Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток
— О чем ты так глубоко задумалась? — донесся до нее голос Ганелина. — Историю на двадцать серий сочиняешь?
Наташа очнулась, виновато тряхнула головой.
— Я думаю о том, что теперь встречаюсь с тобой тайком от мужа, — честно призналась она, радуясь в душе, что может быть откровенной с Андреем. Как хорошо все-таки, что он есть!
— И тебя от этого коробит?
— Нет, я принимаю это как факт. Но знаешь, не так-то просто менять представления о самой себе. Столько лет считать себя идеальной женой и на сорок втором году жизни вдруг начать бегать на тайные свидания…
— Ну, не преувеличивай, — рассмеялся Андрей. — Разве наши встречи можно назвать свиданиями? Тайными — да, возможно, но уж точно не свиданиями.
— Почему? Ты же цветы подарил, в ресторан повел. Все как положено, как у больших.
— Свидания, Наташенька, существуют не для цветов и ресторанов, а совсем для другого. А мы с тобой за двенадцать лет ни разу даже не поцеловались.
Его губы на круглом пухлом лице по-прежнему улыбались, но глаза сделались грустными. Наташа чувствовала, что в ней происходит что-то… что-то такое, чему она никак не могла дать определения.
— Так в чем же дело? — с наигранной веселостью сказала она. — Давай поцелуемся.
— Прямо здесь?
— Так никого же нет.
— А официанты?
— Они не в счет. Или ты не хочешь?
Андрей медленно поднялся с места, потянул ее за руку. Наташа послушно встала. Господи, она уже забыла это восхитительное ощущение долгого умелого поцелуя, страстного и нежного одновременно. От охватившей ее горячей волны почему-то зазнобило, даже пальцы похолодели. Как странно… Разве можно замерзнуть от горячего?
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы прервать поцелуй и отстраниться от Андрея. Надо сесть, а то ноги подкашиваются.
— Ты очень хорошо целуешься, — произнесла она, стараясь казаться спокойной, чтобы скрыть охватившее ее смятение.
— Все эти годы я наращивал мастерство, чтобы не ударить лицом в грязь, когда настанет момент, — с улыбкой ответил Андрей, не выпуская ее руки.
Да, Наташа и об этом знала. С самого начала их отношения с Андреем строились на принципах абсолютной взаимной честности. Если один из них задавал вопрос, на который другой по каким-то причинам не хотел отвечать, то в ход не шли ложь или увертки, а говорилось: «Не спрашивай, я не хочу это обсуждать». От всезнающей Инки и обожающей посплетничать Анны Моисеевны Наташа знала, что Андрей Ганелин не живет монахом, у него за годы знакомства с Наташей были женщины, с которыми он спал, но жениться на которых даже и не думал. Однажды Наташа набралась наглости спросить его об этом, и Андрей ответил:
— Да, это правда. Но к тебе это не имеет никакого отношения. Я тебя люблю, и ты это знаешь. А с ними я сплю, потому что я нормальный мужик. Если бы я мог спать с тобой…
— Но ты не можешь, — решительно прервала его тогда Наташа.
— Не могу. Я это понимаю и ни на чем не настаиваю. Но если ты мне скажешь, что тебе неприятна моя личная жизнь, я все это прекращу. Прекратить?
— Я же не садистка, — засмеялась она. — И не собака на сене.
Этот разговор состоялся давно, еще до перевода Вадима из Западной Лицы, и в начале девяностых годов, радостно налаживая новую семейную жизнь с мужем, Наташа частенько думала о том, что не так уж виновата перед Ганелиным. Да, она счастлива с Вадимом, но и Андрей личной жизнью не обделен. В последнее же время мысль о том, что у Андрея есть другая женщина, неприятно скребла сердце.
Во рту пересохло, Наташа залпом выпила бокал легкого вина и с удивлением обнаружила на столе тарелки с закуской. Она и не заметила, когда их принесли! Неужели они целовались так долго, что официанты успели расставить все эти вазочки и салатнички? Ей казалось, что их губы встретились всего на несколько секунд.
— Ты меня совершенно выбил из колеи, — честно призналась она. — Я была уверена, что уже не могу почувствовать такое волнение от обычного поцелуя. В моем-то возрасте и при моем стаже супружеской жизни!
— Это не обычный поцелуй, — мягко возразил Ганелин. — Это поцелуй любящего мужчины, который ждал его двенадцать лет. Я могу задать тебе вопрос?
— Конечно.
— Этот поцелуй был в честь праздника или он что-то означает? Только скажи мне правду, чтобы я понапрасну не надеялся.
