Андрей Остальский - Жена нелегала
«О-о, — подумал Данилин. — Испытания опять. Турнир».
Поколебался и отдал ключ Татьяне. Ну есть же приличия. Она же старшая жена, в конце-то концов!
Выходя из ресторана, Данилин обернулся. Таня и Ольга трогательно советовались, что выбрать на завтрак, и наливали друг другу соки и чай. Внутри у Данилина вдруг зашевелилось что-то теплое и нежное. Надежда на возможность какого-то немыслимого счастья. Они так здорово смотрелись вместе. Таня в своем сером, в тон глаз, английском платье и с копной роскошных пшеничных волос. И черноволосая, воронье крыло, невыносимо стройная в белом брючном костюме Ольга.
Данилин решительно растоптал нелепую, наивную надежду. Затоптал ее грубо, как непогашенный окурок. Не будет счастья!
«Не успеет день закончиться и солнце зайти, а они опять уже станут врагами», — подумал он цитатой из какой-то старинной книги.
12
«Жигулей» разных оттенков темно-синего на Европейской площади попадалось немало, и Данилин начал уже сомневаться, правильно ли он понимает, что именно имеется в виду под этим цветом. Лиза опаздывала, они уже несколько раз прогулялись взад и вперед: нельзя же было стоять на месте, в самом деле! Но и прогулки эти — на десять метров вперед, на десять назад — не могли не вызывать подозрения у тех, кто мог бы, по идее, за ними наблюдать. Тем более прогулки втроем.
Как Данилин ни отговаривал Джули, она все же притащила с собой Шанталь. Данилин считал, что это со всех сторон плохая идея — и с точки зрения безопасности, и девочкину психику надо бы пожалеть. Но нет, у англичанки были свои соображения; она даже несколько высокомерно заявила Данилину, что ему, видимо, трудно ее понять. Но «так надо». Сама же Шанталь, которой мать, вероятно, намекнула, что им предстоит испытание, возможно, даже опасность, была в полном восторге. В основном помалкивала, только изредка возбужденно шептала что-то на ухо матери. Но глаза горели. «Боже, какая красивая девчонка растет. Погибель мужикам», — некстати подумал Данилин. И сам удивился своему ощущению: он будто смотрел на Шанталь не как на симпатичного, но чужого подростка, но как на родственницу, племянницу, например, которую надо бы защитить от назойливого внимания противоположного пола. «Во как я влез в эту семью, — подумал он. — Это вообще как-то даже ненормально».
А Лиза, судя по всему, была взбешена. Несколько раз, как потом выяснилось, проезжала мимо и не могла никак принять решения, не отменить ли всю поездку?
Так что им пришлось довольно долго вышагивать взад и вперед. Не знали, что и думать: почему Лиза опаздывает.
Данилин оглядывался по сторонам, но никаких признаков слежки не обнаружил, но кто он был такой, чтобы судить? В последнее время он имел возможность убедиться, что «наружка» чудится там, где ее нет. И, наоборот, вряд ли он умел уверенно ее обнаруживать, когда за ним следили на самом деле. Это же целая профессия в наше время, целое искусство, дилетантам лучше не соваться, рассказывал он Джули, а та кивала и говорила: о да, она теперь тоже кое-что об этом знает! А Шанталь слушала, разинув рот. Но вообще она разрывалась между удивительными вещами, которые рассказывал мистер Данилин, и обилием других ярких впечатлений. Все ей было в диковинку: чудные дома, странно одетые люди, выражения их лиц…
Наконец, когда они почти уже потеряли надежду, темно-синяя «девятка» резко затормозила у кромки. Узнать Лизу было трудно. Она вырядилась в брюки, свитер, на голове у нее был мужской парик, а на нем — кепка. На глазах темные очки. Джули опасливо посмотрела на Данилина: не обман ли? Спросила шепотом: кто это? Это Лиза, шепнул в ответ Данилин. Та только ойкнула в ответ. Но втолкнула в машину Шанталь и вслед за ней залезла сама. Данилин уселся рядом с Лизой, она едва успела выдернуть из-под него какие-то разбросанные на сиденье карты.
— Быстрей, быстрей, — шипела Лиза с водительского места. — Здесь нельзя стоять. Нам только объяснений с местным ГАИ не хватало…
Машина рванула с места.
— Вы, случайно, не автогонщица? — спросил Данилин.
Лиза проигнорировала этот вопрос, а вместо ответа принялась распекать Джули и Данилина за то, что они притащили с собой Шанталь.
— Мы так не договаривались! Я чуть не отменила все. Ну да ладно, черт с вами. Пусть будет так. Если что, пеняйте на себя.
Джули принялась занудно и добросовестно объяснять: девочку привезли за тридевять земель, и если это ее последний шанс увидеть отца, то нельзя ей в этом отказать. Она уже взрослая, все понимает. Она предупредила Шанталь, что папа очень сильно болел и может выглядеть ужасно.
