Жорж Сименон - Время Анаис
— Немного погодя мы отправимся на улицу Дарю. Я ознакомился с протоколом допроса, проведенного в Орлеане. Если угодно что-нибудь добавить, прошу.
— Хорошо, господин комиссар.
— Вот и превосходно! — произнес полицейский чиновник. Он, казалось, не ожидал такого ответа и был, по-видимому, несколько разочарован.
Открыв дверь в комнату, в которой беседовало несколько человек, комиссар окликнул одного из них.
— Невье! Зайдите ко мне со своим блокнотом.
Положив на колени стенографический блокнот и держа в руке остро отточенный карандаш, молодой блондин сел на стул.
— Я вас слушаю.
Дважды Бош открывал и закрывал рот, не зная, что сказать, с какого конца подступиться. И чуть было не произнес: «Я человек порядочный». Однако спохватился, поняв, что подобная фраза прозвучала бы кощунственно.
— Ну, что же вы?
Не найдя, с чего начать, Бош спросил сам:
— Вы виделись с моей женой? Что она вам сказала?
— Когда потребуется, вам устроят очную ставку с ней.
— Прошу прощения.
Слова «очная ставка» сбили его с толку, поскольку речь шла о Фернанде. Он задал еще один вопрос, но тут же пожалел об этом.
— Она осуждает меня?
— Но ведь вы сами заварили эту кашу. Со вчерашнего вечера у вас было время для размышлений… Когда Николя грозился урезать вам жалованье?
— Я вас не понимаю. Он никогда мне не угрожал.
— И не давал понять, что вы обходитесь ему слишком дорого?
— Я?…
В тот самый момент, когда Бош решил возмутиться, он покраснел и отвернулся. Вспомнилась досадная фраза, фраза-табу, которую он тщетно пытался забыть. Случилось это три месяца назад. Стояла солнечная, теплая погода. Бош вернулся из студии раньше обычного в приемную их конторы на Елисейских полях. Вместо того, чтобы отправиться к себе, пошел в кабинет Сержа. Аннета, секретарша, проговорила:
— Мсье Николя никого не принимает. Он занят.
— Кто у него?
— Господин Озиль.
Альберу всегда было неприятно, когда двое этих людей запирались, и он, пожав плечами, толкнул дверь. Оба кабинета соединялись общим коридором. Дверь в кабинет Сержа была приоткрыта. Там, по-видимому, успели отобедать: из кабинета доносился запах сигар.
Поначалу Альбер не собирался скрывать свое присутствие, но тут услышал, что разговор идет о нем.
— Все это превосходно, — говорил на дурном французском Озиль. — Но если он догадается, какую роль ему приходится играть?
— Да что вы, дорогой! — запальчиво отвечал Серж Николя. Едва заметный акцент придавал его голосу почти сладострастное выражение. — Опасности никакой, вы прекрасно понимаете. Бош — надутый дурак. С такими, как он, можно не церемониться. Поверьте!
Чтобы не выдать своего присутствия, Бош на цыпочках вышел.
Вот и весь эпизод. Подслушанная фраза причиняла боль, словно заноза, он всячески пытался прогнать ее из памяти. Как с Николя, так и с Озилем (с ним он имел дело редко), Альбер вел себя так, словно ничего не произошло.
Элегантно, с иголочки одетый, он в течение трех месяцев играл роль администратора их компании. Обедал и ужинал в лучших ресторанах, три-четыре раза в неделю, нередко в обществе популярных киноактрис, посещал ночные кабаре.
Серж Николя обращался к нему все в той же, лишь, ему свойственной манере, растягивая слоги: «Дорогой друг!»
Сам Альбер называл его Сержем…
Почему же орлеанский инспектор так настойчиво пытался накануне установить обстоятельство, самому ему казавшееся второстепенным?
— Когда? — допытывался он у Боша.
Когда у него возникло намерение убить Николя? Что же он ему ответил? Несколько недель назад. Нет, он сказал: «Несколько месяцев». «А сколько именно?» — поинтересовался инспектор.
И позднее, во время телефонного разговора инспектора с Парижем, Бошу казалось, что эти же вопросы продиктовал и полицейский комиссар.
Нет, это невозможно. Чистая случайность.
Он убил Сержа накануне в шесть вечера. Вряд ли эти люди знают, что произошло, лучше его самого.
Но, возможно, после встречи Озиля с Сержем, не придавая этому особого значения, Аннета сказала патрону: «Он сам вошел. Я предупредила, что вы заняты». «Кто?» — спросил тот. «Мсье Бош». — «Он заходил ко мне в кабинет?» — «С четверть часа назад. Разве вы его не встретили?» «С четверть часа назад. Разве вы его не встретили?»
