Анатолий Семенов - Преступление не будет раскрыто
В первомайские праздники Олег не терял даром время. Он, как китаец, не признавал праздников. Первого мая с утра сел за учебники и занимался до обеда. После обеда сел играть в шахматы с Михаилом и между прочим спросил, к кому в Новопашинской школе можно обратиться за консультацией по математике. Партнёр переглянулся с молодой хозяйкой, которая села подле них с рукоделием (недовязанным свитером), и стал гадать:
— Математичка, — сказал он, — однако всё та же — Анна Степановна, у которой прошлого лета пожар случился?
Валентина сомнительно покачала головой и сказала, что Анны Степановны и след простыл, в школе теперь работает какая-то другая, молодая математичка.
— Постой, — сказала вдруг она. — А я видела сегодня одного человека. Он может помочь.
— Кто такой?
— Добровольский.
— Чего он тут? — сказал Михаил, поднимаясь из-за стола. Он рысцой подошёл к радиоприёмнику, стоявшему в углу комнаты, и убавил громкость (в это время транслировалась демонстрация из Москвы).
— На праздник приехал. Первый раз, что ли? — сказала Валентина.
— А где ты его видела? — спросил Михаил, усаживаясь на своё место.
— Когда из магазина шла. У клуба с врачихой стоял.
— Ну, тогда он. Свидания у него с врачихой всегда у клуба.
— Да он, он! — уверенно сказала Валентина. — Я что не знаю его? Кто тут с такой гривой ходит ещё: — хоть и далеко он был, а я узнала его по волосам и по…
— Добро, — прервал Михаил и повернулся лицом к Олегу. — Вот что, братуха, тут есть у нас один чучмек, за врачихой ухаживает…
— Пошёл городить, — недовольно проговорила Валентина.
— А что я сказал такого? — удивился Михаил, оборачиваясь к ней. — Что, не правду говорю? Как приедет всё время под окнами больницы лазит…
Валентина ткнула мужа в бок кулаком и строго на него посмотрела.
— Ну, ладно, не в этом дело, — продолжал он, делая ход пешкой. — Этот арап по наукам крепко жмёт. А преподаёт где-то в институте математику.
— К нему неудобно, — сказал Олег. — Нет, это не годится.
— Напрасно, — сказала Валентина. — Он простой человек. Очень общительный.
— Видел? — значительно произнёс Михаил, кивая головой в сторону жены. — Общительный. Так что валяй.
Валентина сделала нетерпеливое движение и снова с укоризной взглянула на мужа.
— А вообще с ним полезно познакомиться, — продолжал Михаил уже серьёзным тоном. — Он — толковая голова. И в математике просветит, и жить научит.
Олег улыбнулся и стал смотреть на доску. Помолчали. Олег, передвигая фигуру, вдруг спросил:
— К кому он сюда приезжает?
— К матери, — ответил Михаил.
— А как звать его?
— А звать его Юрий Петрович. А мать его живёт, знаешь где?.. — Михаил рассказал ему адрес и посоветовал опять идти к нему.
На другой день Олег пришёл по тому адресу. У порога встретила его хозяйка — маленькая седая старушка в кухонном фартуке. Олег спросил: дома ли Юрий Петрович?
— Дома, — ответила старушка, пристально глядя на него добрыми карими глазами.
— Можно к нему?
— А чего ж нельзя? Можно.
— Мама! Кто пришёл? — раздался вдруг голос из соседней комнаты.
— Молодой человек к тебе, — отозвалась хозяйка.
— Кто там? Пусть идёт сюда.
Старуха прошла в комнату и всплеснула руками: «Не стыдно, — сказала она, — лежень такой — сякой, принимать гостей в постели?» Тут скрипнула кровать и зашуршала одежда: Юрий Петрович поднялся. Мать его вышла в прихожую: «Раздевайтесь и посидите тут минуточку», — сказала она Олегу, показывая на стул.
Олег снял куртку, сел и стал ждать, положив на колени прихваченные с собой учебники. Хозяйка ушла на кухню.
— Мама! — раздалось из комнаты. — Каких ты тут капканов наставила по всем углам? Чуть ногой не залез.
— Сейчас, сынок, сейчас. — Она помешкала чего-то в кухне и торопливо прошла мимо Олега, бросив ему на ходу: — Знаете, мыши одолели, а кошек не люблю держать.
Вскоре пригласила гостя в комнату.
Олег вошёл и увидел стоявшего возле круглого стола с заспанным видом Добровольского. Это был похожий на армянина невысокий, смуглый, с узкими плечами и бальзаковской гривой молодой человек лет двадцати восьми. Высокий лоб, прорезанный глубокими морщинами, тонкий нос с горбинкой, выдающийся вперёд подбородок придавали его лицу волевое и упрямое выражение. Большие карие глаза его смотрели на гостя дружелюбно. Он был в светлых брюках, белой сорочке и тапочках на босу ногу. Лицо его было знакомо Олегу. Где-то он видел это лицо! Но где? Не мог сразу вспомнить.
