Елена Котова - Третье яблоко Ньютона
В воскресенье Мэтью опять уехал в город, а Варя осталась в его доме еще на неделю. В пятницу он вернулся, вошел в дом, бросил свой вечный потрепанный дешевый рюкзак у двери и, схватив Варю в свои объятия, долго стоял, не в силах вымолвить слова от наплыва чувств, ее запаха, от чего-то тревожного и как всегда совершенно безмолвного. Если бы он только любил ее, это было бы полбеды. Он привязался к ней. Всю неделю он думал, как вернется в Сассекс, а она там, ждет его, бродя по его дому в своих старых черных джинсах и ковбойке. Что с этим делать?
— Чем ты занималась тут без меня?
— Даже чтение дурацких романов про Джеймса Бонда может пойти на пользу, если ум по-настоящему свободен и празден. Сейчас расскажу. Скажи сначала, как наш новый кейс.
— Я думаю, это будет что-то грандиозное… — Мэтью налил себе шампанского и стал рассказывать, ходя по комнате. Он говорил и говорил. Варя слушала. — Вот так я это вижу.
— Грандиозно. А у меня тоже грандиозный замысел. Хочу написать книгу. Вернее, серию книг. Еще не знаю, это будут длинные романы или серия новелл.
— Про что?
— Про Джеймса Бонда. Не смотри на меня так, я шучу. Что про Бонда писать, он всегда одинаков. А вот его женщины… Ведь каждая из них родилась обычной девочкой, росла, что-то с ней происходило, что-то ковало ее характер, у нее была своя жизнь. Кого-то из них завербовали спецслужбы, кого-то нет. Почему жизнь каждой из них в какой-то момент пересеклась с Бондом? Судьба? Провидение? Или вся жизнь каждой из них была подготовкой к этой встрече, ставшей конечно же кульминацией ее жизни? А что с ними было потом? Они окрепли или сломались? Они были счастливы или жили только воспоминаниями о Бонде, а мир без него был пустым? Подумай, как красиво? Добавь к этому еще и то, что Бонд жил черт знает сколько лет. Сначала как Шон Коннери, потом как Роджер Мур и так далее, Пирс Броснан, теперь вот Дэниэл Крейг.
— Этого я вообще терпеть не могу. Какой он Бонд!
— Ну, у меня своя точка зрения. Это самый эстетский Бонд. И губы у него почти как твои… Но речь не об этом. Поскольку Бонд жил уйму лет, все его женщины жили в разное время, понимаешь, в чем дело? Тут можно будет показать и разную архитектуру, и эволюцию машин, и развитие оружия и техники, и развитие всей этой шпионской атрибутики, от ядов до взрывов с помощью мобильного телефона. А главное — историю костюма! Первые женщины в костюмах от Chanel, потом семидесятые годы — костюмы Yves Saint Laurent и Givenchy, восьмидесятые — Donna Karаn и Versace, девяностые — Alexander McQueen и Vivienne Westwood. И нынешние — в джинсах Dolce&Gabbana или Chloe и вечерних платьях Azzedine Alaia.
— А у тебя женщины-то останутся за нарядами? Или ты так же детально будешь выписывать и марки пистолетов?
— Конечно, все должно быть детально, а как же.
— Будь готова к тому, что против тебя ополчится толпа фанатов Бонда, претендующих на то, что только их прочтение — истинно. У нас в Англии это целое движение. Но, с другой стороны, это — лучшая реклама. А ты умеешь писать?
— Не знаю, не пробовала. Попробую, тогда скажу. Сейчас знаю только, что хочу собирать материал для рассказов об этих невероятных женщинах. Вернее, собирать их образы. А где водятся самые невероятные женщины, как ты думаешь?
— Боюсь, ты имеешь в виду Россию.
— Ага. Я загостилась тут, в общем. Я уже взяла билет на понедельник.
— Я позвоню, чтобы в понедельник меня на работе не ждали. Отвезу тебя в аэропорт.
И еще два дня пролетело, уже слегка подернутых легкой грустью предстоящей разлуки. О ней они не говорили. Они не могли насытиться друг другом по ночам и наговориться днем. Иск к банку и женщины Джеймса Бонда, спецслужбы, костюмы, подслушивающие устройства, пистолеты… Опять эти два эстета замутили что-то, для нормальных людей ненужное, нелепое и невозможное. Об этом они болтали в машине по дороге в аэропорт в понедельник утром. О своей любви они молчали. Не надо говорить, как ее сберечь, надо просто беречь. Если они нарушат молчание, их любовь превратится в отношения. Обычные, как у остальных людей. Ни одному из них это не нужно.
В полдень Мэтью поставил Варин чемодан на ленту.
— Я рад, что твой кейс закончен, Варя. Даже жаль. Это самый необыкновенный кейс в моей жизни. Но страсбургским процессом мы будем заниматься вечность… И ты просто вынуждена будешь приезжать сюда, потому что для новелл о женщинах Бонда все, кроме самих женщин, должно быть английским. И кстати, издавать книгу придется здесь. В России для такого замысла, боюсь, нет рынка. Помнишь, как вы с Еленой говорили о cultural references? Так что дом в Сассексе тебя будет ждать, и все будет как всегда.