Николя мог насторожиться и спросить у Фернанды: «Ты уверена, что с твоим мужем за последние несколько дней ничего не произошло?» — «Я ничего не заметила. А в чем дело?» — «Он, по-видимому, подслушал мой разговор с Озилем, во время которого я назвал его надутым дураком».
Бош живо представил себе грудной смех Фернанды. С каким наслаждением она повторила эти слова! «Ты сказал: надутый дурак? Душка!»
Ну нет! Надо взять себя в руки, думать хладнокровно, а не витать в облаках. Все происходило совсем иначе. Фернанда сообщила комиссару что-то другое, говорила о муже с презрением. С каким высокомерием произнес этот полицейский чиновник:
— Он не давал понять, что вы обходитесь ему слишком дорого?
Должно быть, у Альбера был растерянный вид. Он не отдавал себе отчета в том, что время идет, что молчать бессмысленно.
— Если человек мирится со своим унизительным положением, — продолжал комиссар, — извлекая известную выгоду, ему не следует ожидать, что с ним станут церемониться. Знаете ли вы, господин Бош (слово «господин» комиссар произносил, как до этого слово «вы», с особым значением, исключавшим почтительность), что вот уже полтора месяца ваша жена больше не любовница Сержа Николя?
В словах комиссара прозвучала издевка. Бош понимал: все, кто его допрашивал, делали свое дело. Комиссар тоже выполнял свой долг. Каждый из них думал так же, как и полицейский.
И то сказать: небритый, неухоженный, без галстука и без шнурков, Бош производил впечатление мерзкого преступника.
— Вы мне не ответили.
— Я знал, что у них что-то происходило.
— Что вы имеете в виду?
— Я непонятно объясняюсь, прошу прощения. Я знал, что с некоторых пор у них не все ладится.
— Они поссорились?
— Не думаю. Но у Сержа появилась дама сердца.
— Следовательно, связи с вашей женой он хотел положить конец?
Не рассчитывая, что его поймут, Бош произнес:
— Это не было связью.
— Вы хотите сказать, он не был ее любовником?
— Да нет, был, в некотором смысле.
— В каком же смысле?
— Он с нею спал.
— И вы об этом знали?
— Да.
— И ничего не предпринимали, чтобы этому воспрепятствовать?
— А зачем? Она спала с кем попало.
— Вы любите свою жену, господин Бош?
Бош медленно поднял голову, чтобы полицейский мог увидеть его лицо. Показаться смешным он не боялся. Главное, чтобы чиновник убедился в его искренности.
— Да, господин комиссар, — четко произнося каждый слог, ответил он.
— Вы любили ее в ту минуту, когда убивали своего соперника?
— Моим соперником он не был.
— Я знаю. Их связи вы не мешали и даже извлекали из нее выгоду.
— Нет, господин комиссар. Я был назначен на должность управляющего киностудией два года тому назад. В ту пору Серж Николя не был знаком с моей женой.
— Вы уверены?
— Вполне.
— Это жена вам сказала?
— Я сам представил их друг другу за рюмкой аперитива. В одном кафе на Елисейских полях.
— Вы знали, что должно было произойти потом?
— Я знал, что это вполне может случиться, как со многими другими. Она могла отдаться бармену, швейцару или полицейскому, стоящему на углу улицы. Фернанда не отвечает за свои поступки.
У Боша затеплилась надежда, что его поймут: в эту минуту на лице комиссара он заметил растерянность. Полицейский чиновник направился к письменному столу, достал досье, полистал его, отыскивая нужные сведения.
— Так вы говорите, два года назад?
— Ровно два исполнится в декабре. Это произошло за несколько дней до Рождества.
— А ваша жена утверждает, что к тому времени она уже полгода была знакома с Сержем Николя и довольно часто встречалась с ним сперва в гостинице на улице Берри, потом в квартире на улице Дарю.
Спокойным, чересчур спокойным голосом Бош спросил:
— Она вам так сказала?
— Да. Она подписала свои показания.
— И добавила, что мне об этом было известно?
— Так явствует из ее заявления. Зачитаю ее слова.
«… Я знала, что Альберу никогда не встать на ноги. Мне надоело это нищенское существование. Тем более что при каждой неудаче во всем он винил меня. Это человек ужасно заносчивый, мнительный, который считает, что все перед ним в долгу, и без конца судьбу клянет.
ВОПРОС: — Насколько я понимаю, именно в это время вы познакомили его с Сержем Николя, который уже был вашим любовником?
ОТВЕТ: — Совершенно верно.
