Линда Ла Плант - Красная Орхидея
Льюис был уже на выходе из кабинета.
— Нет, — отозвался он, — давайте позвоню в больницу, проверю. Может, она туда вернулась?
— Давай. Скажешь мне, когда появится.
На сей раз Ленгтон отвернул-таки крышку с бутылки. Наутро они и впрямь предпримут адский маневр, и он молил Бога, чтобы не уйти из Мейерлинг-Холла с пустыми руками.
Джастин села на кровать Анны, с благодарностью приняла стакан воды:
— Спасибо.
Анна посмотрела на часы. Затем открыла шкаф и достала свежую блузку и пиджак. Душ ей принять уже не светило: она опасалась оставлять Джастин одну. Вместо этого она, распахнув дверь ванной, просто умыла лицо и руки: в висевшем над раковиной зеркале ей видна была Джастин, сидевшая со стаканом воды в руках.
Анна стала расстегивать блузку. Джастин осушила стакан и оглядела спальню:
— Вы такая же неряха, как я.
Одежда, которую Анна скинула с себя накануне, все еще валялась на полу.
— Замучили на работе, — буркнула Тревис, расстегнула молнию на юбке и, кинув на кровать, стала натягивать другую.
Джастин поднялась. Анна настороженно проследила за ней, но та лишь поставила пустой стакан на туалетный столик.
— Можно мне выпить кофе?
— Конечно, сейчас приготовлю.
Анна не была уверена в ее намерениях. Она больше не боялась Джастин, однако по-прежнему ей не доверяла.
Джастин прошла следом за ней на кухню. В раковине высилась гора грязной посуды.
— Тоже не любите мыть посуду? Как я вас понимаю!
Анна угрюмо поставила чайник, достала две кружки и растворимый кофе, положила в каждую по паре ложек, открыла коробку печенья. С виду Джастин совсем успокоилась, но, когда она села на табуретку, нога ее нервно подергивалась.
— Сахар будешь?
— Да, пожалуйста, три ложки. Спасибо.
Анна поставила кофе на место и села на табуретку рядом с Джастин.
— Я вытащила Эмили из психушки, куда ее засадил отец. Понадобилось всех долго и всячески убеждать — он никак не думал, что ее отпустят. Я единственная ее там навещала. Она была в отчаянии: это было ужасно — находиться бок о бок с умалишенными.
— Давно это было?
— Месяцев восемь назад, может, больше. Не помню. Может, вы так и не думаете, но Эмили на самом деле умница. Она поступила на экономический, и я сняла для нее квартиру, чтобы ей было где жить. Он пришел в ярость, но затем как будто уступил, потому что у Эми действительно все было хорошо. И мы не просили у него никаких денег, боже упаси! — Она отпила кофе и приступила к печенью. — Он никогда не навещал ее, и со мной он сейчас почти не видится, но по-прежнему знает обо всех наших перемещениях. Он обещал приобрести для меня конюшни — знаете, чтобы у меня была собственная школа верховой езды. Он говорит, что сделает это, когда я поднаберусь опыта. Я устраиваю показы, занимаюсь выездкой лошадей и всем таким прочим, и надо сказать, делаю успехи.
Джастин еще долго распространялась о конных состязаниях и о том, сколько всякой работы ей приходится делать в конюшнях.
— Отец бывал в твоей квартире? — перевела Анна разговор в прежнее русло.
— Нет. То есть иной раз он мог нагрянуть, но не часто.
Последовала долгая пауза, и Джастин прошептала:
— Я его ненавижу!
И принялась за печенье. При этом нога ее постукивала по табуретке с такой силой, что та тряслась.
— А какие у вас отношения с братом? — осторожно спросила Анна.
— Эдвард всего-навсего плаксивый болван.
Анна тихо рассмеялась, и Джастин улыбнулась ей:
— Он боится отца. Боится вообще что-либо сделать, что может лишить его наследства. Он знает, что папа легко даст ему пинка, если он не станет делать все, — она щелкнула пальцами, — что тому ни захочется.
— А ты делаешь то, что ему хочется?
— Нет. По крайней мере сейчас.
— А раньше?
— Да.
Анна взяла свою кружку и отнесла к раковине.
— Не знаю, стоит ли мне это говорить тебе, Джастин, но я видела некоторые весьма откровенные фотографии.
— Правда?
— Да, сексуального свойства.
— Видели б вы видео! — Она грубо хохотнула.
— Ты серьезно?
— О чем?
— Что твой отец снимал на видео эти…
— Оргии?
Анна отвернулась ополоснуть кружку, стараясь не нарушить неофициальность беседы.
— Они устраивались почти каждый уик-энд.
— И ты в них участвовала?
— Да.
— А твой брат?
— Да, и брат, и его подружки, и шлюхи, а когда приезжала мать — ей тоже нравилась эта вакханалия. Они смотрели порнофильмы, ели и пили до полного ступора, а потом трахали все, что под руку подвернется. И скажу вам, «Виагра» отдыхает!
