Поппи Брайт - Потерянные души
- Ты что, проспала тут всю ночь?
Она задумалась и медленно кивнула.
- Мне больше некуда было пойти. У меня нет денег... и я не нашла... Она закашлялась и выплюнула сгусток мокроты. Он блеснул радужным переливом на фоне всей этой белизны. Дух слышал, как с каждым вдохом у неё хрипит в груди. - Что ты здесь делаешь? - снова спросила Энн. - Ты знаешь, где они остановились? Где Зиллах?
Дух тяжело сглотнул. Он не был уверен, что сможет сделать задуманное. Изначально он не рассчитывал на то, что Энн будет больна: это было бы слишком легко - в её теперешнем состоянии у неё просто нет сил сопротивляться. Он не хотел пользоваться её слабостью, но ему очень помогло то, что она спросила про Зиллаха, а не про Стива. И ещё ему помогла пустота у неё в глазах.
- Да, - сказал он. - Я знаю, где они остановились. Я знаю, где он. Если хочешь, я тебя отведу к нему.
Он с первого раза нашел дорожку, что вела к выходу.
* * *
- Что это? - спросила Энн, глядя затуманенными глазами на алтарь в задней комнате при магазинчике Аркадия. В магазине было темно и пусто, но Аркадий оставил переднюю дверь незапертой.
Дух отодвинул бархатную занавеску и подтолкнул Энн вперед.
- Осторожней на лестнице, - сказал он. - Там темно.
Энн взглянула вверх, в темноту, и начала подниматься. Один пролет, поворот. Еще пролет - к дрожащему прямоугольнику света, где дверь. Энн прошла через дверь, сделала два неуверенных шага по коридору.
- Зиллах? - позвала она.
Стив выступил из-за двери и прижал влажную тряпку к лицу Энн. Они понятия не имели, зачем у Аркадия в кладовке хранилась большая бутыль с эфиром. Но он сказал, что это как раз то, что надо.
Дух заметил, что Стив зажмурился, когда Энн забилась в его объятиях. А потом она разом обмякла и повисла в его руках, и Стив тоже расслабился. На мгновение Дух испугался, что и Стив тоже сейчас отключится. Но он держал Энн очень крепко. Одной рукой он подхватил её под колени и поднял на руки, так что её голова удобно легла ему на плечо.
Дух подумал, что он просто не помнит, когда он в последний раз видел, чтобы Стив обнимал Энн с такой нежностью.
* * *
Аркадий вынул пальцы изо рта у Энн и вытер их о её серый свитер. Он погладил её по щеке и закрыл ей рот.
- Замечательно.
Дух прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Рядом с ним зашевелился Стив - положил ногу на ногу и тут же поменял их местами.
- И что нам делать теперь?
- Ждать, - сказал Аркадий. - Только ждать.
- Ждать! - Стив словно выплюнул это слово. Он встал и принялся ходить взад-вперед по комнате, запустив обе руки в волосы. Расшатанные половицы скрипели под каблуками его потертых ботинок. - Я не могу просто сидеть и ждать. Я с ума сойду.
Дух тоже встал. Его вдруг повело, и он привалился к стене. Только теперь до него дошло, что они со Стивом весь день ничего не ели.
- Слушай, может, пойдем прогуляемся? На Бурбон-стрит или...
Аркадий хлопнул в ладоши. Резкий внезапный звук заставил всех замереть: Стив остановился, Дух закрыл рот, не закончив фразы. Даже пылинки, казалось, застыли в воздухе. Аркадий взглянул в окно. Снаружи смеркалось, длинные серые тени пролегли через всю комнату. На улице уже зажигались фонари, похожие на мутно-желтых светлячков в размытом сумеречном свете.
- Я знаю одно, - сказал Аркадий. - Я позабочусь о девушке. Я буду рядом. А ты мне только мешаешь. - У них не возникло вопроса, кого именно он имел в виду, но на этот раз Стив не стал возмущаться. - Я рассказывал вам о друзьях Эшли... об этих, из второй гостевой комнаты. Они музыканты. У них сегодня концерт, в клубе на рю Декатюр. Клуб славен тем., что там подают самую крепкую выпивку во всем Французском квартале... а когда вы вернетесь, все будет кончено. В смысле - ребенка больше не будет, и вы сможете увезти свою Энн домой.
Ага, - подумал Дух. Он был на грани истерики; он это чувствовал. Ему чудился запах земляничных духов, дешевого вина, ароматизированных сигарет. Он закрыл глаза. Перед мысленным взором возникла дверь в кладовую в той, второй, комнате - как она медленно открывается, как к нему тянется яркий шелковый рукав, как голос шепчет: Это легко, Дух... это легко. Oн подумал: Большое спасибо. Мне что-то не хочется слушать музыку из этой кладовки. Уж лучше пойти в какой-нибудь дешевенький стриптиз-бар на Бурбон-стрит... или в музей Роберта Рипли* (Рипли Роберт Лерой (1893-1949). Известный американский карикатурист. В 1918 г. создал серию смешных рисунков с изображением необычных рекордсменов "Хотите верьте, хотите нет": прыгуна в длину на льду и т.д. В Г928 г. выпустил альбом с тем же названием.)... куда угодно, только не в клуб, где играют любовники мертвого Эшли Равентона.
