Наталья Андреева - Десять ударов в гонг
Наталья Андреева - Десять ударов в гонг краткое содержание
Наталья Андреева
Десять ударов в гонг
© Андреева Н.В., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)
* * *…Утром первого июля она уже знала, что это все, конец. «С вещами на выход». Дождалась! Самыми долгими из этих десяти лет, проведенных в неволе, были первый день и последний, который показался Вере Алмазовой вечностью. За сизым дымом лесных пожаров и огромным облаком пепла, висящим в воздухе, совсем не видно было солнца, и потому непонятно, утро или вечер? Рассвет или уже закат? Вера нетерпеливо смотрела на небо и гадала: сколько еще осталось? В промежутке между первым и последним много чего случилось, бывало, и нервы сдавали, душа, как в ад, погружалась в отчаяние, а однажды даже Веру, полуживую, вынимали из петли, подружка закадычная Татьяна спасала, царствие ей небесное! Отстояла, смерти не отдала, а сама…
Вера торопливо отогнала мысли о Тане, о том, что должна для нее сделать. Долги надо отдавать, этому Вера Алмазова давно научилась. Но это потом. Таня подождет, она уже никуда не торопится. Иной раз приснится, улыбнется молча, кивнет: живи, мол, радуйся каждому дню, а как нарадуешься, так и до меня черед дойдет. Таня терпеливая. Потому что мертвая. Мертвые минуты не считают, им торопиться некуда. Поэтому Таня подождет. А вот Никита…
Где он, что с ним? Вера тайно надеялась, что бывшего мужа жизнь уже наказала: фирма, которую Алмазова оставила Никите «в наследство», разорилась, сам он спился, уехал обратно в провинцию, к маме под бочок. Лежит себе на диване с бутылкой пива, обрюзгший, пузатый, заросший щетиной, никому не нужный…
Именно этот образ любимого когда-то мужчины Вера и лелеяла все эти долгие десять лет. Не может быть, чтобы человек, проложивший путь наверх в буквальном смысле по трупам и подставивший вместо себя женщину, жену, спрятавшийся за ее спину, жил после этого припеваючи и процветал. Есть же на свете справедливость? Вера очень на это надеялась, потому что только надежда у нее и оставалась. Все остальное отобрали. А любовь… Любовь умерла. И не только любовь. Смерть взяла кровавый след, словно собака-ищейка, и шла теперь за Верой Алмазовой по пятам. Вера даже чувствовала ее дыхание и боялась обернуться на свое прошлое, вспомнить о нем лишний раз, подумать о совершенных ошибках. Главная ошибка – Никита. Это и так понятно.
Три года назад умерла мама, которая следила за принадлежащей дочери московской квартирой, исправно за нее платила, присылала весточки с воли, баловала передачами. Мамы не стало – и ничего не стало. Братьев-сестер у Веры не было, детьми не обзавелась, а дальняя родня вычеркнула уголовницу из списка живых сразу после вынесения приговора. Осталась только мама, которую на все десять лет не хватило. Умерла она тихо и почти неделю лежала в своей норе-хрущобе, пока соседи не почувствовали трупный запах и не вызвали участкового. Слава богу, к тому времени Вера обзавелась на зоне подружками. Ее собственный статус был достаточно высок теперь, чтобы оказывать покровительство, а люди за решетку попадают и весьма состоятельные. Дружить с нужными людьми и быть им полезной Вера научилась, еще когда с остервенением делала карьеру, лет двадцать назад. И черт ее дернул связаться с Никитой! По уму надо было замуж выходить, а не по сердцу. И уж конечно, не из принципа: я своего все равно добьюсь!
Добилась. И себя добила.
– Алмазова! С вещами на выход!
Она вздрогнула: задумалась. Точнее, замечталась. Никиту она все равно накажет, но одно дело добить лежачего, и совсем другое пешему нападать на верхового, да еще и вооруженного до зубов врага. А у самой в активе что? Узелок с жалкими пожитками и справка об освобождении после десяти лет отсидки? А статья-то какая! Убийство! Чудо, что удалось десяткой отделаться! На это ушли все Верины сбережения: на дорогих адвокатов и взятки. Да на то, чтобы на зоне иметь хоть какие-нибудь поблажки.
Когда-то она в запале бросила Никите:
– Я вернусь! Я обязательно вернусь! Ты преподал мне урок, но я окажусь способной ученицей!
Теперь она улыбалась собственной наивности. Такой «учебы» и заклятому врагу не пожелаешь. Вера даже не знала, как приступить к делу. Кое-какие наметки были, и первое: деньги. Жилье и деньги. Но сначала надо добраться до Москвы.
