Антон Леонтьев - Последний бог
Они привязали Сеймура к стулу и сделали ему еще одну инъекцию. Под воздействием «сыворотки правды» агент сообщил им, где находятся документы и какой код у сейфа. Оказалось, что в сейфе установлен часовой замок, и открыть его можно было только в период с шести утра до шести ноль пяти. Пришлось ждать почти пять часов.
Наконец пробило шесть, и Вера устремилась в кабинет (Алекс спал на диване, и она решила, что не стоит его будить). Она ввела нужную комбинацию, дверца сейфа раскрылась. Просмотрев документы, Вера убедилась, что именно они требовались шефу. Ну что ж, задание выполнено, можно покинуть Бертран.
– А ну-ка положи документы назад! – вдруг услышала девушка злобный голос и, обернувшись, увидела Сеймура. Пошатываясь, тот стоял в дверях и наводил на нее пистолет.
– Пока ты ворковала со своим сообщником, я сумел освободиться от пут, – с неприятной ухмылкой сообщил Сеймур. – Теперь-то я понимаю, что никакая ты не ясновидящая, просто хотела завладеть моим вниманием и проникнуть ко мне в дом. У тебя это получилось. Сказать, что у тебя не получится? Покинуть дом живой!
Вера поняла – Сеймур застрелит ее. И возможности спастись нет. Лицо Сеймура исказила торжествующая усмешка, он уже готов был спустить курок, как неожиданно позади агента возник Алекс. На голову Сеймура плашмя опустился старинный меч, до того украшавший стену, и хозяин дома мешком повалился на пол.
Впервые Вера испытала чувство панического ужаса – ведь она была на волосок от смерти! Алекс, подойдя к ней, обнял девушку и успокоил:
– Все хорошо, он обезврежен. А теперь нам надо как можно быстрее уйти отсюда!
Этот случай стал первым шагом к сближению Веры и Алекса, а полгода спустя они стали любовниками. Более всего Вера боялась показать Алексу, что неравнодушна к нему, поскольку была убеждена, что он тотчас ее бросит. Вот и пускай думает, что их связывает только секс, так ей удастся избежать разрыва...
* * *Изменить точку зрения на отношения с Алексом Вере помогло одно из дел, которое ей поручил шеф весной 1961 года. Ей предстояло отправиться в Россию. Вере уже приходилось бывать в странах за «железным занавесом», однако еще ни разу она не ездила в столицу Советского Союза.
Шеф положил перед ней фотографию сутулого мужчины лет шестидесяти с небольшим, с козлиной бородкой и седыми лохматыми бровями.
– Академик Михаил Евстигнеевич Погожин, один из самых гениальных физиков в мире, – пояснил он. – Сфера его деятельности – создание новейшего термоядерного оружия, получив которое Москва станет обладательницей боезаряда, противопоставить которому Запад ничего пока не может. Твоя задача – раздобыть документы проекта под кодовым названием «Месть титанов».
– Каким образом, шеф? – спросила Вера. – Наверняка академика очень строго охраняют, и к его бумагам не подберешься. Да и попасть в Советский Союз не так-то легко. Русским я владею плохо, и там сразу заметят, что я иностранка.
– Тебе поможет супруга Погожина, – выкладывая на стол несколько больших глянцевых фотографий, сказал шеф. На снимках была изображена элегантная стройная женщина, возраст которой на первый, на второй и даже на третий взгляд было сложно определить. – Ирина Соколова, советская Грета Гарбо и Марлен Дитрих, звезда экрана тридцатых и сороковых годов. Она была любимой актрисой Иосифа Сталина, по слухам, даже состояла с ним в интимной связи. Точный возраст Соколовой неизвестен, это секрет не меньший, чем планы оружия, над которым работает ее муж-академик, однако она уже далеко не первой молодости, что ее очень угнетает. Пик актерской славы Соколовой прошел, но женщина не желает смириться с этим. Два последних фильма, в которых она играла молодых женщин, так и не вышли на широкий экран. Тем не менее Соколова – гордость Советов, ей одной из немногих дозволяется ездить на Запад для участия в кинофестивалях, а также просто для того, чтобы обновить гардероб в Париже, Риме или Нью-Йорке. А недавно она ездила в Швейцарию, где, по слухам, ей сделали пластическую операцию. Соколова частенько бывает и в ГДР, посещает дома моды. Сейчас там по ее заказу изготавливаются несколько нарядов, и вскоре актрису должны навестить представители дома моделей, чтобы показать ей эскизы, снять мерки. Именно этим ты и займешься, Вера, ведь немецкий – твой родной язык. Изображая представительницу гэдээровского дома моды, ты проникнешь в дом Соколовой и Погожина и сделаешь копии секретных документов.