— Ага, все будет, как всегда. Это я тебе обещаю. Тебе тоже придется прилетать в Москву, мы будем сидеть в «Кемпински», смотреть на Кремль и готовить материалы. И потом, мы так и не посмотрели толком Петербург.
— Только не делай, пожалуйста, глупостей, я твой характер знаю. Не представляю себе, что завтра проснусь, and you are not anywhere around.[75]
— Ты хотел бы, чтобы я была всегда рядом?
— Это был бы замечательный happy-end, — усмехнулся Мэтью.
— Вот именно. Нам же не нужен «end», мы просто будем «happy».
— Согласен. К тому же тогда тебе пришлось бы искать другого адвоката, а где ты найдешь такого, как я?
— Нигде. Таких, как ты, нет. Поэтому все здорово. I’m back in the USSR! А ты, Мэтью, всегда был и будешь my one and only.
Об авторе
Елена Котова — известный писатель и публицист, экономист-международник, кандидат экономических наук, постоянный автор журналов «Огонек», «СНОБ», «Русский пионер».
Она — признанный авторитет в международных финансовых кругах России, Европы и США, 12 лет жила и работала в США, Англии, Германии.
Ее первый роман «Легко!» вошел в лидеры продаж 2011 года.
Примечания
1
GAO — General Accounting Office, в 2004 г. переименованный в Government Accountability Office (видимо, чтобы ничего не менять), — служба оценки эффективности публичных расходов и следственный орган Конгресса США. Его конституционная ответственность — повышать подотчетность федерального правительства на благо американского народа. ГАО называют «цепным псом Конгресса» и «лучшим другом налогоплательщика», примерно как российскую Государственную Счетную палату. В 1997 г. ГАО разбирался в судьбе одного займа, выданного России Всемирным банком. Его выдавали так долго, что российская приватизация, для поддержки которой он был предназначен, успела закончиться, а деньги — 48 млн долларов — остались. На основании ксерокопии письма тогдашнего премьера России В.Черномырдина менеджмент Всемирного банка перенаправил средства на развитие фондового рынка в России. Через полгода ГАО недоумевал, почему при этом были нарушены все процедуры Всемирного банка и почему не было обнаружено следов предоставленной поддержки на фондовом рынке России, зато выяснилось, что средства так или иначе осели в компании с выразительным названием «Паллада». Ею владели американские граждане Шляйфер и Хей, ранее присланные в Россию США на деньги US AID, т. е. налогоплательщиков, именно для поддержки приватизации. (Прим. авт.)
2
Масштабный юрист, обожаемый клиентами (англ.).
3
Марсель Пруст. «В поисках утраченного времени». Книга первая «По направлению к Свану».
4
Гюстав Флобер. «Воспитание чувств», глава 1.
5
Там же.
6
Из письма Оскара Уайльда редактору «Скотс обсервер» (1890 г.) по поводу романа «Портрет Дориана Грея».
7
Hey Jude, The Beatles. 1968. (Прим. авт.)
8
Chancery Lane — юридический район в Лондоне. Сначала он был не чем иным, как дорогой, проложенной рыцарями ордена тамплиеров в 1161 г. к их храму Old Temple. В XIII веке появились Middle Temple и Inner Temple, то есть срединный и внутренний храмы. Это было уже при Госпитальерах, которые так и не решили, различать ли им храмы по времени или по местоположению, что и породило великую путаницу. Крайне важно не путать зону Templе с Wider Temple и помнить, что западная часть Wider Temple принадлежала графу Эссекскому, Earl of Essex, который основал эссекский суд, Essex Court, по сей день расположенный в Middle Temple. В то время как восточная часть стала-таки одним из двадцати пяти районов Сити, хотя ее управление имело особенности, ибо она была фактически (но не юридически) отдана сэру Фэррингтону, бывшему при Эдуарде II лорд-мэром большого Лондона, включая Сити. Таким образом, со времен Средневековья весь анклав Templе живет своей противоречивой и казуистической иерархией, а проникнуть на его территорию и по сей день могут лишь те, кто знает один маленький проулок с калиткой. Служители Фемиды еще при тамплиерах осознали, что этот район им послан господом богом, и, когда тех изгнали, их стряпчие не только не сгинули, но продолжали плодиться. Вся территория Temple, в том числе и Chancery Lane, а также часть примыкающего к ним Стрэнда (Strand) заполнена конторами высококвалифицированных адвокатов (solicitors) и барристеров (barristers), которые представляют и защищают в судах дела, подготовленные адвокатами «низших звеньев». Здесь также окопались юристы по сделкам с недвижимостью (conveyance lawyers), не говоря уже о судьях, judges. При этом solicitors и conveyance lawyers сидят в обычных конторах, а barristers и judges — в chambers, то есть в палатах. Это разнородное сословье от юриспруденции вытеснило из района Temple гражданское мирное население, сохранив лишь — кстати, именно на Chancery Lane — самую старую мастерскую портных Лондона Ede and Ravenscroft, которые еще в 1689 году поняли долговечность бизнеса по пошиву костюмов для многоликой юридической касты. Поэтому можно понять Мэгги, которая мечтала, чтобы ее Мэтью попал в этот рай. (Прим. авт.)
