Лилия Беляева - "Новый русский" и американка
— Тебя, конечно, очень удручает эта голая поверхность?
— В какой-то степени да, — сознался он, сексуально пощипывая мое предплечье.
— Да, конечно, — согласилась я, продолжая своей коленкой нежить его лысину, — облысение для мужчины — это почти трагедия. Я помню, как страдал мой бедный кузен, когда в семьдесят лет вдруг начал лысеть. Что он только не делал, чтобы остановить процесс! Каких только патентованных лосьонов не втирал в кожу! Даже экскременты животных и птиц! Кому-то, говорят, они помогали. Например, куриный помет. Но моему кузену это не помогло. Между прочим, философ Аристотель считал, — продолжала я, сексуально оглаживая своей чудной коленкой его лысый затылок, — считал, будто причиной выпадения волос является именно секс. Но новейшие исследования (я много чего наслышалась от бедного страдающего кузена) показали, — виной всему плохая циркуляция крови в коже головы. И когда ему посоветовали просто энергично и каждое утро делать массаж головы простым полотенцем, — у него уже не лысине задержались хотя бы остатки волос. Попробуй, милый, и ты, хотя бы прямо сейчас…
А так как все «пули», какие он имел при себе для моей прожорливой, неугомонной, прелестной дырочки, были прилежно израсходованы, он вполне по-джентльменски покинул меня и занялся растиранием лысины желтым полотенцем. И это смотрелось со стороны довольно эффектно и даже сексапильно — розовая, блестящая, абсолютно голая и словно отполированная голова в желтоватых волшебных отсветах трепещущего полотенца… Как тут было не сделать ещё один маленький секс?
Но когда славный курд ушел — меня в скором времени опять покинуло ощущение своей исключительной, победительной женской силы. Из головы все не шел и не шел русский блондин, посмевший выгнать меня из своей каюты. Согласитесь, это не могло не ошеломить молодую, привлекательную, яркую, сексапильную американку. Во рту у меня почему-то скопился вкус старых гимнастических носков. В сердце вгрызлась тоска. Если вот только что очаровательный курд заставил чувствовать меня одновременно и женщиной-вамп, и шаловливой школьницей, то этот русский блондин в одно мгновение даже в воспоминаниях превращал ту же самую американскую красотку в полное дерьмо!
Я лежала в постели лицом вверх, и феерические картины моего унижения там, в его каюте, все проносились и проносились перед моим мысленным взором.
Мучительно было вспоминать и его изобильную и как бы отягощенную собственной мощью плоть, победоносно выставленную словно бы на презентации. Невообразимо грустно было вспоминать и грубый толчок его руки, которой он, по сути, отшвырнул меня за порог, и его злые, безобразные слова, сказанные на скверном, но самоуверенном английском: «Уходи! Проваливай!»
И ни красота моих ключиц, ни умоляюще-дерзкий взгляд моих голубых прекрасных глаз — ничто не оказалось способным оживить этот русский камень!
Почему? Ну почему? — допытывалась у стены, потолка, бокала с остатками джуса, у мандариновой кожуры, разбросанной по постели, — я забыла упомянуть о том, что мой славный курд, оказывается, имел обыкновение натирать мандариновой кожурой свои ладони и пятки, и ладони, и пятки партнерши — это придавало, по его заверениям, даже самому маленькому, случайному сексу налет особой, таинственной утонченности и близости к природе.
…Мне друг отчаянно захотелось пописать. Я быстро прошла в туалет и присела. И тут на меня совсем непроизвольно накатили непредвиденные ностальгические воспоминания. Я вдруг вспомнила свою ванную комнату в Филадельфии, её черно-сливовый кафель в розовато-изумрудную крапинку и белейшую туалетную бумагу в отличие от этой, что свешивалась с вертушки… Эта была почти серой и такой шершавой, словно наждачная. Ох, уж эти русские! Как-то у них очень странно устроена голова! Они не хотят приобщиться к цивилизации даже накануне третьего тысячелетия! Ну как можно пользоваться такой темной грубой бумагой, не понимая, что тем самым оскорбляют, оскверняют самые нежные участки своего тела!
Впрочем, едва я с брезгливостью дотронулась до русской туалетной бумаги, как именно эта бумага возбудила во мне заглохшее было желание ощутить на своем теле, лежащем, естественно, навзничь, могучий вес «орлиного гнезда»… да, да, все того же «нового русского» блондина, который пренебрег мной столь грубо и дерзко. А потом приникнуть к нему… К этому «гнезду»… А потом…
У меня закружилась голова… Я налила себе немного джина с тоником и попыталась медленно, кротко отпить его через соломинку… И пока мои глаза блуждали по пузырькам и коробочкам с парфюмом, по туфлям, оказавшимся на столе, — все бы ничего.
