Норб Воннегут - Хищники с Уолл-стрит
– Пока что мы слышим только «nyet», – ответил Маммерт.
– А Романов? – осведомился я.
– Обложился адвокатами, – сообщил Фитцсиммонс и добавил: – Чересчур умен, чтобы сказать хоть слово.
– А как насчет смерти Чарли?
– Тут мы увязли.
– У вас есть мотив. Сэм спала с Романовым. Он отец.
Оба офицера насторожили уши. Взгляды их не выдавали ровным счетом ничего.
– Сэм, Чарли, Романов, – сказал я, – треугольник адский, если хотите знать мое мнение. К гадалке не ходи, что напряженность там была жуткая.
– Продолжайте, – поощрил Фитцсиммонс.
– Возьмем деньги. Родители Сэм лишились двух миллионов зеленых. Вряд ли такое способствует семейному единению над обедом в День благодарения.
– Продолжайте.
– Возьмем Романова. Чарли каким-то образом разнюхал, что «АРИ Капитал» – афера. Но ему было плевать и на накрутку на закрытии, и на незаконный перехват информации. Трехзначная доходность помогла бы расплатиться со всеми, кто вложился в его фонд фондов. Однако проблема была в том, что Чарли просчитался. Его осведомленность грозила всему, что выстроил Романов.
– Продолжайте.
– Чего вам еще не хватает? – потерял я терпение. – Я железно уверен, что Виктор и Юрий перебаламутили воду, привязали тележку к ноге Чарли и сбросили его туда.
– Не пройдет, – возразил Фитцсиммонс. – Никто не видел там ни Виктора, ни Юрия.
– Чертовы паранджи! – выругался я.
– Бинго, – подтвердил Фитцсиммонс, тряхнув головой.
– Говорю вам, Романов это спланировал. В «Красном пламени» вчера у него было написано «виновен» по всей роже.
– Не пройдет, – эхом откликнулся Маммерт.
– Они не вышли, а? – внезапно встревожился я.
– Они своего дождутся, – успокоил меня Фитцсиммонс. – Вопрос лишь в том, какие обвинения мы им предъявим.
– Как вы думаете, каким образом Чарли добыл распечатку инвестиций Романова? – полюбопытствовал Фитцсиммонс, меняя направление.
– Чарли просто умел добывать информацию. Я бы не удивился, если бы он добыл распечатку с помощью Сэм.
– Я на это не куплюсь, – вздыбился Фитцсиммонс.
– У него уйма знакомых частных детективов. Если он питал подозрения по поводу Сэм, то, наверное, нанял агентство последить за ней.
– У вас есть какие-нибудь доказательства?
– Нет. Но пару лет назад у Лайлы Приоло были проблемы с бывшим мужем. Чарли убедил Кэша Приоло нанять каких-то сыщиков, и те наделали уйму фоток ее бывшего с любовницей.
– Мамс, улавливаешь? – спросил Фитцсиммонс.
– Всё до слова, – отозвался Маммерт, яростно строча.
– Вам известно, каким агентством он пользовался?
– Без понятия. Поговорите с Лайлой Приоло. Она может осведомиться у папочки.
– У нас уже и без того к ней уйма вопросов.
– Ага, уйма, – откликнулся Маммерт.
– Что вы имеете в виду?
– Мы подняли его банковские операции.
– И?..
– Он перевел ей шестьдесят тысяч долларов.
– Зачем?
– Это ж вы уолл-стритский гуру. Вы нам и скажите. – Фитцсиммонс поднялся из-за стола, продел большой палец под пряжку своего обширного ремня и пошел налить еще кофе.
– Ребята, понятия не имею. Может, возвращал долг.
* * *В тот же день по пути домой я миновал «Звезду Бомбея». Профсоюз по-прежнему бастовал. «“Бомбей” – нет плохей. “Бомбей” – нет плохей», – скандировали трое работников, одетых в пиджаки и галстуки.
Я сказал одному, чего бы хотел.
– Нет, брат, – заявил он. – У нас свои принципы.
– Понято, – согласился я, – но сколько понадобилось бы, чтобы вы рассмотрели мою просьбу?
В дискуссию включился второй забастовщик.
– Три сотни привлекли бы мое внимание. Может, я и не стал это делать за триста долларов, но послушал бы.
Пару минут спустя мы все четверо сошлись на 500 долларах.
Глава 57
Назавтра утром я собрал все свои прирожденные дипломатические способности и мобилизовал весь самоконтроль до капли. Окружающее действо требовало хладнокровия и политеса Генри Киссинджера{113}. Уж таковы восторги нашей политики в СКК.
Угрюмым, весомым тоном, отмеряя каждое слово, будто от него зависело равновесие глобальной разрядки, я выговорил:
– Пошел в жопу, Фрэнк.
– Ты прав. Я этого заслужил, – согласился он. Все портреты в его кабинете висели наперекосяк – папа, Фастов, Эбберс и Козловски.
– Ты собираешься это проглотить? – недоверчиво спросила Пэтти. И вдруг превратилась в современную Жанну д’Арк, спасающую человека, которого перед этим совсем загоняла.