Анна вернулась на свое место рядом с Джастин, у которой так дергалась ступня, словно ей уже не подчинялась. Ее злость сделалась почти ощутимой.
— Я не могла дождаться, когда снова уеду в школу: сор из избы не вынесешь, отца ничем не остановишь — полная безнадежность. Я ничего не могла поделать. Я знала, что происходит, но у меня не было никого, кто бы вмешался, кто бы мне помог, поэтому я просто уезжала в школу и старалась об этом не думать.
— А твоя мать не препятствовала, когда он приставал к тебе?
— Ко мне?! О нет, меня папашка обходил стороной. Я была слишком крупная. Ко мне-то он не подкатывался. — Она крепко зажмурила глаза.
— К Эмили? — тихо спросила Анна, и Джастин кивнула:
— Я думала, он оставит ее в покое, если я во всем буду его слушаться, но он повадился забирать ее из спальни.
— Сколько ей было?
— Семь или восемь.
— И твоя мать об этом знала?
Джастин пожала плечами:
— Она такая же, как Эдвард. Если знала, то ничего не делала. Ее интересовало лишь то, сколько она из него сможет выцыганить, — и ей в итоге повезло.
У Анны зазвонил телефон.
— Вы не возьмете трубку? — спросила Джастин.
— Нет, это может быть только мой шеф, который хочет знать, куда я подевалась. Давай еще по кофе.
Джастин выставила вперед пустую кружку:
— Да, пожалуйста.
_____
Не получив ответа по мобильнику, Ленгтон позвонил Анне домой. Включился автоответчик. Он позвонил в больницу, и там сказали, что детектив Тревис уехала довольно давно. Заодно сообщили, что Эмили Виккенгем забрал из больницы брат.
Ленгтон встревожился не на шутку: почему Тревис не отвечает?
Он прошел в комнату следственной бригады и спросил, есть ли какие вести от нее. Никто ничего не знал.
Джастин положила себе несколько чайных ложек с горкой сахара и размешала кофе.
— Так что я всегда чувствовала свою вину, знаете ли, оставляя Эми, — она была таким милым маленьким созданием. Я думаю, наша экономка пыталась защитить ее, но с папой никто не был в безопасности.
— Когда она забеременела от него? — спросила Анна, и Джастин даже не попыталась спросить, откуда она это знает. Она только наклонила голову:
— О боже, это было ужасно. Она была такая юная, она ничего не понимала. Животик у нее раздулся, и она думала, что чего-то наелась, — такая она была невинная.
— Сколько лет ей было?
— Тринадцать. Когда он это обнаружил, то устроил истерику, точно она была виновата. Это было ужасно.
— И он сделал аборт?
Джастин кивнула, по ее лицу покатились слезы.
— И самое гнусное, что при этом он избавил себя от этой проблемы в будущем.
— Не понимаю.
— В ходе операции он удалил ей матку — она больше не сможет иметь детей. Вот что он с ней сделал. После этого у нее начались приступы то слабости, то сумасшествия, и тогда он отправил ее на электрошоковую терапию.
Анна, потрясенная услышанным, потянулась, чтобы взять Джастин за руку, но та отдернула кисть.
— Я хотела убить его. У меня даже был план, как это сделать. Но он тогда частенько, знаете ли, меня навещал и все говорил, что бедная Эмили действительно психически больна, точно он не имел к этому отношения, когда на самом деле это была его только вина!
— Когда завели дело о сексуальных домогательствах в отношении ребенка, кто был инициатором?
— Я, конечно, — только он об этом не знал. Я убедила Эми пойти в полицейский участок и все рассказать, но получился глупый фарс. Он был местным светилом медицины, он мог кого угодно подкупить. А в этом деле ему, думаю, и не понадобилось кого-то подкупать — он уже упек ее в психушку. Он сказал, что все это она придумала и что у нее больное и чересчур богатое воображение. А потом он превратил ее жизнь в ад. Отчасти из-за этого мама и ушла от него. У нее было достаточно средств, хотя для нас с сестрой она ничегошеньки не делала. Теперь у нее было оружие, и она могла растрясти отца на кучу денег. У нее все упирается в деньги. Было так ужасно, когда она ушла, потому что мы потеряли Даниэллу, мамину горничную. Она была хорошая, как и наша старая экономка. Они как-то пытались помочь Эми, но у сестры психика совсем дала сбой… — Джастин достала носовой платок и высморкалась. — Она начала калечить себя: резала руки, ноги. Пару раз вообще втыкала в бедро нож. В общем, она то попадала в психушку, то выходила оттуда, пока я не убедила папу, что она нормальная и что я за нее отвечаю. Он сказал, что, если я о ней буду заботиться, он купит мне конюшни. Видите, как он действует? Обещаниями. Подкупом и посулами, а на самом деле ему все вокруг по фигу, кроме него самого.
