Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток
— Опять не покрасилась, — с упреком накинулась Брагина на Наташу. — Ну сколько можно тебя уговаривать? Ты посмотри, на кого ты похожа! Убери седину — и на двадцать лет помолодеешь. Почему ты такая упрямая, Наташенька?
— Меня мужчины и с сединой любят, — со смехом ответила Наташа, обнимая Риту.
Та моментально отстранилась и с подозрением уставилась на бывшую соседку.
— Мужчины — во множественном числе? Что это значит? Ты завела сердечного друга?
— Давно уже, лет десять назад, если не больше.
— Ах, ты об этом… — Рита безнадежно махнула рукой. — Пропащая ты душа, Наталья, никак человеком не станешь. Чтобы сохранять женственность и привлекательность, нужно флиртовать, крутить романы, изменять мужу. Надо чувствовать себя желанной и любимой. А без этого в момент засыхаешь. Вот посмотри на меня — яркий пример. Как только порвала с одним любовником и не завела нового — тут же рожа поплыла. Теперь все, момент упущен, красота погибла. Больше на меня никто не позарится, придется до конца дней с Брагиным у телевизора сидеть.
Она звонко рассмеялась и полезла в шкаф за традиционной коробкой конфет. Наташа знала, что Рита изменяла своему мужу много лет, не переставая при этом нежно его любить, заботиться о нем и называть не иначе как «мой Брагин». Она была твердо убеждена, что брак придуман для обеспечения будущего детей, а любовники существуют для красоты, здоровья и хорошего настроения. И никакие примеры — ни литературные, ни кинематографические, ни взятые из реальной жизни — так и не смогли убедить ее в ошибочности данного постулата.
Ровно в четыре часа Наташа вышла из салона и села в машину к Ганелину, стоящую на тротуаре прямо у входа.
— Привет!
Он протянул ей нарядный букет, обернутый в красивую шуршащую бумагу.
— Это тебе.
— По какому поводу? — удивилась Наташа.
— Сегодня ровно двенадцать лет с того дня, как мы познакомились.
— Так не круглая же дата! — засмеялась она.
— Дюжина. Десятичная система счисления — не единственная в этом мире. Предлагаю отпраздновать.
— Андрюша…
— Ничего не знаю и знать не хочу. — Он завел двигатель и вырулил на проезжую часть. — Ты сказала, что у тебя будет свободное время между посещением парикмахера и шестью часами. В моем распоряжении два часа. Имею я право ими распорядиться по своему усмотрению?
— Имеешь, — согласилась Наташа, пристегивая ремень безопасности. — Только, пожалуйста, без присущего тебе размаха, ладно? Скромненько посидим, выпьем кофе с пирожным.
— Где ж ты такое пирожное видела, которое можно два часа есть? Нет уж, дорогая моя, отмечать — так отмечать. Тем паче живой пример перед глазами, на прошлой неделе инаугурация Президента состоялась, и всем нам показали, как следует отмечать торжественные события.
— Да уж, — вздохнула она, — зрелище было то еще. Слушай, ты ведь врач как-никак, ну скажи, может здоровый человек так выглядеть и так говорить?
— Не может, — убежденно ответил Андрей. — Так, как выглядел на инаугурации наш Президент, может выглядеть только тяжело больной человек, которого накачали препаратами, чтобы он часа два-три продержался. А вообще-то ты странные вопросы мне задаешь, Наталья. Я был всегда уверен, что телевизионщики все узнают первыми.
— Не всегда. И потом, Андрюша, я уже две недели на работе не показывалась. Ты же знаешь, сижу дома в полном отрыве от текущей информации, придумываю историю на двадцать серий про жизнь, слезы и любовь.
— А как насчет божества и вдохновения? Побоку?
— С божеством некоторая напряженка, поскольку мы — продукты атеистического воспитания. А вдохновение изредка посещает. Хотелось бы, конечно, почаще, но уж и за то спасибо, что хоть иногда приходит.
Андрей привез ее в ресторан на Лубянке. Судя по интерьеру, загадочным лицам официантов и полному отсутствию посетителей, цены здесь были запредельные. Вероятно, денежная публика появится ближе к вечеру, а заскочить сюда пообедать никому и в голову не приходит.
— Андрюша, я есть не буду, мне еще дома придется ужинать, — сразу предупредила Наташа.
— Как положено хорошей хозяйке — со всей семьей? — поддел ее Ганелин. — Скажи, что у тебя сегодня разгрузочный день.
— Не поймут. Я же никогда не пыталась похудеть, у меня лишнего веса нет.
— А для общего оздоровления. Да ладно, не смотри на меня, как на врага народа, заставляющего тебя лгать любимым домочадцам. Закажем что-нибудь совсем легкое.