– Я чувствую себя полным дерьмом, – сказал Курц, потянувшись к деревянной шкатулке на своем столе.
Не обращая внимания на Пэтти, я гневно обрушился на ПМС:
– Восемь лет, Фрэнк, и ты дал мне пинка при первом же намеке на неприятности!
Гершон захлопнула крышку хьюмидора. Звонкий хлопок заглушил ответ Фрэнка, будто Блуто, похитивший шпинат Попая.
– Фрэнк, не позволяй ему провернуть это дерьмо, – возмутилась она. – О’Рурк обосрался. Он прохлопал ушами, и это обошлось нам в банковское поручение на двадцать миллионов долларов. Ты и вправду хочешь, чтобы команда юниоров консультировала клиента фирмы, как поступить с пятьюстами двадцатью двумя миллионами долларов?
– Оставь меня в покое, – ответил я Пэтти. – Ты обслуживала CEO «Брисбейна». Он наверняка не нанимал нас для инет-банкинга.
– Слушай, Фрэнк, – пригрозила она, – если ты не можешь принять правильное решение от имени СКК, тогда, наверное, стоит вызвонить Перси. Он-то уж знает, что делать.
– Позвони ему, – сказал я. – Дай себе пинка в зад. Наш CEO прямо-таки мечтает выступить миротворцем в территориальном конфликте. Держу пари, это дивно способствует карьере, – добавил я саркастически.
Как только Фрэнк поглядел на Пэтти, телефон на столе у него зазвонил. Он поспешно схватился за трубку, как за импровизированный спасательный круг в море брокерских разногласий.
– Да, – сказал он.
– Кто? – пролепетал он.
– Ты шутишь. – Он помолчал, слушая, и добавил: – Скажи, пусть несет.
Пэтти, раздраженная вмешательством, вернулась к своей филиппике.
– Фрэнк, не мог бы ты, пожалуйста, сосредоточиться на нашем деле с Попрыгунчиком Джей-Джеем? Я тут не на прогулку пришла, знаешь ли.
Я чуть не бросил Пэтти: «Засохни», – от лица Фрэнка.
Но ПМС заговорил первым.
– Прибыл курьер с посылкой из «Джек Ойл».
Воззрившись на меня волком, Пэтти прокурорским тоном спросила:
– Что это значит, О’Рурк?
В кабинет Фрэнка вошел невысокий худой человек. На его серой рубашке над карманом красовалась надпись «Велодоставка Арнольда». Под названием компании курсивом значилось имя курьера – «Перри». Красная вышивка выгодно дополняла его форму.
Перри оглядел нас троих, взглядом испрашивая указаний. Я указал на Фрэнка.
– Подпишите здесь, босс, – сказал курьер Курцу, вручая ему ручку, путевой лист и, наконец, запечатанный конверт.
Идеально.
Фрэнк подписал. Пэтти вздохнула. Перри удалился.
– Может, надо позвонить Перси, – поддел я Фрэнка, читавшего обратный адрес.
Там говорилось: «Канцелярия Председателя совета директоров».
Пэтти учуяла подставу.
– О’Рурк звонил Джей-Джею, Фрэнк. Ты что, не понял?
Вот тогда-то до Гершон впервые дошло, что война за Попрыгунчика Джей-Джея окончена. Я обслуживал Джей-Джея шесть лет. Мы вместе открывали счета и наладили хорошие деловые отношения. Пэтти не добыла банковское поручение на 20 миллионов долларов, не реализовав единственный для нее способ вырвать клиента у меня из рук. Оставшись без войск, без артиллерии и без топлива, она поступила так, как на ее месте поступил бы любой топ-продюсер, чтобы спасти лицо. Она ринулась в атаку с криками и воплями, плачем и стенаниями, упреками и обвинениями, отчаянно цепляясь за убеждение, что уж децибелы-то помогут, если все остальное будет тщетно.
– Это непрофессионально, – верещала Пэтти. – Он обратился к клиенту, Фрэнк! Он вынес сор за порог!
Вскрыв конверт, Фрэнк извлек письмо, сложенное втрое. Развернул его, бросил взгляд на содержание и объявил то, что мы и так все знали:
– Джозеф Джавроски.
– Читай, Фрэнк.
– Нет! – возразила Пэтти. – Не хочу этого слышать.
– «Дорогой мистер Курц…»
– Почему он не написал мне?! – возмутилась Пэтти. Угрожающий взгляд Фрэнка заставил ее прикусить язык.
Когда это Курц обзавелся хребтом?
Он начал заново:
– «Дорогой мистер Курц, пишу вам, чтобы похвалить ОФЛ и замечательный характер ваших инвестиционных представителей».
Пэтти тревожно накручивала локон на палец.
– «В частности, я бы отметил…»
– Вот здесь стоп! – перебила Пэтти. – О’Рурк подговорил Джей-Джея, а я не перевариваю самовозвеличение.
Где эта крупнокалиберная гаубица, когда она нам нужна?
Фрэнк вызверился на Пэтти, едва не бросив: «Заткнись!» Гершон молча надула губы, но продолжала яростно накручивать волосы на палец.