Она внимательно посмотрела на его такое доброе круглое лицо. Глаза за большими стеклами очков показались ей незнакомыми. И весь он, полноватый и мягкий, словно бы подтянулся, стал суше, даже щеки как будто ввалились. Бог мой, да тот ли это Андрюша, которого она знает столько лет, с которым дружит, к которому обращается за помощью, а случается — и плачет в жилетку, жалуясь на проблемы и неприятности? Перед ней сидел совсем другой мужчина, оцепеневший от напряжения и готовый к горькому разочарованию. Мужчина, который ее любит. Мужчина, который ее хочет. И что самое удивительное — которого хочет она сама.
Внезапно в ней проснулся зверский аппетит. А эти закуски так вкусно пахнут и выглядят чудесно… Она посмотрела на часы. Без десяти пять. В шесть ей нужно быть дома. Что ж, значит, не сегодня.
— Не сегодня, — машинально произнесла она вслух.
— Ты хочешь сказать, что ответишь мне в другой раз? — глухо спросил Андрей.
— Нет, Андрюша, я хочу сказать, что у нас остался всего час, поэтому давай сегодня побудем здесь. А завтра я к тебе приеду, хорошо?
— Ты не шутишь? Не разыгрываешь меня?
— Даже если бы ты не подарил мне сегодня цветы и не напомнил о годовщине нашего знакомства, я бы все равно тебя поцеловала. Мне кажется, что я… Впрочем, ерунда это все. Давай поедим, а?
Андрей снял очки, зажмурил глаза, потер их пальцами.
— Это не ерунда, — тихо сказал он. — Но все будет так, как ты хочешь. Я очень тебя люблю и надеюсь, что до завтра ты об этом не забудешь. Что тебе положить?
— Вот это, — Наташа ткнула пальцем в салатник, наполненный чем-то пестрым и издающим упоительный запах. — И еще вот это, не знаю, как называется. Короче, клади все подряд, у меня праздник.
— У нас, — с улыбкой поправил ее Ганелин.
— У нас — это само собой. А еще у меня лично. Я впервые за много лет снова почувствовала себя женщиной. За это стоит выпить, как ты считаешь?
* * *1 сентября, первый день нового учебного года принес неожиданность. Сыновья вернулись из школы, пообедали и сели за уроки. Обычно уже в четыре часа оба убегали в бассейн, но часы пробили пять, потом шесть… Обеспокоенная Наташа заглянула к ним в комнату.
— А на тренировку? Не пойдете?
Сашка только нетерпеливо мотнул головой, не отрываясь от задачника по физике, обстоятельный же Алеша счел нужным объясниться.
— Мама, мы с Сашкой решили больше спортом не заниматься, — солидным баском заявил он.
— Это еще почему? Что случилось? Вас выгнали из команды?
— Никто нас не выгонял. Сашке на следующий год в институт поступать, ему нужно много заниматься. Нечего время зря тратить.
— Ну хорошо, это я могу понять. А ты? — спросила ошеломленная Наташа младшего сына.
— Да ну, чего я без него ходить буду… — протянул Алеша. — Мне одному скучно.
— Сыночек, — строго сказала она, — это рассуждения на уровне маленьких детей. Что значит «скучно»? Если Саша поступит в институт, ты в школу ходить перестанешь, потому что тебе одному скучно?
— Мать, кончай грузить, — подал голос старший сын. — В Чечне война идет, я в армию не хочу. Спорт — это классно, но жизнь не спасает.
— И когда же тебе пришла в голову эта мысль? Вы же только что вернулись со сборов, стало быть, еще месяц назад собирались продолжать тренироваться.
— А вот как раз, когда мы на сборах были, Грозный и бомбили, — пояснил Алеша. — У одного парня брат там погиб, ты его знаешь, Сережка, веснушчатый такой. За ним родители приехали и забрали. Мы тогда с ребятами много об этом разговаривали. Многие испугались, не только мы с Сашкой. После этого полкоманды разбежалось. Все поняли, что надо браться за ум и в институт поступать. Бэлла Львовна сказала, что мы правильно решили.
— Ах, Бэлла Львовна, — протянула Наташа. — Тогда конечно. Только странно, что вы с ней посоветовались, а со мной нет.
— А ты что, не согласна? — удивился Алеша. — Я хотел еще вчера тебе сказать, а Сашка говорит, не надо, мама с Бэллой Львовной всегда заодно, если баба Бэлла одобрила, то и мама будет не против.
— О господи, — Наташа опустилась на диван, на котором спал Саша, откинулась на спинку и вытянула ноги. — Огорошили вы меня. Ну ладно — я, но хотя бы с отцом вы об этом говорили?
— Мы пытались.
— И что он сказал?
— Сказал, что получать образование нужно, но руководствоваться при этом собственной трусостью — стыдно.
— Что, прямо так и сказал? — не поверила Наташа.