Пока Андрей вполголоса общался с официантом, Наташа снова отвлеклась на свои мысли. Кажется, в ее жизни начался новый этап, и связан он не только с уходом из телепублицистики, но и с ее поведением. Раньше ее встречи с Андреем Ганелиным проходили либо в присутствии Вадима, либо, по крайней мере, с его ведома. Она бережно относилась к душевному спокойствию мужа и не хотела давать ни малейшего повода для ревности, тем паче, что реальных оснований для нее у Вадима и не было, она знала о чувствах Андрея, но отвечала ему только дружеским расположением. Теперь же вот уже полгода она встречается с Андреем тайком от Вадима. Как это случилось? Да как-то так… Само собой вышло. Сначала голову начали посещать мысли о том, что Вадим слишком отдалился от нее, перестал интересоваться ее работой и ее проблемами, целиком сосредоточился на торговле с целью заработать деньги и освободиться от Люси с Катей. Потом был визит к Грише Гольдману, который позвонил сам и с возмущением напомнил Наташе, что она не была у него уже целый год, хотя заботящиеся о себе женщины должны посещать гинеколога и стоматолога каждые шесть месяцев. Наташа пришла на прием и, отвечая на привычные вопросы врача, вдруг сообразила, что не может вспомнить, когда они с мужем в последний раз были близки. Не то три месяца назад, не то четыре. И это при том, что совсем еще недавно Вадим ни одной ночи не пропускал и ужасно расстраивался, когда по объективным причинам приходилось устраивать перерыв. У самой Наташи период сексуальной активности закончился со смертью маленькой Ксюши, после этого она к выполнению супружеских обязанностей относилась равнодушно, умело притворялась в объятиях мужа и тихонько радовалась, когда ее оставляли в покое. По мере нарастания напряжения в семье после переезда сестры Вадим прикасался к ней все реже и реже, и Наташа даже не заметила, как его интерес к ней угас вовсе. Открытие, сделанное в кабинете доктора Гольдмана, заставило ее о многом задуматься. Объяснить сложившееся положение можно было только двумя способами. Первый: у Вадима есть другая женщина, с которой он чувствует себя более комфортно и может обсуждать свои проблемы, связанные с работой на рынке. Говорить об этом с Наташей ему не хочется, потому что она ничего в этой работе не понимает, и, кроме того, его угнетает сам факт различия в их социальном статусе: она — известная тележурналистка, режиссер, а он на вещевом рынке за прилавком стоит. Второй способ объяснения: резкое изменение статуса, превращение из капитана первого ранга в рыночного торговца причинило Вадиму слишком сильную психическую травму, которая усилилась в связи с появлением в их квартире тещи, свояченицы и племянницы. В результате — психогенная импотенция, которая сама по себе стала дополнительным и самым сильным травмирующим фактором. Другой женщины у него нет, но и Наташа его больше не интересует. Был, правда, и третий вариант, промежуточный: Вадим не может больше поддерживать близость с Наташей, так как не в состоянии завоевать и удерживать статус главы семьи, но есть другая женщина, для которой он — главный в стае и с которой у него все отлично получается.
Первым порывом было поговорить с мужем, прояснить ситуацию и, если он нуждается в ее помощи и моральной поддержке, сделать все возможное, чтобы вернуть ему душевное равновесие. Но Наташа все откладывала решительный разговор, испытывая неловкость и чувствуя какие-то непонятные сомнения. И в один прекрасный день поняла, что никакого разговора не будет. Мудрая и проницательная Инка Гольдман была права, она не любит мужа, тяготится им, без радости возвращается домой. Они с Вадимом совсем чужие. Просто поженились когда-то, потом родились дети, а после этого вроде как само собой разумеется, что нужно поддерживать брак. Зачем? Для чего? Сыновья уже большие, через год Сашка закончит школу, через два года — Алеша. Они вполне разумно отнеслись бы к разводу родителей, тем более что до десяти лет росли фактически без отца, а теперь и вовсе дома почти не бывают и в обществе Вадима особой нужды не испытывают. Конечно, свинство с ее стороны так рассуждать, ведь именно хорошо оплачиваемая тяжелая и вредная для здоровья (рядом с реактором-то!) служба Вадима позволила ей содержать долгие годы всю квартиру, не только детей и себя, но и соседей, еще и Люсе с матерью деньги посылать. А сейчас он занимается постылой и вызывающей отвращение работой, чтобы решить проблемы ее сестры. Ну что ж, Вадим имеет право оставаться ее мужем ровно столько, сколько захочет. Она не может и не должна рвать с ним отношения, но и удерживать его и пытаться сохранить брак она не станет. Бессмысленно.