— Давай познакомимся. Юрий, — сказал он скороговоркой, чуть подавшись вперёд и энергично сунув руку гостю.
— Олег, — ответил тот, сжав в руке маленькую ладонь Добровольского.
— Садись, — пригласил хозяин, показывая рукой на стул возле себя.
— Спасибо, — сказал Олег, садясь, и прибавил: — Я к вам на несколько минут, Юрий Петрович.
— Зови меня, пожалуйста, просто Юрий. Тут не аудитория. А геометрию с алгеброй отложи пока в сторону. Сегодня праздник, спешить некуда, — сказал Добровольский полушутя, полусерьёзно.
Олег сидел сконфуженный. Взглянул на книжки. Верхняя лежала тыльной стороной. «Как же он догадался?»
— Откуда вы узнали, что я пришёл к вам за помощью? — спросил гость.
— У меня, братец, особый нюх, — ответил все тем же полушутливым-полусерьёзным тоном Добровольский и сделал серьёзную мину: — Шучу, конечно, но знаю одну очень важную истину: чтобы никогда не быть битым физически и морально, надо иметь кроме выдержки собачье чутье.
Применительно к Олегу было сказано не в бровь, а в глаз. Он притих и сидел неподвижно. Добровольский опять заговорил:
— Задачи и отвлечённые темы потом. Мама! — крикнул он решительно.
— Чего, сынок? — отозвалась хозяйка и заглянула в комнату.
— Пропустить бы чего, — промолвил он уже не столь решительно.
— Рассолу или томатного соку? — с улыбкой спросила лукавая старуха.
— А у тебя вишнёвочка есть ещё?
— Есть.
— Вот и подай её сюда.
Он нехотя поплёлся к умывальнику. Хозяйка поставила на стол графинчик с кроваво-красной наливкой, стаканчики, приборы и тарелки с рыбой под маринадом. Олег все старался вспомнить, где и когда он мог видеть этого человека.
— Поступать собрался? — спросил Добровольский, входя в комнату и разглаживая сзади свои длинные волосы.
— В политехнический, — ответил Олег.
— Очень хорошо. — Юрий Петрович сел за стол и налил вишнёвку в стаканчики. — Бог даст, поступишь, будем встречаться. Я там работаю. За знакомство, — сказал он и выпил наливку одним духом.
— Где вкалываешь? В комбинате? — снова заговорил он, закусывая маринадом. — То, что за ум берёшься — это правильно. И не только потому, что получишь специальность и станешь инженером или добьёшься выгодного положения. По мне ещё важнее — уметь критически смотреть на вещи. Быть свободным от мнений и предрассудков людей. Тут, бесспорно, нужны знания, — сказал Добровольский, пристально глядя на Олега, который скромно сидел против него и слушал его. — Ты что-то плохо закусываешь, — вдруг заявил он, глядя на пустую тарелку перед гостем. — Не стесняйся, будь как дома. Спасибо.
— Выпьем ещё?
— Не стоит.
— Как хочешь. — Добровольский налил ещё себе стаканчик и выпил. — Теперь за дело. Давай сюда свои задачи.
С его помощью Олег довольно быстро решил задачи. Когда закончили, Добровольский сказал:
— Парень сообразительный, и база у тебя есть и схватываешь хорошо. Но есть один недостаток: не надо на такие пустяки столько эмоций. Побереги их.
Олег недоуменно посмотрел на него.
— Люди, — продолжал он, взяв со стола напильничек и подчищая им свои красивые розовые ногти (он не мог спокойно сидеть без движений и обязательно либо дрыгал ногой, либо стремился занять чем-нибудь свои руки) — люди, как только достигли высшей ступени своего развития и стали называться «Гомо сапиенс», словом, как только научились мыслить и любить, пришли к выводу, что смысл жизни человеческой в максимальном проявлении умственных и чувственных способностей. Архаичный взгляд, но для меня основа основ. И я следую ему и буду следовать всю жизнь, ибо не знаю возвышеннее и прекраснее этих двух человеческих качеств. Вот два русла, по которым надо целеустремлённо направлять всю свою деятельность вглубь и вширь. И потому важно знать, где применять не только физическую, но и умственную и чувственную силу. — Тут он прервался и посмотрел на собеседника внимательно, как бы изучая, понял он его мысль или не понял, и продолжал, размахивая напильником: — Я понимаю: большой талант — это от Бога. Как говорится, дар Божий. Но маленький талант скрыт в каждом из нас. И я глубоко убеждён — если во время вскрыть, обнаружить, и ежедневно, ежечасно, ежеминутно совершенствовать, то очень многого можно добиться в жизни. Очень многого! Секрет большой удачи не в том, чтобы уметь хватать фортуну за фалды, а в том, чтобы уметь обнаружить свою звезду — одну-единственную на небосклоне. Уметь направить всю свою волю лишь к одной цели, сосредоточить её на одном — единственном направлении.