Кстати, как мои белые туфельки оказались на столе? Ах да, мой оригинальный лысый курд уверял меня, что один вид женских туфель на столе как-то особо разжигает его страсть. И я, естественно, позволила ему эту маленькую, безобидную слабость…
И все бы, все было ничего. Если бы я вдруг не обратила внимание на соломинку, которую придерживала губами… Всё! Эта проклятая розовая соломинка тотчас швырнула меня в бурю страстей, вернее в бурное прихотливое желание этих страстей. Во мне опять забушевало могучее, кипучее пламя, требовавшее немедленного созвучия с каким-либо подходящим фаллосом.
Опять накидывать пеньюар и выскакивать в коридор? Мне почему-то это показалось таким долгим делом… Проще было заняться мастурбацией, что я немедленно и выполнила, лежа на постели, а частично сидя на стуле и продолжая потягивать через соломинку свой джин с тоником и расслабляясь, расслабляясь, и возбуждаясь, и возбуждаясь…
При этом я решила (мастурбация, кстати, не требует особого напряжения интеллектуальных способностей) попристальнее вглядеться в особенности своей жизни последнего месяца. Я вообще-то фаталистка. Мне нравится верить, что все заранее предрешено. Поэтому какой с меня может быть спрос, если неким высшим силам хочется, чтобы я поступала именно так, а не иначе? Значит, отнюдь не случайно моя тетя Элизабет попросила меня слетать в Гонконг на выставку декоративных тканей, и я не стала упираться. Я решила, что попутно с лицезрением этих самых тканей я смогу «распробовать» гонконгского китайца в собственном гонконгском соку. Согласитесь, это ведь тоже интересно? И свою программу-минимум выполнила. Во-первых, как вполне добропорядочная представительница тетиной фирмы посетила выставку, собрала небольшую коллекцию образцов тканей, которые показались мне чем-то интересными, а вечером в баре гостиницы «Гонконг» среди пряного, сугубо экзотичного аромата цветов, и блеска пальмовых веерообразных ветвей, и нежной, мяукающей здешней музыки познакомилась с китайцем весьма приятной наружности, вполне отвечающим стандарту, который мне импонирует. Китаец был высок, широкоплеч, от него пахло отменным одеколоном и чуть-чуть диким зверем из джунглей. Настоящие, стопроцентные мужчины обычно пахнут только так. Мои чуткие, трепещущие ноздри тотчас ловят этот возбуждающий, будоражащий аромат…
И руки китайца мне приглянулись. Они были крупные, с длинными, крепкими, чуть тупоносенькими пальцами. Разумеется, ногти острижены коротко и розовы, и чисты, как лепестки шиповника или водяной лилии, когда утренняя заря слегка румянит её белоснежный наряд… Я же не могу даже вообразить себе, что моего чудного, чистого, изнеженного тела вдруг коснется чья-то корявая, нечистая рука с неровно подстриженными ногтями.
Не стесняюсь лишний раз признаться — я по природе своей большая эстетка. И все, что касается секса, — для меня начинается с безукоризненной чистоплотности очередного партнера. Я никогда не понимала тех девушек и женщин, которые вожделели самых настоящих чудовищ в мужском облике с вонючим лоном и ручищами в грязных трещинах, а чернота ногтей их даже перевозбуждала.
Возможно, эта моя тяга к безупречной чистоте рук очередного партнера зиждется на постулате моей мамы, которая ещё в самом раннем моем детстве так объясняла разницу между чистыми и нечистыми ногтями:
— Радость моя, если вокруг пальцев ногти черные — значит, в этом случае под твоими ногтями живут маленькие зубастые крокодильчики. А зачем тебе они? Зачем, чтобы они попадали тебе в рот, в пищу? Крокодильчиков надо отчищать щеткой с мылом. А дружить стоит только с цветами, яблоками, бананами, ну и так далее. А яблоки, цветы и бананы тоже не любят злых маленьких крокодильчиков. Их тоже следует хорошенько мыть перед едой.
Надо сказать, моя мама умела всякой мелочи придать эпический характер и расцветить её так, что надолго задумаешься и оцепенеешь.
Так или иначе, я купаюсь воистину в блаженстве, если вижу перед собой крепкие, чистые мужские руки с отлично обработанными ногтями.
Одним словом, с улыбчиво-сдержанным китайцем, который приятно удивил меня и белейшей подковой собственных, а не «фабричных» зубов, мы быстро пробрались к смыслу нашей случайной встречи и вскоре уже сквозь искры вина в хрустальных бокалах игриво, блаженно-аппетитно улыбались друг другу.
