Фридрих Незнанский - След "черной вдовы"
— Смотри не засвети, они ж ее, эту докторшу, наверняка знают.
— Сделаем так, что ее в данный момент и в данном месте не окажется. И алиби организуем железное. А кстати насчет ветра, вот послушай, что еще расскажу...
Едва Гоголев закончил допрос Торопкиной и отвез ее на Тухачевского, где был ее дом, зазвонил его мобильник. Подумал — свои. Поэтому включил аппарат и небрежно кинул:
— Ну чего, какие там у вас дела?
— Ты с кем это? — услышал в ответ насмешливый голос Ивана Мохова, начальника УФСБ.
— А, это ты, Иван Семенович? Привет. А что у вас?
— Дак вот звоню, хочу порадовать. Передай своему руководителю, что наша контора, может, и медленно запрягает, да едет быстро. Есть показания. Могу предоставить для ознакомления. Копию я отправил на Лубянку, порядок у нас такой, тебе известно. Ты знаешь, Виктор, получается-то, что мы все ж таки глубоко копнули.
— Да-а? Скажи на милость. Молодцы. Небось и сами довольны. А чего ж молчали, чего раньше не сообщили?
— Так ведь работаем-с, — насмешливо ответил Мохов. — А вы можете похвастаться успехами? Или все собрания устраиваете? Мне говорили, твой нынешний шеф — большой любитель.
— Это тебе правильно говорили, Иван Семеныч. Но у нас тоже кое-чего есть. Вот тут Масленникова взяли.
— Скажите пожалуйста! Ну молодцы, поздравляю. Да только я слышал, он уже несколько месяцев как в Крестах сидит. А ты все не знал?
— Я не про того, я — про Максима. Уже дал показания.
— Да брось... — Мохов явно растерялся. — А какие показания? — О, уже и забеспокоился. — А где он сейчас? Кто с ним работает?
— В Москву его уже этапировали.
Гоголев нарочно так сказал, чтоб внести в мозги генерала ФСБ еще большую сумятицу. В конце концов, потом можно будет признаться, что ошибся.
— Это как же?! А почему нам не отдали?!
— Так вы слишком долго телились. Глубоко копали, сам сказал. До воды-то хоть добрались?
— При чем здесь вода?! — обозлился Мохов. — Было же решено, что этим вопросом занимаемся мы? Кто так постановил? Меркулов! Было?
— Точно, было. Но вы же все чеченцев ловите, а надо было Нюрку-бомжиху.
— Нет, это самоуправство Меркулова так оставлять нельзя! Да и твой шеф Громов вряд ли будет доволен.
— Ну с моим, Иван Семеныч, я уж как-нибудь сам разберусь. А вот Меркулова я предоставляю тебе. Его, между прочим, сюда не твоя контора направила, а сам президент. Значит, у тебя есть все основания проводить свою идею через собственное руководство. Только мой тебе дружеский совет: постарайся аккуратно, а то опять в лужу сядешь, как со своими чеченцами.
Гоголев отключился, пробормотав:
— Ишь ты, не оставит он. Трепло...
Только переехал через мост, новый звонок, и тоже на мобильник. Подумал: это, наверное, Мохову показалось, что последнее слово осталось не за ним, вот и рвется снова в бой.
— Это ты, что ль, опять, Иван Семеныч? — И опять ошибся.
— Привет, Витя, это Громов.
Ого, неужто уже успел пожаловаться?
— Здравствуй, Алексей Сергеевич.
— Ты про Ивана, и я про него. Скажи мне, чего ты Мохова задираешь?
Точно, нажаловался...
— Я-а-а?! Алексей, побойся Бога! Это он глупости несет, а я при чем?
— Непонятно, вроде ты наш, питерский... Дался тебе этот Меркулов.
— А он при чем?
— Ну, Вить, ну не строй из себя дурачка! Ты что, не понимаешь? Мы с тобой — питерские, а он — москвич.
— Ах вон ты о чем? Ну так бы сразу и объяснил. Что я тебе на это скажу, Алексей Сергеевич? Если тебе интересно мое мнение, надо бы не на питерских делить и московских, а на умных и дураков. И тех, и других, кстати, полно и там, и тут, не мне тебе рассказывать. А наша с тобой главная задача, и Ивана, между прочим, тоже, как у того гусара — правильно сапоги ставить, когда на толчок садишься, чтобы ненароком не обо- срать собственные шпоры. В смысле, не залететь в компанию дураков. Век же потом не отмоешься.
— Так считаешь?
— А ты — иначе?
— Да нет, — вздохнул Громов, — верно полагаешь. А вот ведешь себя...
— Что, намекаешь — не сработаемся? — весело спросил Гоголев.
— Сам делай выводы. Ты — умный мужик.
— Понял. Значит, похоже, слухи подтверждаются.
— Какие? — насторожился Громов.
— Да что тебя в Москву, в министерство забирают.
— А ты откуда знаешь?
— Я ж говорю, слухи.
— А можешь разузнать поподробней у своих... слухачей?
— Попробую, хотя не обещаю. Может, их нарочно распускают, чтоб нас рассорить.