Но когда Дух открыл глаза, он обнаружил, что Стив проявляет какой-то патологический интерес. Должно быть, его зацепила фраза насчет самых крепких напитков во всем Французском квартале.
- Звучит заманчиво, - сказал он. - Я бы сходил посмотрел. Всяко лучше, чем просто сидеть и ждать. - Он повернулся к Духу. - Ты как, не хочешь сходить?
Если это поможет Стиву... или слегка отвлечет его от мыслей об Энн... или хотя бы послужит ему оправданием, чтобы напиться до синих чертей... Да и что может случиться в клубе? Любовники Эшли уж точно не вспорхнут со сцены и не налетят на Духа, хлопая своими шелками и шепча: Это легко... Им со Стивом нечего опасаться среди толпы.
- Давай сходим. - Дух очень надеялся, что его голос звучит уверенно, хотя сам он не чувствовал никакой уверенности.
- Ну вот и славно, - сказал Аркадий. Уже выходя из комнаты, он указал на кровать, где были разбросаны марлевые бинты. - Ее надо перебинтовать, обратился он к Стиву. - Достаточно туго, чтобы она не потеряла слишком много крови, но и достаточно свободно, чтобы вышел... предмет нашего беспокойства.
Стив поморщился. Аркадий вышел из комнаты под шелест развевающегося плаща.
Дух пару секунд постоял, сжимая плечо Стива. Потом тоже вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив Стива наедине с Энн.
* * *
Сначала она просто плыла по течению.
Легкие были как будто забиты ватой, в горле жгло, как бывает, когда принимаешь какое-нибудь едкое лекарство. Она была совершенно без сил. Не могла даже открыть глаза. Такое впечатление, как будто на веки насыпали песку. Она соскользнула обратно в сон и поплыла по течению. Впадинки под коленями и затылок превратились в теплую воду. Плоть растворилась и стекла с костей. А потом она стала различать образы.
Образы слишком живые и яркие, чтобы это были картины из снов. Ее сны всегда были черно-белыми и представляли собой вереницу отдельных и четких кадров, как в фильмах Феллини. А эти образы были цветными - агрессивно цветными. Поначалу она пыталась сопротивляться и не смотреть. Она пыталась проснуться. Но потом она поняла, что лучше сдаться, потому что, когда она сопротивлялась, картины как бы набухали у неё в сознании, и от этого жутко болела голова.
Она видела тонкое лицо отца, которое странно светилось в полумраке гостиной, дома в Потерянной Миле. Он сидел в своем кресле, на полу были разбросаны газеты, на подлокотнике кресла стояла пустая кружка из-под кофе. Энн попыталась позвать его, но даже если он её и услышал, он не подал виду.
Она видела хэллоуинский фонарь из тыквы, оранжевый огонек в ночи, который раскачивался взад-вперед, как будто в руке у какого-то призрачного существа. Пламенеющая ухмылка разрезала тыквенную голову пополам, и внутри расцвела роза из пенных пузырьков, которая увяла и ссохлась буквально за считанные секунды.
Она видела лицо незнакомой девушки с черными глазами, скрытыми под густой челкой. Потом глаза у девушки закатились - её белки отливали серебряным, - а её рот раскрылся неимоверно широко, и на подбородок вытекла струйка крови, разбавленная виски.
Она видела беспорядочный лабиринт улиц, расстеленных перед ней, словно утыканная огоньками карта. Неоновый свет дрожал и рябил: красный, зеленый и золотой.
По улицам ходили толпы детей, одетых во все черное. Проклепанные пояса и браслеты с шипами, серьги в виде серебряных черепов со скрещенными костями, по пять - семь дырочек в ухе, волосы выкрашены во все цвета радуги, навороченные прически. Она видела бледные лица с кровоточащими шрамами алой помады. Густо подведенные черным глаза. И повсюду среди этих тонких и хрупких детей были вампиры, безнадежно старомодные, как персонажи немого кино. Закутанные до самых глаз в черные шелковые плащи, они отшатывались в притворном ужасе от серебряных серег и кулонов в виде крестов и распятий. Среди этих бледных детей в их претенциозных траурных нарядах вампиры казались совсем не страшными - они были бы похожи на плохих актеров в дешевеньком гриме, если бы не глаза. У них у всех были ярко-зеленые глаза, горящие нездешним, почти ядовитым огнем.
Когда последний из образов растаял в темноте, Энн поняла, что кто-то к ней прикасается. Задирает ей юбку, спускает колготы до середины бедер. Она узнала его прикосновения... она бы узнала его даже и через десять лет... Грубоватый, но пытающийся быть нежным... яростный и отчаянный, но пытающийся быть бережным и ласковым.