— Это все фольклор! Мы опаздываем, — отвечала невпопад Лиза.
— Я ничего не боюсь! — заявила Шанталь.
— А-а… разве в этом дело, в боязни, небоязни, — ворчала Лиза, но крутила баранку и жала на газ.
— За нами, кстати, черная «Волга» идет. Буквально по пятам. Не отстает…
— Еще бы им отставать, когда я им две тысячи баксов обещала. Деньги, кстати, у вас с собой?
Данилин перевел вопрос Джули. Та закивала, извлекла из сумки синий полиэтиленовый пакет.
— Данилин, спрячьте в бардачок, — распорядилась Лиза.
— Что такое «бар-датчок»? — поинтересовалась Шанталь.
— Это то, что вы в Англии называете «отделением для перчаток» — хотя никто там никаких перчаток, конечно, не хранит. Но по-русски получилось еще более замысловато. Это уменьшительно-ласкательное образование от не очень приличного слова «бардак». Оно, в свою очередь, когда-то обозначало публичный дом. Но теперь означает беспорядок. Так что «бардачок» значит маленький беспорядок.
— Смешно! — радостно воскликнула Шанталь, а мать посмотрела на нее недоуменно — нашла повод и место для смеха.
— Но в английском тоже много интересного происходит, — сел на любимого конька Данилин. — Более приличное название неприличного заведения — публичный дом. Но по-английски «паблик хаус» стал означать трактир, сокращенно — паб.
— Хватит, может быть, сравнительного языкознания? — раздраженно сказала Лиза. — Сейчас проверяться будем, причем довольно резким образом. Потому как делать это нормально времени нет. Держитесь там покрепче.
И тут Лиза пошла кружить. Несколько раз неожиданно разворачивалась в местах запрещенного разворота и внимательно смотрела потом в зеркало заднего вида, не последовал ли кто-нибудь следом. Но за ними, не отставая, шла только все та же черная «Волга» с тонированными стеклами. Лиза ворчала:
— Неплохо, но это мало что доказывает… Они могут нас передавать, если ведут на нескольких машинах. Конечно, вряд ли у них сейчас есть такие возможности… Но рисковать нельзя. Придется теперь сделать что-нибудь покруче.
И она свернула в какой-то переулок с односторонним движением — в направлении, противоположном разрешенному.
Водители встречных машин яростно сигналили, высовывались, ругались матом. То и дело Лизе приходилось заезжать на тротуар, чтобы избежать столкновения, распугивая при этом пешеходов. Данилин следил боковым зрением за Джули и Шанталь. Они держались друг за друга, но сохраняли спокойствие, а девочка явно получала удовольствие от приключения. В какой-то крутой момент Джули пробормотала только: «Жаль, на заднем сиденье ремней безопасности нет».
Посредине переулка Лиза вдруг припарковала машину. Черная «Волга» проехала вперед и исчезла из виду.
— Что теперь происходит? — деловито поинтересовалась Джули.
— Ребята посмотрят, что творится на выезде, не ждет ли там нас кто. А мы здесь немного постоим, посмотрим. Не появится ли кто-нибудь интересный.
Лиза сидела и напряженно вглядывалась то в зеркало заднего вида, то в идущие мимо машины. Данилину было бы интересно, если бы он так сильно не хотел спать. Сидел и завидовал Джули, которая, кажется, прекрасно восстановилась, проспав всего два часа. И как только этим англичанкам такое удается?
Наконец в начале переулка снова появилась «Волга» прикрытия, шедшая теперь в правильном направлении. Из ее окна высунулась рука, помахала; это, видимо, был сигнал Лизе, что с другой стороны ничего не обнаружено. «Волга» проехала мимо, свернула назад на основную улицу.
— Теперь они с другой стороны посмотрят, — сказала Лиза.
В конце концов она тоже развернула машину вслед «Волге».
— Все в порядке, едем дальше.
Потом они осуществляли еще несколько похожих маневров, смысла которых Данилин до конца не понимал. А потому сидел и мечтал, как попытается напиться сегодня вечером. Хотя бы потому, что человеку абсолютно необходим какой-то ориентир в будущем, какая-то воображаемая опорная точка, к которой не обязательно даже надо стремиться, но которую надо хотя бы видеть впереди — ощущать направление движения. А больше Данилину на данный момент идти было не к чему. Как-то вдруг все кончилось. Горизонт скукожился и сдулся, как проколотый воздушный шарик. Всего-то и осталось — перспектива крепкого выпивона. А что? Лучше, чем ничего.
![Эльфрида Елинек - Перед закрытой дверью [Die Ausgesperrten ru]](/uploads/posts/books/124800/124800.jpg)