Два дня спустя Вера из Восточного Берлина вылетела в Москву. Она сильно волновалась. Если операция провалится и ее схватят, то остаток жизни ей придется провести в советском лагере. Не исключено даже, что ее расстреляют.
Документы у Веры были безукоризненные, а имя Ирины Соколовой производило эффект волшебного заклинания – пройдя таможенный и пограничный контроль вне очереди, Вера ступила на советскую землю. Актриса и ее супруг-академик обитали под Ленинградом, в особом поселке, где находились виллы так называемых слуг народа, то есть руководящей верхушки государства. Девушка прибыла к актрисе, та уделила ей всего десять минут – ткнула в несколько моделей в альбомах, привезенных Верой, и аудиенция была завершена. Вера видела, что актриса чем-то встревожена и, кажется, слегка пьяна.
Покинув особняк и заняв стратегическую позицию в соседнем пустующем особняке, Вера стала вести наблюдение, выжидая подходящего момента. Он представился вечером того же дня – академика и актрису, явно отправившихся на какой-то прием, забрал длинный черный лимузин. Дом опустел, и Вере стало ясно: действовать надо теперь или никогда.
Она пробралась в особняк, отыскала в библиотеке сейф, спрятанный за книжными полками, и, разложив инструменты на полу, принялась за работу. Сейф оказался сработанным на совесть, к тому же представлял собой нестандартный экземпляр, поэтому с замком пришлось повозиться.
Вера была погружена в работу. Внезапно девушке показалось, что хлопнула дверь. Выключив дрель, она прислушалась. Решила: скорее всего, в доме просто гуляет сквозняк – и снова принялась сверлить высоколегированную сталь, из которой была сделана крышка сейфа.
И опять какой-то странный звук. Вера отключила дрель и услышала... аплодисменты. В ужасе обернувшись, она увидела Ирину Соколову – женщина, в золотистом платье, со сверкающими драгоценностями вокруг шеи и запястий, со сложной прической, украшенной живыми цветами, стояла в дверях библиотеки и хлопала в ладоши.
Актриса намного раньше, чем положено, вернулась домой! И что теперь делать? Избавиться от свидетельницы? Но ведь насильственная смерть Ирины Соколовой обязательно привлечет внимание КГБ...
– Браво, браво, браво! Вот, оказывается, какая вы работница немецкого дома моделей! – заговорила по-немецки Соколова. – Хм, у вас отлично получилось – я вам поверила. А на самом деле вы прибыли, чтобы украсть документы Миши. Да, он говорил, что за ним охотятся западные спецслужбы, но я не принимала слова мужа всерьез.
Вера оглянулась в поисках оружия. Не нападать же на актрису с дрелью в руке!
– Скажите мне... наверное, чрезвычайно занимательно быть шпионкой? – спросила вдруг с большим любопытством Соколова. Затем, не дождавшись ответа, уселась в кресло с высокой спинкой и бурно разрыдалась.
«Вот и мой шанс», – мелькнула мысль в голове Веры. Документы заполучить не удалось, однако она сможет покинуть особняк, и, не исключено, ей удастся пересечь государственную границу. Она быстро собрала инструменты и направилась к выходу из библиотеки. Ее остановил голос актрисы:
– Боже, и вы тоже уходите! Никто в мире, даже шпионы, не хотят иметь со мной дела!
Какая-то неведомая сила – то ли сострадание, то ли любопытство – задержала Веру на пороге комнаты. Она подошла к Ирине Соколовой и положила ей на плечо руку. Женщина вздрогнула и подняла заплаканные глаза. Вера поняла – звезда сталинского кинематографа пьяна! Вот чем объясняется ее внезапная истерика!
– Да, я немного выпила, – заявила с вызовом Соколова, правильно интерпретировав удивленный взгляд Веры. – И что из того? В конце концов, мы были на приеме! На одном из ужасных скучных приемов, где все желают видеть во мне богиню, не понимая, что я – обыкновенный человек! Знаете, зачем я пила? Чтобы досадить Мише!
Вера впервые попала в подобную ситуацию – ее застукали с поличным, однако хозяйка не собирается вызывать охрану, а предпочитает вывернуть перед ней свою душу. Девушка ощутила боль и надрыв в словах и жестах актрисы, и внезапно ей открылось – та глубоко несчастна.
– Ах, Миша, Миша... – покачала головой Соколова и, поднявшись из кресла, подошла к бару. Щедро налила из штофа коньяк в бокал и двумя быстрыми глотками осушила его. – Вы не поверите, но когда-то я страстно любила его! О, когда-то... Как летит время! Я тогда была, что называется, придворной актрисой и как минимум раз в неделю посещала Кремль или одну из правительственных дач, где мы с Иосифом Виссарионовичем смотрели фильмы с моим участием. Или на одной из дач... Он одобрил мой брак с Мишей, тогда еще молодым физиком, сказал, что мы станем показательной парой Советского Союза. А что получилось?