— Да? — Голос у Громова поскучнел. — Но ты все- таки не задирайся с Иваном. — Помолчал еще и добавил миролюбиво: — У него мохнатая лапа на Лубянке.
— А у тебя, я слышал, на Житной.
— Да? Так и сказали? Смотри-ка... А этот Меркулов когда собирается нас наконец покинуть?
— Ох, не знаю, Алексей Сергеевич, я ж у него фактически на побегушках.
— Вот то-то! И не высовывайся, это тебе на будущее наука. Ладно, не обижайся, я по-дружески.
...— Что скажешь, Константин Дмитриевич?
— Повторю уже сказанное, —хмуро ответил Меркулов, — не задирайся с Иваном. А насчет шпор — тут ты очень прав... Нам Володька сегодня больше не нужен?
— Нет, а что?
— Скажи ему, пусть едет к своей... Ну, к тому «ветерану». А то вижу — мнется, мается, а попросить неловко. Ох, молодежь! Ты-то хоть старика не бросишь?
— Как можно?
— Вячеславу позвоним. Можно и Сане, есть ведь что теперь обсудить?
— Еще бы!
— Ну и пусть тогда едет в свое Автово и не морочит нам головы, — закончил уже сердито.
И озабоченного множеством вопросов, на которые у следствия еще не было вразумительных ответов, «важ- няка» Владимира Николаевича Поремского словно ветром сдуло...
6
Операцию на «Павелецкой», в частном охранном предприятии «Русичи», и на Молдавской улице, в автосервисе «Маяк», Грязнов провел одновременно. Он задействовал для этой цели, точнее, просто для устрашения, поскольку особого сопротивления не предвидел, спецназовцев, которых ему выделил по его просьбе старый товарищ Володя Кондратьев, из регионального управления ГУБОП по Московской области, частенько выручавший своими кадрами в прошлые годы. Почему их выбрал? А чтоб меньше болтали. Потому что в Главном управлении, что на Садовой-Спасской, в последнее время участились утечки, о чем Вячеславу Ивановичу, как начальнику Управления по расследованию особо опасных преступлений Министерства внутренних дел, это было известно лучше, чем кому-либо другому. Ну так уж сложилось.
А кроме того, он держал в своих руках постановление на проведение обысков и выемку документов, санкционированное Меркуловым, руководителем межведомственной оперативно-следственной группы, назначенным оным по личному указанию президента. Какое уж тут сопротивление? Однако всякое случается, это знал Грязнов по своему богатому опыту.
Но на этот раз обошлось без ненужных эксцессов. Хотя и недоумение на лице директора ЧОП «Русичи» казалось вполне искренним. И это тоже бывает.
Пока Елагин с Саватеевым шерстили автосервис «Маяк» в поисках зиловского «бычка», Грязнов с Курбатовым занимались выяснением списочного состава сотрудников. Вывести их и выстроить в одну шеренгу не представлялось возможным —лето, объяснил директор, спокойный и нагловатый полковник ФСБ в отставке. Он вообще никак не реагировал на вторжение в его «епархию», просто внимательно ознакомился с постановлением, кивнул и показал на компьютер:
— Валяйте, проверяйте, все сведения там есть. Чего непонятно — спросите, поможем. Кого хоть ищете-то? Государственная тайна? — и насмешливо скривил губы. — Валяйте, валяйте. Я даже и жаловаться не буду.
«Валяйте! — ишь какие мы храбрые!»
— А на что жаловаться-то, господин... э-э... Сотников? — посмотрев в свои записи, спросил Курбатов. — Мы допустили какое-либо нарушение закона? А может, этики? Нет, не знаете? Ну и отдыхайте пока, будут вопросы — вас пригласят.
И вот тут бывший полковник сверкнул глазами. Просто сверкнул и отвернулся, промолчал.
А Саша тем временем, расположившись за компьютером, неторопливо «листал» личные дела сотрудников охраны. Они все проходили здесь как охранники, хотя их служебные функции наверняка были значительно шире.
Общим для них было то, что в недавнем прошлом все они были практически профессиональными спортсменами. И биографии фактически одинаковые: школа, военное училище, интенсивные занятия спортом, высокие достижения и —дальнейшая карьера в клубах под флагом спортивного общества Министерства обороны. При этом военные профессии, полученные в училищах, также воспитывали в них достаточно высокий профессионализм — главным образом это была «десантура». Некоторые успели побывать в «горячих точках». Как, к примеру, тот же Валерий Иванович Коркин, дело которого Курбатов «случайно» обнаружил одним из первых. В нем было указано, что он год прослужил в Чечне, где был контужен и уволен в запас. Но это уже знал Курбатов из его уголовного дела. А здесь о нем не упоминалось вообще. И это являлось серьезным нарушением, ибо лицу, совершившему умышленное уголовное преступление, не может быть по закону выдана лицензия частного охранника. Разве здесь этого не знают? Или сознательно скрывают, раз не указывают в кадровых документах? Но если так, то почему нужно считать, что данный факт — единственное исключение?
