.
Я молча сидел рядом с ним и выбивал зубами затейливую вязь морзянки.
Лишь через два часа поезд остановился на довольно крупной станции, и мы, полумертвые от холода, еле сползли со своей «плацкартной» площадки. Скромное тепло выстуженного вокзала показалось нам благодатью райского сада. Отогрев руки на ребристых чугунных батареях, мы с интересом начали изучать расписание поездов.
— Ближайший все тот же Владивосток — Москва, — сообщил мне Андрей. — Ну что, берем билет до конечного пункта?
Я удивленно посмотрел на него.
— А что? — как обычно со своим идиотским оптимизмом воскликнул Лейтенант. — Отвезем золото, а потом с чистой совестью на свободу. Я на юг, ты под крылышко к Ленке.
— Езжай, — спокойно сказал я. — Только я еду домой! Ты не думаешь, что нас могут засадить лет на двадцать за это золото? Сам же говорил, что Бурый на нас повесил все триста килограммов…
— Ну хорошо, хорошо! — Андрей оглянулся по сторонам. — Уговорил. Едем к тебе домой.
Мы взяли билеты. До поезда оставалось еще полчаса, а я все поглядывал на здание напротив вокзала с заманчивой надписью «Телеграф». В конце концов я не выдержал:
— Андрюха, слушай, можно я телеграмму дам Ленке?
— Да ты через сутки сам там будешь, — изумился тот, но глянув на мое обиженное лицо, рассмеялся и махнул рукой:
— Ладно, черт с тобой, иди!
Телеграмму я послал предельно короткую: «Скоро буду, целую. Твой Юрка».
Через два часа, покачиваясь на верхней полке спешащего на Запад поезда, я уснул со счастливой улыбкой на лице.
На перрон родного города мы вышли вечером. Шофер такси, узнав, куда нам надо, запросил двойной тариф.
— Это ж у черта на куличках, да и места еще те. На прошлой неделе там частника прирезали, а его «жигуль» угнали.
— Черт с тобой, только отвези, — согласился Андрей.
Сворачивать в наш закоулок таксист отказался, остановил машину на углу, под фонарем.
— Да, запугали вас, — рассмеялся было Андрей.
— Смешно вам, — хмуро отозвался водитель. — За этот год уже троих таксистов убили.
— Ну ладно, столько по тайге протопали, уж эти сто метров пройдем, — проворчал Андрей, взваливая на плечи наш грандиозный рюкзак. — Ну ты не гони, не гони! Я тебе не самосвал, — прикрикнул он на меня, когда я принял резвый старт.
А я не мог идти медленно, меня несло словно на крыльях. Я уже видел родные два окна, знакомые розоватые шторы, и даже силуэт Елены, промелькнувший на их фоне. Я уже просто бежал, бессовестно бросив запыхавшегося компаньона. У двери комнаты я на секунду остановился и, так и не справившись ни с сердцем, ни с дыханием, осторожно постучал.
Дверь распахнулась на пороге стояла Елена, как обычно, в моем любимом розовом халате. Ее глаза полыхнули столь долгожданным для меня «роковым» фиалковым цветом, с радостным визгом она повисла у меня на шее. Я обнимал ее хрупкое тело, жадно вдыхал знакомый запах ее волос, и снова глупая мысль промелькнула у меня в голове: «Ну вот, теперь все плохое уже точно позади».
Когда Ленка наконец-то отпустила меня, сзади уже стоял улыбающийся Андрей. Ему Ленка обрадовалась не меньше чем мне, и это меня даже несколько задело. Все дальнейшее происходило как в угаре. Я не спускал с рук невероятно подросшую Валерию. Она, подняв пухлое личико, глядела на меня своими круглыми глазами. Ленка же как заведенная носилась по квартире, расставляя на столе все новые и новые тарелки. При этом она беспрерывно тараторила, вводя нас в курс самых разнообразных местных дел.
— Семенов вчера отбыл в свою Тюмень, ключ, как обычно, оставил мне, Тихоновы квартиру получили, представляешь!
— Не может быть! — это событие казалось невероятней всех наших приключений. Чтобы кто-то из нашего барака получил квартиру! Где это видано? Когда такое было?
— Да, уже въехали. Зато Синицыны такую грандиозную драку затеяли. Она лежит в больнице, в реанимации, ну а он в тюрьме. А Потапова наша к дочери уехала, совсем стара стала…
Елена ушла на кухню подогреть картошку, а Андрей тронул меня рукой за плечо.
— Ты ей пока сегодня не говори о наших планах, — посоветовал он. — Пусть хоть немного порадуется.
Я согласился.
Стол удивил нас изобилием. Тут тебе и копченая колбаска, и ветчина, и апельсины. Выставила Елена и бутылку запотевшей «Столичной», и пару бутылок пива.
— Ого, откуда все это? — удивился Андрей.
— Я сегодня весь день по магазинам носилась. Как вчера телеграмму получила, так места себе на находила.
Банкет был в самом разгаре, когда я догадался спросить о простой вещи:
— Тебе денег-то хватило?
— Да впритык. Буквально на той неделе кончились.
— А на что же все это ты… — я замялся, показывая на стол.
— А это я у Марьи Александровны заняла. Как телеграмму получила, так сразу к ней. Она тоже обрадовалась, дала взаймы.
— Что за Марья Александровна? — спросил Андрей, по моему, больше интересуясь салатом, чем какой-то там неизвестной нам дамой.
— Жена такого же, как вы, артельщика. С месяц назад разыскала меня, хотела узнать, не слышно ли что от вас. А потом часто заходить стала. Такая душевная женщина, пинетки Валерии купила…
Она еще что-то щебетала про доброту этой Марьи Александровны, а я не мог понять, почему так изменился в лице Лейтенант.
— Говоришь, каждый день приходит? — спросил он Елену, перебивая ее щебет.
— Да! Вчера приходила, сегодня тоже должна прийти.
Словно в подтверждение ее слов, в нашу дверь осторожно постучали.
— Вот и она, — расцвела Ленка и кинулась открывать. Я проводил ее взглядом, а когда повернул голову к Андрею, то застал его за странным занятием. Он лихорадочно накручивал на кулак вафельное полотенце. Я ничего не понял, но спросить не успел. Ленка уже распахнула дверь, и в комнату вплыла полная женщина среднего роста, с лицом, беспощадно выдающим пятьдесят прожитых лет. И шуба, и шапка дамы выглядели очень солидно, но вот макияж был положен слишком густо.
— О, я вижу, милочка, вы дождались своих мужчин, — глубоким хрипловатым голосом заговорила женщина, и я сразу почувствовал два чуждых нашим стенам запаха. От гостьи несло чересчур резкими духами и табачным дымом. А она продолжала свою ласковую речь. — Может, и мой супруг наконец объявится.
— Да вы разденьтесь, Марья Александровна, — засуетилась Елена, — присядьте.
— А ваш муж в какой бригаде работал? — поинтересовался Андрей, пристально разглядывая гостью.
— Да я не знаю, писем он писать не любит, уехал, и все. Не первый раз ведь, — ответила она, присаживаясь на стул.