Выйдя за ворота, она какое-то время стояла, собираясь с мыслями. Потом достала из пачки сигарету, не спеша прикурила и глубоко затянулась. Раньше у нее вредных привычек не было. Не пила, не курила, из койки в койку не прыгала, вела здоровый образ жизни, высокоморальный, сгорала на работе. Или, как еще говорят, душой болела за дело. Она горько улыбнулась.
Раньше… В другой жизни. А теперь надо начинать все с нуля. Вера, прищурившись, посмотрела на сигарету, прикидывая: курить, что ли, бросить? Раз остальное пока недоступно. С чего-то же надо начинать. Зарабатывать очки, чтобы выйти из нуля. Если нельзя приобрести полезную вещь, то от бесполезной можно избавиться всегда. И таким образом оказаться в плюсе.
Она отшвырнула сигарету, докуренную почти до фильтра, и широко, по-мужски, зашагала в сторону вокзала.
Кассирша, продавшая Вере билет на поезд, отсчитывала сдачу дрожащими руками. Алмазова невольно усмехнулась: оно и понятно. Здесь на таких насмотрелись. Со справкой вместо паспорта. Кто знает, чего от них ждать? Даром, что на вокзале круглосуточная охрана. Они же все безбашенные, те, что со справками.
Вера и в самом деле чувствовала, что способна теперь на все. Воздух свободы пьянил, а страха не было уже давно. Самое ценное, что есть у человека, это жизнь, а если он умер, так у него, выходит, и отнять нечего. Вера уже устала умирать. И только мысль о Никите оставалась той самой тоненькой ниточкой, которая еще привязывала ее к жизни. Узнать, что с ним. Есть ли на свете справедливость? Отомщена ли она, Вера?
А еще Татьяна. Надо выполнить ее последнюю просьбу. Одно доброе дело, и одно дело злое. Но справедливое. Хотя Вера была готова отказаться от мысли отомстить Никите, если дела у того совсем уж плохи. За десять лет много воды утекло, всякое могло случиться. Иная жизнь хуже смерти. Насладившись видом страданий бывшего мужа, Вера могла бы его и простить.
Стоя на перроне в ожидании поезда, она машинально достала из пачки сигарету. Было жарко и душно, отвратительно пахло гарью. В начале века климат стал вдруг резко меняться, как из мешка посыпались природные катаклизмы. Причем «мины» рвались в разных точках земного шара – где цунами, где наводнение, а где небывалая засуха. Теперь лето в Сибири стало жарче, чем в Москве, которую засыпало снегом и заливало дождями. К этому Вере предстояло еще привыкнуть. Она не была в столице долгие десять лет.
Над горящей тайгой кружил вертолет: высматривал очаги пожаров. Наконец объявили посадку. Вера торопливо шагнула в вагон. Ехать предстояло долго, но это ее не тяготило. Надо собраться с мыслями. Прежде чем завалиться на верхнюю полку, Вера хотела умыться, избавиться от запаха гари и отвратительных хлопьев сажи, облепивших подбородок и щеки, поэтому терпеливо ждала, когда хмурая проводница откроет туалет. То ли из-за жары, то ли от безнадежности и предстоящей им утомительной долгой дороги все пассажиры, садящиеся в московский поезд, были такими же хмурыми и неразговорчивыми, как проводница. Поездка в столицу никого почему-то не радовала. Москву давно уже перестали воспринимать как праздник, скорее как обязанность, а иногда – как наказание.
Вера же возвращалась домой. Но откровенничать ни с кем не стала, молча вошла в купе, молча переоделась, отрицательно и все так же молча покачала головой, когда молодой симпатичный мужчина предложил поменяться полками. Он великодушно предлагал даме нижнюю, но Вера отказалась. Мужчина был чем-то похож на Никиту, уже повод для неприязни. И второй повод – он мужчина. А от них она не намерена принимать никаких подарков. Героев среди них давно уже нет, и кто знает, что у него на уме? В ответ на любезность придется общаться, а этого ей не хочется. Она оставила симпатичного попутчика в купе стелить белье и пошла в туалет.
Из мутного зеркала на Веру смотрела старуха с коротко остриженными волосами, наполовину седыми, с усталыми глазами неопределенного цвета и скорбными морщинами в углах вялого рта. Кожа серая, сухая, щеки впалые. За десять лет Вера не прибавила в весе и оставалась сухощавой, только теперь худоба эта выглядела болезненной. Сорок пять лет. Всего-то. Иные, вон, детей рожают! И выглядят как вишенки на торте, все такие аппетитные, светящиеся изнутри, пропитанные сладким сиропом. От хорошей жизни чего ж не выглядеть? Когда всего вдоволь, а любимый мужчина платит той же монетой, то есть любовью, не как некоторые.
